( Не) Счастливый случай (СИ) - Марика Ани

— Лекари у нас так светом не сияют. То, что рассказывают дети, — правда?

— Да, я лечу магией. И не знаю, откуда у меня эта способность.

— Колдунья, — коротко выплёвывает строгий дедуля.

Девчонка вздрагивает от его слов. А мальчишка вскакивает, зло сжимает кулаки. Явно готов броситься на мою защиту. Но его перехватывает один из мужчин-отцов и строго требует выйти.

— Я уйду сразу после завтрака, — отвечаю с достоинством. — Спасибо, что приютили и дали одежду.

— Можешь остаться, — внезапно заявляет старейшина, — но если замечу хоть один тёмный ритуал, отдам в руки констеблям.

Глава 4

Удивительно, меня не прогоняют. Мало того старейшина указывает на пустующий ветхий домик с небольшим палисадником. Жившая в нём старушка скончалась пару месяцев назад. Мужья умерли ещё раньше, как и единственный сын, которого забрала война.

Так я обзавожусь собственным жильём. И решаю ненадолго задержаться. Отправляться вновь в путь-дорогу страшно. Вдруг меня тот следователь найдёт и, как беглую колдунью, точно отправит на плаху. Да и денег ехать обратно нет. А брать плату за лечение у семьи Арена рука не поднимается. Я выбираю третий вариант. Пишу письмо Натали, сообщаю ей, где нахожусь, и отправляю почту через посыльного. Жаль, я не знаю нужной комбинации для артефакта связи. Так бы было намного легче и быстрее.

Первые пару дней я обживаюсь. Навожу уют вместе с Домной. Женщина приносит мне продуктов и немного одежды. Меня эти дни никто не трогает. И вообще дом обходят стороной. На третий день, устав от вечной уборки, выхожу на прогулку.

Деревня самая обычная. Одноэтажные дома со своим двором и скотом. Пыльная извилистая дорога. Деревянные заборчики. Рядом лес и бескрайние поля. Где-то внизу течёт бурная речушка. Прямо как в деревне у бабушки, куда я в детстве на каникулы ездила. Аж хочется остаться в этом близком мне по духу месте.

За моей прогулкой следят из окон домов, сбившись в небольшие стайки. Близко не подходят, с опаской провожают. Главное — с вилами не бросаются. Остальное не так страшно.

На четвёртый день всё меняется. Ранним утром стучат в дверь. Нехотя соскребаю себя со скрипучей кровати и иду в прихожую.

Распахиваю дверь и хмуро таращусь на женщину, что держит беременный живот. Точнее сказать, на большое кровавое пятно на подоле её платья.

— Зара упала, когда скотину кормила, и открылось кровотечение. Лекарь не слышит сердцебиения и настаивает на извлечении плода! — тараторит её муж, держа шатающуюся женщину под локоть.

— Заходите, — шире распахиваю дверь и пропускаю в дом.

Жилплощадь мне досталась небольшая. Одна комната разделена на зоны ширмой. Кухня с чуланчиком и санузел в виде пристройки. Долго не думая, отправляю пару на собственную кровать, так как другой мебели нет, не на пол же мне её класть. Даже ковра нет.

— Я сейчас руки помою.

Бегу на кухню, наспех умываюсь и возвращаюсь к паре. Женщина уже не стонет, тихо всхлипывает, уткнувшись носом в грудь мужа.

Велю задрать подол и прикладываю ухо к животу. Жаль, у меня стетоскопа нет. Биения не слышу, но чувствую слабый толчок. Ребенок совершенно точно жив.

Закрываю глаза, обращаюсь к своему яркому свету. За эти дни он ни разу себя не показал, но сейчас стоит мне потянуться, как в ладонях загорается жар и перетекает в беременную женщину.

Пара, затаив дыхание, замирает. Видно, боятся, но не решаются прервать. Тошнота бьёт в нос, и перед глазами чёрные мушки появляются.

— У вас кровь, — замечает мужчина.

Прерываю сеанс лечения и вытираю кровь из носа. Чёрт, нужно как-то научиться пользоваться этим даром без последствий для своего организма.

Ладонями щупаю живот и улыбаюсь. Перехватываю холодную руку женщины и прикладываю туда, где явственно чувствуется шевеление.

— Он жив, Марко! — восклицает лира и тянет за запястье мужа.

