Агрессор. Запрещаю любить - Белая Екатерина

Его дружки быстро наступают на нас, выкрикивая маты. Дёма откидывает свою сумку в сторону и твёрдым шагом двигается им навстречу.

Всё, что идёт за этим, повергает меня в шок. Выпучив глаза, я зажимаю рот ладонью, наблюдая, как технично и жестко Царёв наносит удары.

Парни крупные и нападают толпой, но их движения смазаны и хаотичны. Демьян же действует без суеты. Молниеносно. Чётко. Жестоко. Он будто упивается тем, что делает. Ему мало раскидать гопников, он добивает – вырубает, не обращая внимания на их стоны. И у него даже дыхание не сбивается. А у меня…

Я дышу часто и рвано, как после быстрого бега. Между лопаток скользит холодный пот. Меня начинает лихорадить. К горлу подкатывает тошнота.

Я не то, чтобы испытываю жалость к нарвавшимся уродам, но вид их окровавленных лиц и болезненные стоны заставляют меня пошатнуться. Одичало наблюдаю за тем, как Демьян возвращается к своей сумке, неторопливо перекидывает ремень через плечо, затем направляется в мою сторону. В его глазах плещется ледяное безразличие, а мне хочется зареветь. Нервы скручиваются до предела.

– Пошли, – цедит, подхватывая мой локоть, и тянет за собой.

Шагаю на автомате. Смотрю под ноги расфокусированным взглядом. В горле саднит от пережитого ужаса.

Вырываю локоть из крепкого захвата и обнимаю себя за плечи. Сейчас Демьян пугает меня больше, чем гопники.

Ёжусь от мыслей о жестокости Царёва. Раньше Дёма таким не был… Или я просто его не знала?..

– У тебя будут проблемы, – хриплю севшим голосом.

– Тебе-то что? – безразлично кидает.

– Я… волнуюсь за тебя…

– Не надо, – чеканит. – Мы друг другу никто.

Никто…

Равнодушное слово врезается в мозг острыми иглами. Заставляет чувствовать горечь во рту. Жмурюсь.

Голова раскалывается от противоречивых чувств. Не помню, как добираемся до дома, заходим в подъезд. Слышу противный и до боли знакомый скрежет железа, испугано дёргаюсь.

Лифт? Мы в лифте?!

Обвожу безумным взглядом кабину метр на метр, и меня мгновенно накрывает паническая атака. Лоб покрывается испариной. В ушах шумит.

– Хочу… выйти… – хватаюсь за горло, понимая, что задыхаюсь.

Стены сужаются, я чётко вижу это. Кровь приливает к голове, бьет по вискам. Начинается необратимый приступ удушья. Судорожно жму кнопки на панели, чтобы остановить тесную клетку и побыстрее выбраться из неё.

– Какого черта? – сквозь туман паники слышу недовольный голос.

На плечи ложатся тяжёлые ладони, разворачивают. Цепляюсь уплывающим взглядом за хмурое лицо.

– Я… не могу… дышать… – выталкиваю из себя сдавленный шёпот вместе с остатками кислорода и, кажется, отключаюсь.

Глава 5

Резко распахиваю глаза и делаю жадный вдох, как будто вынырнула из воды.

Понимаю, что нахожусь в горизонтальном положении и, дёрнувшись, сажусь.

– Спокойно, – руки Царёва ловят меня за плечи, голос звучит у самого уха. – Дыши.

Судорожно киваю и, не отдавая отчёта своим действиям, обнимаю парня, вжимаясь в него всем телом. Утыкаюсь носом в твёрдую грудь.

Втягиваю воздух в лёгкие, наполняя себя запахом Демьяна, и становится легче – паника отступает. Царёв не отталкивает меня, но его мышцы резко напрягаются, грудь вздымается от тяжёлого вздоха.

– Что было в лифте? – слышу вопрос.

– Это… паническая атака. Я…

– Нет, – прерывает. – Я спрашиваю не про сегодня.

Вздрагиваю и покрываюсь мурашками, потому что Демьян задевает тему, которую трогать нельзя.

Не вспоминай. Не вспоминай. Не вспоминай!

Резко отстраняюсь и встаю. Мне надо переключиться. Точечный переброс внимания на что-то другое всегда помогает.

Взглядом шарю по окружающей обстановке.

Я в квартире Царёвых. Здесь сейчас всё по-другому. Современный ремонт, новая мебель. Цепляю взглядом боксёрскую грушу, которая не вписывается в интерьер. Гантели, турник для подтягиваний…

– Клаустрофобия, – выдаю с равнодушным видом. – У меня боязнь замкнутых пространств.

