Мстислав Дерзкий часть 1 (СИ) - Машуков Тимур

Значит, Инлинги императорский род. Очень хорошо. Мои дальние потомки смогли сохранить за собой власть. Осталось понять, как они встретят своего далекого предка. Впрочем, до этого далеко. Сначала надо хоть немного тело восстановить. Этим я и занялся, не подозревая, что очень скоро я с тоской буду вспоминать эти часы покоя…

Глава 3

Глава 3

И вновь нарастающий шум нарушил мою тишину. Второе легкое тоже уже восстановилось, но переходить на дыхание ими я не спешил, переключившись на кости и сердце. Кровеносная система уже была готова к работе. Правда, гонять по ней пока было нечего — крови в организме не было ни капли. Мне б сейчас нырнуть в бочку с водой, и тогда процесс пошёл бы намного быстрей. Но увы, приходилось довольствоваться тем, что есть.

До восстановления эфирной сети было еще далеко. Сначала укреплю тело, а потом уже займусь магией. Иначе не выдержу и просто сгорю. Так что я лежал, укреплял, наращивал — медленно, но верно. И тут шум. Тревожный такой, злой, можно сказать. А потом я почувствовал мертвых — много мёртвых, их боль, их ярость, их жажду крови. Причем они находились очень близко от меня — буквально в десятке метров.

Плохо, очень плохо. Наверное, разрыв случился прямо в доме или возле него. Но так не бывает. Точнее, нет — бывает, если его создали с помощью ритуала с этой стороны, принеся в жертву живых. В мое время ублюдков, способных на такое, тоже хватало, и разговор с ними был коротким — сначала дыба, а потом их разрывали конями. Максимально больно и эффективно. И вот среди живых здесь завелась подобная тварь и причем рядом со мной.

За себя я не переживал — мое иссушенное веками тело им вряд ли покажется интересным. А вот Лишку было жалко. Детей нежить очень любила и даже специально охотилась за ними. Безгрешная душа — что может быть для них вкусней?

Меж тем звуки приближались. Слышались крики, чувствовалось движение эфира, раздавались громкие хлопки. Потом, в основном, остались только крики — но стены, видимо, были толстые, и слов было не разобрать.

Потом внезапная тишина, затем грохот, от которого затряслись стены. Дуновение ветерка…

— Защити меня, мне страшно! -послышался тонкий жалобный голосок, и я почувствовал тяжесть.

Лишка шустро забралась в саркофаг и, чуть приподняв меня, буквально забилась между мной и дном.

Взревела сигнализация, послышался топот, и вот мне в нос ударил ужасный смрад. Я не видел, но чувствовал, как надо мной склонилась мертвая тварь. Капля ее слюны упала мне на лицо. Она шумно втягивала воздух, опуская морду все ниже.

Дальше я действовал на рефлексах — рука превратилась в окутанную огнем лапу и ударила точно в ее средоточие, мгновенно уничтожая его. Тварь взвыла и рассыпалась прахом. Посмертная энергия хлынула в меня подобно целительному водопаду, стремительно восстанавливая кости, мышцы, запуская ускоренную регенерацию. Сердце забилось, гоня появившуюся кровь по венам. Часть энергии поглотил источник и тут же направил эфир на восстановление каналов.

— Хр-р-р, — вырвался из моего горла хрип, и воздух вошел в раскрывшиеся легкие. — Хр-р-р… Хр-р-р… Хрен вам, а не я! — с трудом просипел я.

Веки наконец поднялись, и я впервые посмотрел на этот мир своими глазами.

— А я говорила, что ты живой! -послышался приглушенный голос снизу. — И стал тяжелей. Осторожней, раздавишь же!!!

— Так и вылазь, и найди мне воду, -каждое слово отдавалось в пересохшем горле болью, царапая его.

— Не могу. Мне страшно! Они всех убили. И мамку, и тетку Наталью, и графа, — всхлипнула она.

— Не реви. Может, они спаслись.

— Нет, я видела. Сама видела! Они в трапезной были, когда эти ворвались. Никто и сделать ничего не успел. Мамку — она прислуживала за столом — сразу порвали, потом тётку Наташку. Граф успел ударить по ним волной огня, убив пару. Вот только мертвяков было много и лезли они отовсюду. Потом Тоньку убили — я за дверью стояла и все видела. Вероника не знаю где, как и жены графа. Раз тихо стало, стало быть, все мертвы.

А потом я вспомнила про тебя и сюда пошла. И тут тварь эта почуяла меня и погналась за мной. Думала, уж все — конец. Всех же убили, — опять заревела она.

