Это было место силы. Темной, старой как мир, силы. Место, где время текло иначе, где сама реальность истончалась, как гнилая ткань.
Я прижался спиной к холодному камню склепа, стараясь перевести дух. Первая часть пути была пройдена. Самая простая.
Впереди было самое страшное. Войти внутрь.
Тишина за спиной, на кладбище, с его тихим скрежетом и хлюпаньем, вдруг показалась почти уютной по сравнению с тем, что встретило меня внутри. Я стоял в узком, каменном проеме, который даже язык не поворачивался назвать дверью — это была просто брешь в теле Башни, черная, зияющая, словно вход в глотку гигантского каменного червя.
Воздух, выходящий оттуда, был сухим, пыльным и мертвым. Он не двигался, не колыхался, а висел неподвижной, удушающей пеленой. Он вобрал в себя запахи вековой пыли, тления костей и чего-то еще… чего-то металлического, острого, знакомого до боли. Запах страха и отчаяния, впитавшийся в камень навсегда.
Я сделал шаг внутрь. И сразу же почувствовал давление. Не физическое, а ментальное. Густое, тяжелое, как вода на большой глубине. Оно давило на виски, нашептывая на языке, понятном лишь подсознанию: «Уходи. Беги. Здесь нет места живому. Здесь только конец. Здесь только тишина, из которой нет возврата».
Стены, сложенные из грубого, темного камня, казалось, сжимались вокруг меня, дыша ненавистью ко всему, что имело сердцебиение. Они не были просто холодными — они были вымороженными до абсолютного нуля, и этот лед проникал сквозь одежду, кожу, прямо в кости. Я чувствовал, как по спине бегут мурашки, древний инстинкт кричал о смертельной опасности.
Я стиснул зубы до хруста. Пальцы с такой силой сжали рукоять меча, что узоры отпечатались на ладони.
«Нет, — мысленно рыкнул я в ответ навязчивому шепоту. — Я не уйду. Я пришел за ответами».
Я двинулся вперед, заставляя ноги подчиняться. Они были ватными, непослушными, будто пытались укорениться в каменном полу, лишь бы не идти дальше в эту тьму. Но я упрямо шел, скользя вдоль стены, как призрак, сам становясь частью этого молчания. Звук моих шагов поглощался ненасытной акустикой Башни, они были глухими, приглушенными, словно я ступал по ковру из пепла.
Коридор был бесконечным. Он извивался, петлял, то сужаясь до такой степени, что я с трудом протискивался вперед, то неожиданно расширяясь в маленькие, абсолютно пустые каморки-кельи. В них не было ничего. Ни мебели, ни остатков утвари. Лишь голый камень и пыль. И всепроникающее чувство чужого горя.
Время внутри Башни текло иначе. Минуты растягивались в часы, часы — в вечность. Я потерял счет шагам, потерял ощущение направления. Меня вел лишь внутренний компас, та самая невидимая нить, что тянула меня к эпицентру скверны, к источнику того зова, что я чувствовал кожей.
И вот, наконец, коридор уперся в массивную, почерневшую от времени дубовую дверь. Она была приоткрыта. Из щели лился тусклый, мерцающий свет и тот самый запах — теперь уже не намек, а густая, удушающая волна. Запах свежей крови, смерти и могущественной, древней магии.
Я замер, прислушиваясь. Ни звука. Лишь тихий треск, похожий на горение свечей, да бешеный стук моего собственного сердца, которое, казалось, вот-вот вырвется из груди и улетит прочь, подальше от этого места.
Я толкнул дверь плечом. Она бесшумно поползла внутрь, открывая взору картину, от которой кровь застыла в жилах.
Это была круглая зала, уходящая ввысь, в невидимый с моей точки зрения купол. В центре пола, выложенного из отполированных до зеркального блеска черных плит, был вырезан сложнейший узор. Руны. Десятки, сотни их, переплетенные в гипнотический, безумный ковер. Они были глубокими, и по их желобам струилась и пульсировала алая, почти черная в этом свете кровь. Она не просто покоилась там — она текла, медленно, лениво, словно по венам самого камня, питая сердцевину узора, темную пустоту в самом центре.
