Мажор в школе магии 4 (СИ) - Орлов Сергей

— Справиться? — Мелисса горько усмехнулась. — Придётся. У меня, знаешь ли, не так много вариантов.

Габер медленно опустился на одно колено перед дочерью. Этот жест, в исполнении могучего орка, был столь неожиданным, что дед резко выпрямился, а Шумилова, даже несмотря на свою рану, сделала инстинктивное движение вперёд, словно хотела помешать.

— Прости меня, — произнёс Габер, и в его низком голосе не было мольбы или жалости к себе, только чистая, обжигающая боль. — Я подвёл тебя. Как отец. Как воин. Как орк.

Последнее слово он выговорил с таким презрением к себе, что оно прозвучало как удар хлыста. Его массивные плечи напряглись, мышцы вздулись под кожей, словно он сдерживал желание разорвать самого себя на части.

Мелисса долго смотрела на отца, и что-то менялось в её взгляде — за кровавым сиянием проступали её настоящие глаза, полные боли и непролитых слёз. Её рука, слегка подрагивая, поднялась и коснулась заскорузлой от битв щеки отца.

— Вставай, папа, — в её голосе звучала тихая, но несгибаемая сила. — Орки никогда не стоят на коленях. Ты сам учил меня этому.

Пальцы Габера, эти огромные, способные ломать кости и разрывать плоть инструменты смерти, с неожиданной нежностью обхватили руку дочери. Его глаза, почти полностью скрытые тяжёлыми надбровными дугами, блестели от сдерживаемых слёз.

— Ты… — он осёкся, подыскивая слова, — ты сильнее, чем я думал. Сильнее меня.

Мелисса слабо улыбнулась, хотя эта улыбка явно далась ей с трудом.

— Мы выберемся отсюда, — твёрдо сказала она. — А с этим, — она коснулась своих глаз, в которых пульсировал красный свет, — мы разберёмся позже. Вместе.

Габер медленно поднялся, его огромная ладонь по-прежнему сжимала руку дочери. На его лице застыло выражение суровой решимости, которое я хорошо знал — такое бывает у воинов перед последним боем, когда они готовы отдать всё.

— Вместе, — повторил он, и это слово прозвучало как древняя клятва, скреплённая кровью.

Я заметил, как дед и Шумилова переглянулись. В их взглядах читалось что-то вроде надежды. Даже Ярик, всё ещё дрожащий от собственной борьбы с демонической сущностью, выпрямился и расправил плечи, словно решимость отца и дочери придала ему сил.

Наблюдая за этой сценой, я ощутил странное тепло, пробивающееся сквозь усталость и боль. Несмотря на всё случившееся, на демоническую сущность, разделённую между ними, на предательство и утраты — связь между отцом и дочерью осталась нерушимой и, возможно, стала даже крепче. В этом единении была сила, которая заставляла верить, что ещё не всё потеряно.

Но именно в этот момент я почувствовал внутри себя странное движение — словно Аббадон, до сих пор молчавший, внезапно забеспокоился. Его присутствие в моём сознании стало отчетливее, как бывает, когда он хочет что-то сообщить, но почему-то сомневается.

«Есть ли способ извлечь твои части из них?» — мысленно спросил я, глядя на Ярика и Мелиссу.

Последовало долгое молчание. Настолько долгое, что я уже решил, что Аббадон не ответит. Затем прозвучал его голос, приглушённый и необычно сдержанный:

«Вариант есть всегда. Только не думаю, что кто-либо из вас готов к нему… по-крайней мере — сейчас».

Внутри меня что-то сжалось. Я бросил ещё один взгляд на своих друзей — Мелиссу, стоящую рядом с отцом, её глаза, в которых постепенно возвращался орочий цвет; Ярика, всё ещё бледного, но уже пытающегося справиться с внутренней борьбой. Они были сильнее, чем я думал. Возможно, сильнее, чем они сами о себе думали.

Я мысленно кивнул, понимая, что сейчас не время для подобных разговоров. Сначала нужно выбраться из Междумирья, вернуться в безопасное место, восстановить силы. А потом… потом будем разбираться с последствиями.