— Скорее всего, была отслойка плаценты, поэтому открылось кровотечение. Я остановила процесс, но вам лучше сходить к лекарю и всё перепроверить. И, главное, до родов поберегите себя.

Высказавшись, поднимаюсь и чуть не падаю на пол. Мужчина успевает подхватить под локти и посадить обратно на край кровати.

— Спасибо, лира, — буквально кланяется Марко и помогает жене встать.

— Я Таня. Выход найдёте сами. А я тут немножко… — бормочу заплетающимся языком и осторожно ложусь на чистую часть скудной кровати, — полежу.

— Спасибо, лира Таня, — слышу женский голос и удаляющиеся шаги и отключаюсь.

В себя прихожу слегка в полдень. По всему дому витают запахи выпечки, парного молока и цветов. Медленно иду на кухню и обалдело замираю, таращась на две корзинки и букет полевых цветов.

С этого дня всё меняется. Молва о моих уникальных способностях разносится по всей деревне. Сначала приходят неуверенно и с группой поддержки. Долго топчутся на крыльце. Но со временем меня окончательно принимают и больше не боятся. Некоторые приходят и со старыми болячками. Я стараюсь не очень часто обращаться к свету. После магических процедур обычно полдня валяюсь на кровати с головной болью и тошнотой. В конце концов, я врач. Можно и без магии лечить, если знаешь чем.

Зато вся деревня обеспечивает провизией, одеждой, материалами и книгами. За пару недель мой аскетичный домик преображается. Мужчины в благодарность мастерят мебель, делают мелкий ремонт. А женщины помогают с палисадником. Приносят саженцы полезных трав.

Одно меня расстраивает. Арен до сих пор хромает. Вроде и ран никаких не осталось, но на ногу он наступать так и не может. Домна и её мужья ничего не говорят, но я вижу, как ему тяжело бегать с мальчишками во дворе.

В один из дней, когда меня приглашают на ужин, я поднимаю этот вопрос и прошу разрешить осмотреть его ногу. Домна соглашается.

— Зачем? Всё зажило, — ворчит Арен, закатывая штанину.

— Если бы зажило, ты бы не хромал, — отвечаю, присаживаясь на пол, подогнув под себя ноги. Осматриваю тщательно, пальцами давлю. Мальчишка морщится и ойкает. — Кость неправильно срослась. Чтобы он не остался хромым, нужно сломать и заново срастить.

Домна, побледнев, прижимает к груди сына. Мужчины, посоветовавшись, соглашаются. Один из них уходит к лекарю за настойкой из корня сон-травы. Я же успокаиваю испуганного мальчика. Сама не хочу подвергать его такой пытке. Но это нужно сделать сейчас. Пока не стало поздно или хуже.

Напоив ребенка травяным отваром, мужья выгоняют женщину и дочь из дому. Сами крепко держат уснувшего мальчика. Дрожащими пальцами хватаю детскую конечность и тушуюсь.

— Давай я, подсказывай, что делать, — подаёт голос Кастор.

Согласно уступив место, объясняю, как обхватить и где дёрнуть. Характерный хруст сломанной кости сильно бьёт по нервам. И отголоски боли отдаются где-то внутри меня. Я аж сгибаюсь и дышу с надрывом. Необычный эффект, но подумаю об этом позже.

Прикладываю шину, перевязываю крепко тряпкой, жаль, нет нужного раствора, а то бы гипс поставила. Зафиксировав ногу, посылаю свою магию и сращиваю кость вновь. На этот раз стараюсь не торопиться и контролировать силу. Всё-таки знание анатомии человека помогает мне в необычном лечении. Но управлять этой магией нужно учиться.

— Всё, — выдыхаю и, покачнувшись, сажусь на диван.

— Держи, — один из мужчин протягивает стакан с ягодным морсом.

Немного отдохнув, я прощаюсь с семьёй. Кастор идёт провожать и несёт очередную корзинку с фруктами. Как бы я ни отказывалась, никто не хочет лечиться бесплатно. Что-то да дадут или принесут.

Меня окончательно принимают в этой деревне. Местные ласково зовут: Светлая, Лекарка или Посланница богини. А я уже не хочу никуда уезжать, чувствую ответственность за обычных людей, без титулов, громких имён и дворцов. Только вот во сне я всё чаще вижу ту женщину с белокурыми волосами и тёплым голосом, что тихо зовёт в Дортмунд.

Всё меняется так же внезапно, как я здесь появилась.