Смотрю на парня, пока он медленно поднимается на ноги. Подходит ближе и нависает надо мной.

– По-твоему, я совсем идиот? – недобро прищуривается. – У тебя не было такого раньше.

– А теперь есть, – упрямо складываю руки на груди. – С возрастом само появилось.

– Чушь собачья, – раздражается. – Бред.

– Не хочешь – не верь, – жму плечами и опускаю глаза, не в силах выдержать подозрительный взгляд Демьяна.

В поле зрения попадают его руки со сбитыми костяшками. Нахмурившись, тянусь к ним.

– Надо обработать. У тебя есть аптечка?

На пару секунд повисает напряжённая пауза, что заставляет меня выпустить ладони парня из своих.

Зачем я лезу к нему со своей заботой? Ему это не нужно!

– Зеленка точно есть, – слышу неожиданный ответ и вскидываю голову.

Он смотрит на меня без раздражения и злобы. Ухмыляется, и я не сдерживаюсь – улыбаюсь в ответ.

Удивительно, как улыбка меняет Царёва. Сейчас он похож на того Дёму, к которому я привыкла. И в глазах у него мелькает что-то тёплое. Родное. Словно толстая корка льда треснула, и наружу пробивается свет.

Задумчиво кусаю губу, глядя, как парень скрывается в кухне.

Может, не так уж сильно он изменился? Что если образ грубияна и плохиша – лишь маска? Защитная реакция? Но от чего?

Вздыхаю, обводя задумчивым взглядом комнату. В ней мало личных вещей. Поэтому сразу замечаю на журнальном столике фотографию.

Она без рамки. Протёртая. И размер у неё странный. Квадратный.

Подхожу ближе, беру в руки изображение. Там маленький Дёма с отцом. Оба улыбаются.

Фото милое и вроде должно вызвать светлые эмоции, но вместо этого я напряжено сглатываю. Одна деталь сразу бросается в глаза и вызывает множество вопросов. Тётя Аня – мама Демьяна – тоже здесь. Я вижу её руку на плече у сына, но самой женщины нет. Она отрезана от семейной фотографии.

– Тебе пора домой, – раздаётся рядом ледяной голос.

Царёв вытягивает из моих рук фото и кидает её обратно на стол. Затем подхватывает меня под локоть и тащит к выходу.

– Дём, я…

– Обувайся.

На автомате запрыгиваю в кроссовки, но уходить просто так не собираюсь.

– Что случилось с тетей Аней? Почему она…

– Это не твоё дело! – злобно рычит и припирает меня к двери.

Задираю голову, видя, что парень в бешенстве. Глаза опасно сверкают, ноздри раздуваются, губы агрессивно сжаты.

Мне стоит сейчас уйти, чтобы не злить его ещё больше. Но инстинкт самосохранения не срабатывает. Я не боюсь.

Демьян тянется к замку, чтобы открыть дверь, но внезапно останавливается, словно беря свои эмоции под контроль. А я чувствую, как он меняется, становится собранным. Холодным. Отстранённым.

Склоняется к моему лицу, давит тяжелым взглядом.

– Ты понимаешь, в чьи руки хочешь попасть, Мышка? – низкий голос проходит вибрацией по телу, вызывая дрожь.

Шокировано смотрю на него, поражаясь резкой смене настроения. И то, что Демьян говорит сейчас, выбивает из колеи. Заставляет смутиться и покраснеть от макушки до пят.

Как догадался о моих чувствах? Я ведь не давала поводов. Откуда он знает?!

Это уже неважно. Вижу, как уголок рта изгибается в насмешке, и гордо вскидываю подбородок.

– У тебя мания величия, Царёв, – пытаюсь сохранить лицо. – С чего ты взял, что интересен мне?

– Такие вещи я сразу просекаю, – цедит ледяным тоном. – Держись от меня подальше. Иначе всё закончится плохо. Для тебя.

Ответить не успеваю. Потому что парень открывает дверь, и я оказываюсь на лестничной площадке.

***

После того, как Царёв буквально вышвырнул меня из квартиры, я полночи проревела от обиды и унижения.

Держись от меня подальше…

Слова отравили, словно ядом.

Всё закончится плохо. Для тебя…

Если я настолько неприятна Демьяну, тогда зачем он постоянно появляется ниоткуда и вступает в диалог? Почему ведёт себя так, будто ему не плевать на меня? Сначала притягивает к себе, затем грубо отталкивает, вызывая смятение и горечь.