Мстислав Дерзкий часть 1 (СИ) - Машуков Тимур

— Тогда вы отступите, — резко, почти по-командирски сказала она. — Никакого геройства. Вы вернетесь живыми и обо всем доложите. Это приказ.

В ее тоне звучала не только команда. Скрытая, тщательно маскируемая тревога. Она отправляла нас, маленькую, плохо сбалансированную группу, на риск, и ей это не нравилось. Но другого выбора у нее не было. Ее тон мне категорически не нравился, но пока я решил засунуть свою гордость куда подальше. Не время ее показывать.

— Договорились, — кивнул я наконец, глядя на нее. — Когда выдвигаемся?

— После завтрака. Соберитесь. Я дам вам полный доступ к арсеналу. Берите все, что может пригодиться. Освященные патроны, гранаты со светошумовым заклятьем, все, что есть против нежити. Возле ворот будет ждать машина, которая отвезет вас на старое, заброшенное кладбище, где и находится Башня.

Она повернулась и вышла, оставив дверь приоткрытой. В комнату ворвался утренний воздух, пахнущий влажной землей и дымом из кухонных труб.

Я остался стоять посреди комнаты, с дурными предчувствиями и горьким осадком на душе. Башня Молчания, этот манящий и пугающий ключ ко всему, снова ускользала, отодвигалась на неопределенный срок из-за мелкого, жалкого градоначальника. И идти туда теперь приходилось малым числом, с непроверенной и непредсказуемой напарницей, пока настоящая сила и ресурсы будут брошены на похищение какого-то чиновника.

Я посмотрел на начавшую одеваться Веру, на ее сосредоточенное лицо. Затем на свой меч, висящий на стене. Он молчал, как и полагается оружию, ожидая приказа. Путь витязя-волхва редко бывает прямым и ясным. Чаще он извилист, как змеиная тропа, и усыпан не только врагами, но и союзниками, чьи интересы вечно тянут тебя в сторону, заставляя откладывать главную цель ради сиюминутных нужд.

Что ж. Придется идти и по такому пути. Главное — продолжать двигаться.

Спуск в столовую был похож на вход в усыпальницу. Воздух был густым и неподвижным, пахнущим остывшим кофе и напряжением. За длинным дубовым столом, ломившимся от яств, сидел лишь один человек — Тихомир. Он методично, с каменным лицом, разламывал румяную булку, но не ел, а лишь крошил мякиш на тарелку. Его спина была напряжена, плечи подняты. Он знал.

Вера, бледная, с трясущимися руками и избегающая моего взгляда, робко опустилась на стул напротив. Я остался стоять, опираясь руками о спинку стула, чувствуя, как нарастает знакомое, горькое раздражение.

Тихомир поднял на меня взгляд. Его глаза, обычно спокойные, сейчас были суровы.

— Графиня сообщила, — произнес он хрипло, отчеканивая каждое слово. — Что мы идем втроем. На разведку к Башне. Это правда?

— Это не разведка, Тихомир. Точней, не только она. И да. Втроем, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Он швырнул остатки булки на тарелку и со скрежетом отодвинул стул. Звук был громким, как выстрел, в тихой столовой.

— Это безумие! Самоубийство. Втроем против Высшей нежити? После того, что было здесь? Нас сметут и не заметят! Тут нужна быстрая атака силами рода, а не вылазка из трех человек!

Моя собственная ярость, едва приглушенная разговором с Натальей, вспыхнула с новой силой. Эта задержка, это неповиновение, этот страх…

— Боишься, воин? — я не сдержал язвительности. — Боишься затупить свой меч о кости мертвяков? Можешь остаться и, сидя здесь, жевать булки, молясь Сварогу, чтобы твою работу сделали за тебя. Я справлюсь и сам.

Тихомир медленно поднялся. Он был невысок, но кряжист, и сейчас казался набухшей грозовой тучей.

— Я не трус, Мстислав. Я — реалист. Иди один, если ты такой храбрый. Получишь свои ответы. В виде когтей в горле. А мы будем тут гадать, что же ты там нашел. Или не будем — плевать. Я воин, а не безумец.

Я перевел взгляд на Веру. Она не смотрела ни на кого, уставившись в свою тарелку, но я видел — вся ее поза, сжатые кулаки говорили красноречивее слов. Она была на его стороне. Она боялась. И после вчерашнего ее страха, ее отчаянной, пьяной попытки найти хоть какую-то опору, это было вдвойне горько.

