Агрессор. Запрещаю любить - Белая Екатерина

На автомате готовлюсь к лекции, доставая из сумки всё необходимое. И в этот момент слышу с задних рядов голос Инны:

– …Это было обалденно! – эмоционально тараторит, стараясь говорить тихо, но её всё равно слышно. – Никогда у меня такого ещё не было! Ни с кем!..

Резко оборачиваюсь, врезаясь в брюнетку неприязненным взглядом. А та продолжает воодушевлённо делиться со своими подружками:

– …Теперь я понимаю, почему все по нему сохнут. Он просто бог в… кхм… этом деле.

– Пястолова, – окрикивает её одногруппник с другого конца аудитории. – Если чё, тебя офигенно слышно. Закройся уже. Никому не интересно знать, с кем и в каких позах ты провела выходные.

– Сам закройся, Красницкий! – шипит она в ответ. – Будешь вякать в мою сторону – расскажу всё Демону. Он тебя быстро заткнёт.

От её самоуверенного тона я не сдерживаюсь и презрительно хмыкаю.

– Смешно тебе, Старцева? – Инна переводит на меня прищуренный взгляд. – Мне тоже было смешно наблюдать, как ты пытаешься перетянуть на себя его внимание. Это выглядело жалко. Ведь он всё равно выбрал меня.

Её губы растягиваются в ехидной улыбке, а мне хочется вцепиться ей в волосы и выдрать пару клочков. Вот гадина!

С трудом сдерживаю эмоции. Хочу ответить этой стерве. Сказать что-нибудь обидное, но в горле скапливается тугой ком. Поэтому молча отворачиваюсь, сгребаю с парты вещи и выхожу из аудитории.

Обиды от унижения болезненны. Инна права – Царёв выбрал её. Не меня. И он никогда меня не выберет. Осталось принять это и смириться.

Я никогда не прогуливала пары, но сегодня решаю сделать это. Потому что не намерена весь день выслушивать восхищённые возгласы Инны о проведённой ночи с Царёвым и наблюдать, как она светится от счастья. Мерзко.

Спускаюсь в столовку, беру бутылку воды и сажусь за столик возле панорамного окна. Настроение на нуле, поэтому вытягиваю плеер из сумки, втыкаю наушники.

Плейлист брата в основном состоит из треков исполнителей девяностых годов и частично хитов нулевых. Щёлкаю композиции, которые уже знаю наизусть. Останавливаюсь на песне «Numb» группы Linkin Park, направляю отсутствующий взгляд в окно.

И меня снова относит в прошлое…

Мне тринадцать, а Макс отмечает своё восемнадцатилетие.

– Почему ты не берёшь меня с собой? – конючу, сидя на кровати брата и наблюдая, как он стоит у зеркала, примеряя косуху. – Я тоже хочу на дискотеку!

– Какая дискотека? – слышу сарказм в его голосе. – Туда не пускают мелочь.

– Я не мелочь тебе! – ощетиниваюсь. – Дёма, скажи ему!

Царёв сидит рядом, и я бросаю на него смущённый взгляд из-под ресниц. Парень в ответ улыбается мне и шутливо дёргает за косичку.

– Я согласен с Максом. Нечего тебе там делать, Мышка. Ты ещё маленькая.

– Вот будет мне восемнадцать, каждый день по дискотекам ходить буду! И никто мне ничего не скажет!

– Размечталась, – сурово бросает брат.

– Я тоже хочу танцевать!

Макс раздражённо закатывает глаза, а Дёма смеётся:

– Мы ходим туда не танцевать, Мышка.

– А для чего тогда? – искренне удивляюсь.

– Ну-у-у… – Царёв задумывается. – Мы…

– Дем, ей тринадцать. Заканчивай с подробностями. Пошли.

Парни направляются к выходу, а я смотрю им вслед и никак не могу понять, что можно делать на дискотеке, кроме как танцевать?

– Симпатичная девчонка растёт, – говорит Дёма, думая, что я их уже не слышу. – Глаз да глаз за ней нужен. Уродов всяких полно.

– Да капец. Чувствую, мелкая ещё потреплет мне нервы…

Я не слышу дальнейший разговор, но улыбаюсь. Демьян считает меня симпатичной! Я счастлива!

Возвращаюсь в реальность, отвлекаясь на происходящее за окном.

Университетский дворик во время пар почти пуст. Поэтому когда со стороны дороги появляется крутой гоночный мотоцикл, я сразу цепляю его взглядом, замечая, что он направляется к парадному входу института.

