Вообще, выходило не слишком радужно: куча производств и строек просто «забили» эти самые производственные мощности. При этом, казалось бы, не лучше ли доделать мой гигастанок и, например, клепать технику там? А вот не лучше ни разу! Ну, помимо того, что его «доделывать» ещё долго и дорого, проблема в том, что, например, на единицу техники уйдёт день. Возможно, даже больше.
На одну единицу! А в это время гигастанок не будет делать ничего, кроме, например, бронетранспортёра. Кузова которых, опять же, можно купить штук пять новых, за то же время работы гигастанка. Они, конечно, будут похуже. Но не в пять и даже не в два раза! Просто нецелесообразно.
А значит, надо что-то такое…
— Кстати, тут купили недавно, Марк, — вдруг протянул Андрей. — Сам тебя хотел звать. Смотри, — распахнул он ангар.
Я посмотрел и немного удивился. Облазил кучу металла и микросхем. Почесал в затылке.
— Военно-пассажирский флаер, — констатировал я.
— Да, выкинули на Свалку пару дней назад, сразу купил. Но не факт, что военный.
— Пилоны есть… Хотя ты прав, мог быть чисто грузопассажирским. Подорвали его ракетой, хорррошей такой, плюс падение, — сверился я с данными сканера. — Но, на удивление, ремонтопригоден.
— И я так подумал. Нужно же?
— Охренеть как нужно, — признал я нужность нормальной авиации. — Доделывать его, конечно, основательно надо. И обшивку стоит поменять.
— А принтер занят.
— Так, для начала, Андрюх. Неделя работы большого принтера — приоритет твоим заказам.
— Говниться начнут. Бригадир, Семёныч твой…
— Не начнут. А начнут — посылай в жопу. Не пойдут — посылай ко мне, укажу дорогу и придам ускорение, — решительно разобрался я с производственными моментами. — Дальше: построю небольшой принтер под нужды автомастерской. И никто к нему, кроме твоих, лезть не будет, если не будет простоя.
— Зашибись! А какой? Пластик или металл?
— И тот, и тот. И ты знаешь, Андрей… Есть у меня мысль сделать принтер для стекла.
— Ну-у-у… круто, наверное, — без особого энтузиазма протянул Андрей, явно ликующий по поводу двух первых позиций.
— Ну да. Фигня какая: стеклокерамика, стеклопласты, бронестекло, — ехидно покивал я. — Нет, могу не делать…
— Делай! Надо! Давай два!
— Одним обойдёшься, — хмыкнул я. — Ладно, этим займусь чуть позже. А пока давай подумаем насчёт флаера…
Дело было важное и нужное: боевая и транспортная авиация была нам очень нужна. Точнее, транспортная — нужна. А боевая — необходима. Потому как в случае не идиотского налёта, как было с утра, а полноценной корпоративной войны, нас будут бомбардировать. Ну, хрен выйдет, конечно, и авиацию мы посшибаем. Но сами-то не ответим!
И даже десанта толкового в какое-нибудь особо интересное место не закинем, если не будем иметь авиации. Это не говоря о прикрытии нашей территории и тех же товаров: разбомбить наши грузовики враг вполне сможет.
А я в авиации… Ну совсем не профессионал, прямо скажем. И в базах такого не было. Ну в смысле, построить что-то стандартное, по стандартным схемам, и чтоб летало — смогу. А вот тот же боевой флаер… Мне просто придётся в одну физиономию проходить десятилетия разработок. У меня есть схемы и талант, но… Долго, нерентабельно, рискованно.
А вот имея путь раздолбанный, но явно неплохой образец — тут и его можно восстановить. И реверс-инжинирингом заняться, получая готовые решения и имея возможность их обкатать.
Золотое шоссе, Верхний город, Новгород
Леонид Синицын скрипнул зубами, но тут же себя одёрнул: недостойно графу Синицину позорить себя подобным проявлениям эмоций, да ещё перед подчинёнными. И то, что услышать этот скрип зубов мог только воевода рода — скорее недостаток. Несмотря на то, что Кочубей буквально вырастил Леонида.