По периметру залы, в массивных железных канделябрах горели толстые свечи из черного воска. Их пламя было не желтым, а зеленовато-лиловым, мертвенным, оно не светило, а скорее отсвечивало, отбрасывая прыгающие, уродливые тени, которые извивались по стенам, как существа из кошмара. Этот свет не рассеивал мрак, а лишь подчеркивал его, делая еще более густым и угрожающим.
Давление достигло пика. Воздух гудел от невысказанных заклятий, от боли, впитанной камнем. Казалось, сами стены вот-вот закричат от ужаса того, что здесь происходило.
Я сделал шаг внутрь. Потом еще один. Моя тень, искаженная свечами, легла на кровавые руны, на миг нарушив их идеальную симметрию.
И в этот миг массивная дверь за моей спиной с оглушительным грохотом закрылась. Звук был таким, словно захлопнулась крышка гроба. Я рванулся к ней, но уже знал, что это бесполезно. Древние засовы с щелчком встали на место, запирая меня в этой каменной гробнице.
Сердце упало куда-то в район сапог. Ловушка! Это была ловушка, и я, как самый последний дурак, в нее уверенно шагнул.
И тогда из самой гущи теней, из темной пустоты в центре кровавого круга, родился голос. Он был тихим, спокойным, почти ласковым, но в нем звучала такая леденящая душу мощь, что по коже побежали мурашки. Он был соткан из шепота тысяч голосов, из скрежета костей, из предсмертных хрипов.
— Ты, кажется, искал меня, Мстислав Инлинг, по прозвищу Дерзкий.
Тени в центре комнаты сгустились, приняли форму. Высокую, худую, закутанную в просторный балахон из ткани, что казалась сотканной из самой тьмы и звездной пыли. Капюшон скрывал лицо, оставляя лишь бездонную черноту, в которой, однако, я ощущал на себе тяжелый, изучающий взгляд.
Я замер, выхватывая меч. Руны на клинке вспыхнули тревожным синим светом, но его было катастрофически мало против сгустившейся тут тьмы.
Незнакомец не двинулся с места. Он просто стоял, являя собой воплощение того самого молчания, что дало имя этой Башне.
И тогда свечи, все до единой, разом, беззвучно погасли. Их мертвенные, лиловые язычки схлопнулись, как будто никогда и не существовали. Последнее, что я увидел, — это его рука, бледная, почти прозрачная, с длинными, тонкими пальцами, сделавшая легкое, повелительное движение.
И тьма выплеснулась.
Это не было просто отсутствием света. Это была физическая субстанция, живая, дышащая, враждебная. Она хлынула изо всех щелей, из-под плит, из самого камня стен, как черная, густая волна. Она накрыла меня с головой, обрушившись всей своей чудовищной тяжестью.
Я попытался вскрикнуть, но тьма влилась в рот, в нос, в уши, глуша звук, запечатывая чувства. Она давила на глаза, заставляя их слезиться от боли, она сковывала тело, как саван. Я рухнул на колени, потом навзничь, беспомощно барахтаясь в этом океане абсолютного мрака, теряя ориентацию, чувство времени, чувство себя.
Мир сузился до бесконечного, удушающего черного цвета и до того тихого, насмешливого голоса, который прозвучал прямо у меня в мозгу:
— Добро пожаловать, Ваше Величество. Я рад, что вы почтили меня свои визитом. Мы столько всего должны обсудить. Но это после. А пока…
Вот и закончилась первая и, я надеюсь, не последняя книга о Мстиславе Дерзком. Сколько всего ему еще предстоит пережить, пока не знаю даже я. Но уверен, он со всем справится… Не поленитесь, прежде чем перейти на новый том, поставить лайк Мстиславу. Он нуждается в вашей поддержке.