Осуждающе качаю головой, не наблюдая на голове байкера защитного шлема, лишь тёмные солнцезащитные очки.

Очередной безмозглый выпендрёжник, живущий одним днём, – успевает пронестись в голове, пока мотоциклист подъезжает ближе, и я узнаю в нём Царёва. К слову, в этот момент я делала щедрый глоток воды, который теперь встаёт поперёк горла.

Пока борюсь с приступом кашля, Демьян тормозит у лестницы и достаёт телефон. Прирастаю взглядом к мощной фигуре парня, не в силах заставить себя отвернуться. Если сейчас к нему выйдет Инна, то у меня случится сердечный приступ. Тахикардия уже началась.

Проходит немного времени, когда на ступеньках появляется человек, и это, к счастью, не девушка.

Данис Вагнер подходит к мотоциклу, парни пожимают руки. Общаются. Мне, естественно, не слышно, о чём разговор, но он недолгий. Буквально несколько минут.

Провожу параллели, вспоминая слова Инны про то, что Дёма занимается спортом, вроде как боец. Интересно, где он тренируется?

Надеюсь, не в том же спорткомплексе, где мы с Леной ведём тренировки. Потому что если да, то это капец. Я ещё не отошла от новости, что мы с Царёвым снова соседи.

Пока размышляю, Вагнер уходит обратно в здание универа, а Демьян снимает очки и проходится скучающим взглядом по окнам. В какой-то момент натыкается на меня, и несколько секунд мы смотрит друг на друга, не мигая.

Какой же он всё-таки… особенный. Притягательный. Красивый. Не могу разорвать зрительный контакт. Не хватает силы воли.

Зато у парня с этим проблем нет. С полным равнодушия лицом он нацепляет солнечные очки, заводит байк и со свистом срывает его с места.

Глава 4

– Ты что-то рано сегодня, – встречает меня мама, когда захожу в квартиру. – Пары отменили?

– Нет, я ушла с них, – бросаю безразлично и скидываю обувь.

Мама принимает мой ответ за шутку. Смеётся. Не верит, что её примерная дочь, умница и отличница, может прогулять занятия.

– А у меня сегодня праздник, – делится с сияющим видом. – Борисыч на время своего отпуска поставил меня замом. Прохоренко и Васичев теперь локти кусают.

– Поздравляю, – выдавливаю из себя улыбку, но она получается неискренней.

Мама у меня врач психиатрического отделения в горбольнице, а ещё она неисправимая карьеристка. Постоянные подработки, дежурства, повышение квалификации… Как специалист она добилась многого, семья же у неё всегда была на втором месте. Как, впрочем, и у моего отца. Поэтому я не люблю обсуждать с родителями их работу. Ревную, наверное. Хотя… уже плевать.

– У меня сегодня ночное. Папа укатил на неделю в командировку, – сообщает мама, перед зеркалом поправляя аккуратно уложенные светлые волосы. – Вечером не задерживайся. Сразу домой. И, кстати, про танцульки свои забудь. Не хочу снова выслушивать от Максима, какая я плохая мать.

– Ладно, – соглашаюсь, зная, что этот запрет временный, как и все остальные до него.

– В секции как дела? Всё нормально?

– Дети хорошие, родители адекватные. Мне нравится.

– Довольствуешься малым, да? – снисходительно улыбается. – А могла бы сейчас тренировать в Москве. Под крылом у Ирины Алексеевны…

– Ма-ам… – закатываю глаза, узнавая старую песню.

– …Как она меня тогда просила! – мама входит во вкус. – Лариса, привезите ко мне свою девочку. Я сделаю из неё чемпионку. Потом останется в Москве. Будет девчонок из сборной тренировать…

– Хватит! – психую.

– …А нашей девочке тогда по барабану было. У неё переходный возраст. Ей не до тренировок…

Не могу больше это слушать! Отворачиваюсь и ухожу к себе, громко хлопнув дверью.

Отшвырнув от себя сумку, падаю на кровать, слыша, как мама продолжает причитать:

– …Вроде умный ребёнок, но всё себе перечеркнула. Всё! Избаловали мы тебя, Маша. Упустили…

Накрываю голову подушкой, чтобы ничего не слышать. Я уже не знаю, что сделать, чтобы мама перестала припоминать мне те события. Ведь я не бросила гимнастику, дошла до мастера спорта. Школу закончила с отличием, в универ на бюджет поступила – и ей всё равно мало. Она словно не замечает моих успехов. Да и плевать!