И что мне с ней делать? Жалко всех, но если останемся тут, то и до нас доберутся. Пока местные власти отреагируют, да пришлют воинов. А я жить хочу, да и мелкую спасти. Ее дар — редкость, и его надо сберечь.

Не подумайте, что я чёрствый сухарь и мне не жалко людей, живших тут. Впрочем, нет — не жалко. Если ты не можешь защитить свой дом, то грош тебе цена как правителю. Или сделай, или умри, но все равно сделай. Раз пригрел на груди гадюку, не удивляйся тому, что она тебя ужалила. А если мои выводы верны, разрыв дело рук кого-то из живущих в доме, кто провел кровавый ритуал.

Попробовал пошевелиться — тяжело, очень тяжело. Тело абсолютно не желало двигаться.

— Лишка, мне нужна вода, иначе все тут сдохнем. И чем больше воды, чем лучше.

— Да где ж ее взять-то, если в доме мертвяков, что волос в твоей бороде⁈

— Придумай, вспомни. Мое тело высохло — не могу я двигаться, пока мышцы не восстановлю.

— Может, еще одного мертвяка убьешь? Ты, вон, как сделал, так сразу говорить начал.

— То случайность была. Больше так не выйдет, — с сожалением сказал я, понимая, что было бы, конечно, здорово. С десяток порождений Нави — и я точно полностью физически восстановлюсь. Не магически, нет — но мечи призвать смогу. А там и на Кощея можно идти. — Вылезай и иди, ищи воду.

— Мне страшно.

— Мне тоже. Но есть такое слово — надо.

— Ладно. Кажется, я знаю, где ее можно взять, чтобы не заметно. Тебе сколько надо?

— Бочку. А лучше две.

— СКОЛЬКО⁈ Ты от старости совсем мозги растерял? Как я это утащу?

— Захочешь жить — утащишь. А пока неси сколько сможешь. Быстрей вернешься, больше будет шансов выжить.

— Когда ты просто молча лежал, ты мне больше нравился, — буркнула она, с кряхтением выбираясь из-под меня.

Ага, залезла-то она, когда я был легкий, а сейчас с десяток килограммов я точно набрал. Вот и пыхтела мелкая, пытаясь меня сдвинуть. Я бы, конечно, мог ей помочь, но тратить энергию на такую мелочь не хотелось. Тем более, что болтая с ней, я продолжал укреплять тело, потихоньку двигая руками и ногами.

Лишка убежала, а я наконец смог оглядеться. Слева, на стене, словно трофеи охотника на нечисть, висели клинки. Не просто мечи. Атэм — тонкий, как жало, эфес из черного дерева в виде спирали змеи, лезвие казалось выкованным из лунного света и отливало холодной голубизной. Рядом Коготь Скверны — массивный, искривленный тесак из черного металла, покрытый струпьями ржавчины, которая на самом деле была засохшей, запекшейся кровью. От него веяло низменной злобой и болью. Еще дальше — изящная рапира Шепот Ветра, чье лезвие было покрыто микроскопическими рунами, мерцавшими при малейшем движении воздуха.

По центру комнаты, на постаменте из черного мрамора, восседал главный аккорд этого симфонического ужаса — доспехи. Не рыцарские латы, а Лабиринт Тени. Полая черная броня, собранная из сотен переплетающихся, как змеи, пластин обсидиана. Внутри нее клубился настоящий мрак, живой и пульсирующий. Смотровые щели были пусты, но создавалось ощущение, что из них вот-вот блеснет взгляд. На груди лат сиял инкрустированный кровавым рубином символ — стилизованный глаз с вертикальным зрачком. Приближаться к ним не хотелось. Казалось, доспехи не просто хранятся, а дремлют.

Справа царили знания. Полки из черного дерева, уходящие под самый потолок, ломились от фолиантов. Кожаные переплеты, потертые и потрескавшиеся, некоторые стянуты цепями с крошечными, но прочными замками. «Хроники Падшего Ангела Азраила», «Трактат о Костях Первобытного Левиафана», «Песни Крови и Звездной Пыли» — названия, вытисненные золотом или кровью, обещали запретные истины.

Рядом, в специальных футлярах из слоновой кости, лежали свитки. Папирусы цвета слоновой кости, испещренные мерцающими серебряными чернилами; темная, шершавая кожа, покрытая рунами, светящимися тусклым зеленым светом; даже был один свиток, казалось, сотканный из теней и запечатанный воском цвета сумерек. От них исходило тихое гудение — шепот забытых заклинаний, обещаний власти и предостережений о цене.