Управитель (СИ) - Конычев Игорь Николаевич

Укрывшись за старым дубом, я наблюдал, как сторож оставил ведро посреди небольшой полянки у горки довольно крупных валунов, после чего попятился обратно, водя стволом ружья из стороны в сторону. Аким выглядел напуганным и, едва убравшись с открытого места, припустил обратно бегом.

Что могло напугать вооруженного мужчину в парке?

Видимо, скоро узнаю…

Не успела эта мысль прийти мне в голову, как я ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Возможно, Аким тоже его чувствовал, поэтому и сбежал, сверкая пятками. Надо бы последовать его примеру, но у меня другая цель.

Если бы не силы Чернобога, я бы десять раз подумал, прежде чем покидать укрытие. Но теперь, когда мы с древним драгуном практически сроднились, моя уверенность многократно возросла. Я пристально вглядывался в стену дождя, но так ничего и не заметил. Это не прибавило спокойствия — ощущение, что за мной наблюдают, никуда не делось.

Не покидая укрытия, я напряг зрение и не поверил своим глазам — картинка перед глазами стала четче, ярче и ближе, словно из шлема драгуна. Но даже усиленное чувство восприятия не позволило увидеть предполагаемого противника.

Сидеть в засаде мне никогда не нравилось, поэтому я решил действовать. В конце концов, если за мной наблюдают, значит, прятаться дальше не имеет смысла.

На первый взгляд поляна ничем не отличалась от тех, что можно встретить в парках и лесах. Выделялись тут лишь два объекта — гора камней и ведро. Сначала я подошел ко второму и, заглянув внутрь, поморщился. Мыши. Вся емкость оказалась заполненной недвижимыми тушками мертвых грызунов. Взяв одну за хвост, я поднес ее к глазам, но не увидел ни ран, ни деформаций. Существо или умерло своей смертью, или его отравили.

Оставив непонятную находку, я обошел валуны и увидел узкую тропинку примятой травы. На противоположном ее конце находился еще один вековой дуб, в корнях которого виднелась замаскированная листьями и ветками нора. С виду она напоминала лисью, но была чуть больше и глубже.

Присев на колено, я заглянул внутрь и увидел буквально ворох всякого хлама: тряпье, обрывки бумаги, мятые платки, сломанные гребни, осколки посуды, игрушки-погремушки, грязные куклы с вырванными волосами и одежда.

Подобрав с земли кривую ветку, я поддел ей ближайшее платье и вытащил наружу. Это оказалась форма горничной. Размер был значительно меньше, чем тот, что носила сиделка Николая. На белом воротничке краснели следы запекшейся крови.

Я сосредоточился и взглянул на нору при помощи силы драгуна. В самом дальнем и темном углу мне удалось разглядеть что-то типа гнезда из тряпок, сухой листвы и мелких ветвей. Чуть в стороне на земле белели кости самых разных размеров, среди которых выделялся частично сохранивший кожу пробитый человеческий череп. На нем я увидел следы мелких зубов, навсегда оставшихся на обглоданной скуле.

Зрелище вышло не из приятных, но мне пришлось тщательно изучить все вокруг, чтобы попытаться понять, что тут произошло. Фантазия рисовала мне самые разные образы, но ни один из них не выглядел правдоподобным.

Мой блуждающий взгляд вновь замер на куклах, которых кто-то лишил волос. Выдрали абсолютно все. Помимо этого недостатка, игрушки еще и изуродовали, вырвав у некоторых руки, ноги и даже глаза. Крохотные платьица тоже не пожалели и разодрали на крохотные частички Такое внимание к волосам и одежде вызывали у меня лишь одну устойчивую ассоциацию.

— Злата, — беззвучно прошептал я одними губами. Волосы удерживали дочь Великого Полоза в плену отца. Но те, что у нее остались после освобождения, змейка любила. Да и к человеческой одежде питала неподдельный интерес, пусть и считала многие предметы гардероба бессмысленными.

Любопытно…

Ощущение того, что за мной наблюдают, разом усилилось. Чужой взгляд обжег затылок. Я резко выпрямился, развернулся на пятках и увидел ее…

Тощая нагая девушка с длинными золотыми волосами сидела на камнях. Одной тонкой рукой она без труда удерживала ведро с мышами, а другой вытаскивала их одну за другой, беря за хвосты и отправляя себе в рот. Занятая жуткой трапезой, она мурлыкала незатейливую песенку и то и дело прикрывала от удовольствия черные глаза.