И в этот миг до меня дошло. Окончательно и бесповоротно. Я требовал от этих людей рисковать жизнью. Ради моей цели. Ради моей мести. Они были воинами Темирязьевых, их долг — защищать поместье и род, а не становиться пушечным мясом в чужой, непонятной им войне. Они видели ад у своих стен. Они хоронили друзей. Их нежелание лезть в новую мясорубку с сомнительными шансами на выживание было не трусостью, а здравым смыслом.

А я был тем самым чужим. Темным, яростным призраком из прошлого, принесшим с собой смерть и теперь тянущим их за собой в еще большую тьму.

Я выпрямился. Вся ярость разом ушла, сменилась ледяной, кристальной ясностью. Они были правы. И такие союзники мне были не нужны. Нельзя вести в бой тех, кто не верит в победу.

— Хорошо, — сказал я тихо, и мой голос прозвучал так неожиданно спокойно, что Тихомир нахмурился, а Вера наконец подняла на меня глаза. — Вы правы. Это не ваша война. Оставайтесь.

Я развернулся и, не сказав больше ни слова, вышел из столовой. За спиной повисло ошеломленное молчание, а потом я услышал сдавленный возглас Веры: «Мстислав, подожди…». Но я не обернулся.

В своей комнате я действовал быстро, без лишних мыслей. Все сомнения, все уговоры остались там, внизу. Осталась лишь цель. Я натянул поношенный, неброский плащ поверх кольчуги, проверил, легко ли выходит из ножен меч, заткнул за пояс пистолет с освященными пулями. Спустился в арсенал, где в небольшой наплечный мешок, где уже лежала моя старая одежда, кинул немного провианта, флягу с водой, горсть гранат со светошумовыми заклятьями и пару дымовых шашек. Минимум всего, но все самое необходимое.

Я вышел в коридор и быстрыми, беззвучными шагами направился к боковому выходу, ведущему в конюшни, а оттуда — на дальние дороги. Времени на раздумья не было. Каждая минута промедления могла стоить мне единственного шанса.

Я уже почти был у двери, когда из тени арки возникла Наталья. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на меня. В ее глазах не было удивления. Лишь усталое понимание.

— Я так и думала, — тихо сказала она.

— Они не готовы. А я не могу ждать, — ответил я, не останавливаясь.

— Это безрассудство.

— Это необходимость.

Наша встреча взглядов длилась всего секунду. Она видела решимость во мне. А я — молчаливое признание в ее глазах. Она понимала. И не стала останавливать. Лишь кивнула, коротко, почти невидимо.

Я толкнул тяжелую дубовую дверь, и в лицо ударил холодный, свежий ветер. Он пах свободой и опасностью. Я шагнул вперед, на порог, оставив позади тепло дома, запах кофе и страх нерешительных союзников.

Дверь захлопнулась за моей спиной с глухим, окончательным стуком. Путь был один. И я его выбрал. Сегодня я получу свои ответы. Или умру. Один в поле не воин — прописная истина. Но сейчас мне было лучше рассчитывать только на себя. И еще у меня была уверенность, что обратно я не вернусь. Поэтому я оставил в комнате записку для Лишки. Пусть подождет меня в безопасности. Придет время, и я ее заберу.

А пока — прочь все дурные мысли из головы. Пора показать мертвякам, чего стоит Мстислав по прозвищу Дерзкий…

Глава 27

Глава 27

Глухой удар двери за спиной отрезал меня от мира живых. Вернее, от мира условно живых — того, что остался в поместье Темирязьевых, с его интригами, страхами и полумерами.

Здесь же, снаружи, в холодном утреннем воздухе, пахнущем дымом и прелой листвой, начиналась другая реальность. Более простая, более честная в своей жестокости. Реальность, где был только я, моя цель и враг.

Черный, без опознавательных знаков, внедорожник из гвардейского парка стоял снаружи у ворот, его двигатель работал на холостых ходах, издавая ровное, нетерпеливое урчание. За рулем — один из людей Натальи. Каменное лицо, взгляд, устремленный вперед, в пространство перед капотом. Он получил приказ. Он его выполнит. Без вопросов, без эмоций.