А точнее — именно из-за этого. Скрежетать зубами в сложившийся ситуации было не только позором для самого Леонида. Но и оскорблением усилий Кочубея. Так что граф взял себя в руки и стал вглядываться в терминал своего транспорта. Впрочем, ничего нового он не выглядел: Золотое шоссе перекрыто, а масса техники просто зажимают силы рода.
Пока без особой стрельбы, но это дело времени. И надежды на победу… Просто нет. Шестикратное преимущество, похоже, Ярыгины привлекли не только гвардию и союзников, но и наёмников…
— Есть связь, ваше сиятельство! — доложил Кочубей.
Под «связью» старый воевода имел в виду защищённый канал с графом, отцом Леонида. Враги глушили связь, как могли, но связисты пробились, установив спутниковый канал.
— Приветствую, отец, — склонился в поклоне Леонид, и не дожидаясь ответа, который был бы с явной задержкой, начал рассказывать. — Приглашение к переговорам от Ярыгиных было ловушкой, отец. Доехать до их особняка мы доехали. Чтобы выслушать объявление войны. И, уже в Новгороде, нас зажали. Шестикратное превышение наших сил, союзники и наёмники Ярыгиных, как я думаю. Драться не можем, будем пробовать оторваться или уйти.
В последнее Леонид не слишком верил — Ярыгины явно не желали отпускать добычу. Но не говорить же отцу, что его наследник мысленно попрощался с жизнью?
Сам же старый граф по мере рассказа приобретал вид взволнованный и нахмуренный. И через десяток секунд после того, как Леонид замолчал, он услышал.
— Понял, подозревал, что подлость готовят… Но о наёмниках не подумал. Финист вылетит через десять минут, сын.
Под «Финистом» граф имел в виду тяжёлую десантно-штурмовую платформу рода. Мощный, но при этом довольно быстрый… самолёт. Или летающая крепость, учитывая бронирование, артиллерию и возможность зависания в воздухе. Гордость рода, которая может спасти, но…
— Не успеет, отец.
— Значит — отомстит. Кочубей, совсем плохо⁈
— Повоюем, ваше сиятельство. Но хорошего мало, — подал голос воевода.
— Сбереги Лёню, Кочубей.
— Сделаю, ваше сиятельство.
На этом связь разорвалась, а Леонид хмыкнул, не скрываясь — «сбереги» звучало как… Впрочем, а что было говорить отцу? И что отвечать воеводе?
— Попробуем открыть огонь на ходу, Кочубей?
— Только хуже сделаем, ваше сиятельство. Надо уходить.
— И куда? Дороги перекрыты!
— Не все. Нижний город.
— Но там кордоны и… не знаю, вроде не пускают? — озадачился молодой граф.
— Не могут не пускать, ваша светлость. И это наш шанс продержаться.
Леонид понимал, что тут воевода скорее успокаивает его: лететь Финисту, даже если всё будет идеально, не меньше пяти часов. Но — не умирать же, в самом деле⁈ Так что последовала команда, и колонна бронетехники Синицыных, на ходу произведя залп по шоссе и видимым противникам, свернула с основной дороги.
Кордон был и там, но всего две машины, перекрывшие дорогу и даже не успевшие навести орудия: слаженный залп превратил их в груды металлолома, а металлолом колёса колонны — в блин.
До Имперского кордона, бункера с мощными воротами, колонна добралась. Но жандармы сначала начали препираться — мол, бронетехника, надо проверить-осмотреть. Не положено, твердили они, как заклинание.
— Граф Синицын, урождённый аристократ. Согласно повелению Его Величества, препятствовать мне и моим силам вы не вправе, а направиться в ту сторону я могу. А если не откроете кордон через минуту — пройдём по вашим телам, как имперских преступников, — озвучил проинструктированный Кочубеем Леонид.
В ответ послышался кашель подозрительно матерного звучания. Но через полминуты ворота стали отодвигаться.