— Ты еще кто? — одного взгляда на это существо мне хватило, чтобы понять — несмотря на определенные сходства, передо мной вовсе не Злата. От этой твари исходила совершенно иная энергетика — темная, вязкая и злая. Кроме того, в ее больших, как блюдца, черных глазах выделялся крохотный красный зрачок, а зубы под узкими губами были мелкими и острыми, будто иглы.

Мое подсознание кричало об опасности.

По-птичьи наклонив голову, существо аккуратно поставило ведро со своим лакомством на землю, после чего резко изменило позу и перевернулось на камнях вверх тормашками, выгнув неестественно длинную шею так, чтобы все равно видеть меня. Лишенные ресниц глаза опасно сузились.

— Кто ты такая? — медленно повторил я свой вопрос, принимая боевую позицию.

— Кт… т… т…ая? — грубым гортанным голосом попыталось повторить существо, копируя мои интонации. Потом, словно пробуя слова на вкус, оно вновь сменило позу, растянулось на камнях и заговорило вновь, в этот раз, имитируя чужую речь. — Кто-о-о-о… т-т… т-а-а-к…ая! — выкрикнула она.

Я нервно сглотнул, узнав властный тон графини Шереметьевой.

— Ты — дочь Великого Полоза? — вопрос являлся скорее риторическим. Слишком явные сходства прослеживались между Златой и этой тварью. Но ощущались они обе совершенно по-разному. В моей крови заклокотала ненависть Чернобога.

Существо кивнуло, после чего грациозно спрыгнуло с камней и устремилось ко мне. Не дойдя нескольких шагов, оно замерло, едва не напоровшись горлом на клинок из черного пламени.

— Не… дру…г? — черные глаза с красным зрачком озадаченно моргнули.

— Кости в норе, — я кивком головы указал себе за спину. — Это ты их съела?

— Еда, — это слово далось существу легко и вызвало на его лице мерзкую и очень широкую плотоядную улыбку. — Ты… — тонкий палец с длинным черным ногтем указал на мою грудь. — Еда!

— Извини, но меня нет в меню! — я сделал выпад, стремясь поразить мечом тощую грудь, но оружие не нашло цели.

Обратившаяся золотой змеей тварь скрылась за камнями, а потом появилась из-за них уже человеческом обличии. Раскрыв зубастый рот, она крикнула:

— Убью!

В этот миг вспышка молнии и раскат грома слились воедино. Существо отвлеклось на долю секунды и получило столп черного пламени в угловатое тело. От удара змеевка отлетела на несколько метров и врезалась в ствол дуба, за которым я прятался, прежде чем выйти на поляну. Существо еще не коснулось земли, когда второй столп ударил его с новой силой, впечатав в обуглившуюся древесную кору.

Дымящаяся дочь Великого Полоза рухнула в траву бесформенной тушей. Но, несмотря на силу Чернобога, она начала подниматься резкими короткими рывками. Вновь оказавшийся на поляне с очередным ведром Аким замер в нерешительности, переводя испуганный взгляд с меня, на змеевку и обратно.

— Беги, дурак! — крикнул я ему, но было уже поздно.

Черноглазая с хрустом выпрямилась и бросилась на человека. От неожиданности Аким выпустил ведро, но оно еще не успело коснуться мокрой травы, когда его голова оказалась развернутой на сто восемьдесят градусов. Легко подхватив обмякшее тело, змеевка с чудовищной скоростью рванула вглубь парка, мигом растворившись среди листвы.

Ситуация выходила из-под контроля слишком стремительно.

— Твою мать, — только и успел выругаться я.

Искать в окружающих меня зарослях юркую змею — все равно, что пытаться достать иголку из стога сена. Если она примет нечеловеческую форму, то просто спрячется от меня под землей. Если чутье меня не подводит, то она использует тело Акима, чтобы восполнить силы и восстановиться, а потом вернется за мной или же затаится.

Подойдя к тому месту, где недавно лежало дымящееся тело змеевки, я изучил следы ее крови — мутна темная жижа пузырилась под каплями дождя и источала запах аммиачной селитры, из которой мы с друзьями в детстве делали хлопушки.