— Нам пора идти, — негромко произнёс дед, возвращая меня к реальности. — Туман начинает сгущаться.

Он был прав. Белёсые клубы Междумирья вокруг нас становились плотнее, их движение ускорялось, словно предвещая какие-то изменения в этом странном месте.

Я почувствовал, как внутри меня нарастает мрачная решимость Аббадона, его безмолвная клятва звенела в моём сознании подобно удару колокола — глубокая, резонирующая, неотменяемая.

«Когда-нибудь я верну все свои части и отомщу Асмодею», — произнёс он, и его голос был холодным и твёрдым, как сталь. — «И тогда он пожалеет, что оставил меня в живых».

Мы молча начали собираться. Габер бережно поднял тело Емели, держа его на руках, словно спящего ребёнка. Ярик и Мелисса встали рядом, инстинктивно держась ближе друг к другу — общая судьба сблизила их, создав невидимую связь. Дед помог подняться Шумиловой, поддерживая её за талию, чтобы не беспокоить раненое плечо.

Сумрак и Пушистик, словно почувствовав наше решение, двинулись вперёд, указывая дорогу через зыбкие пространства Междумирья. Два фамильяра безошибочно находили путь в белёсом лабиринте, их глаза светились в тумане подобно маякам.

Мы шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Габер нёс тело Емели, его лицо было каменным, но в глазах стояли невыплаканные слёзы — не только из-за дочери, но и из-за юноши, который пожертвовал собой, защищая друзей.

Я замыкал нашу маленькую процессию, время от времени оглядываясь назад, проверяя, не следует ли за нами кто-то или что-то. Но Междумирье постепенно успокаивалось, возвращаясь к своему обычному, медленно пульсирующему ритму, словно разыгравшаяся буря демонических сил утомила даже само пространство между мирами.

Вскоре впереди показался проблеск — не ослепительный свет, а скорее тусклое свечение, отличавшееся от белёсого тумана Междумирья. Выход. Путь назад, в наш мир.

Моя последняя мысль перед тем, как мы пересекли границу между мирами, странным образом переплелась с мыслью Аббадона, создав единое целое: «Мы вернёмся сильнее. И в следующий раз мы будем готовы».

Глава 23

Когда герои умирают

Туман Междумирья растаял, и перед нами открылся знакомый вид пещеры Кротова, наполненной мягким светом магических светильников. Меня захлестнуло чувство облегчения — мы вернулись. Ноги подкосились, и я опустился на холодный каменный пол, пытаясь осознать всё произошедшее. Емеля погиб, Дина ушла с Асмодеем, а Ярик и Мелисса стали носителями частей демонической сущности. Мой мир изменился навсегда.

Ожидавшие нас в пещере Демоноборцы бросились навстречу, подхватывая раненую Шумилову и помогая деду. Их командир — молодой мужчина с ястребиным профилем — замер, увидев безжизненное тело Емели на руках Габера.

— Мы потеряли Карпова и четверых бойцов, — хрипло произнес он. — А вы?

— Емельянов отдал жизнь, защищая друзей, — тихо ответил дед. — И мы потеряли еще одну душу… иным способом.

Командир перевел взгляд на Мелиссу и Ярика, его рука инстинктивно дернулась к палочке — красное свечение в их глазах было слишком заметным, чтобы игнорировать.

— Триумвират Красного Лебедя? Что с ними? — напряженно спросил он, не сводя глаз с моих друзей.

— Его больше не существует, — твердо ответил дед. — Евсеев мертв. Алина Комарова тяжело ранена, возможно, тоже мертва.

Командир внимательно слушал, а затем его взгляд остановился на Габере, всё ещё державшем тело Емели. Его лицо резко напряглось.

— А третий член триумвирата… — он сделал знак своим людям, которые немедленно выстроились полукругом, направив палочки на орка. — Габер из Великой Степи, именем Императора, вы арестованы по обвинению в государственной измене, сотрудничестве с демоническим культом и соучастии в убийстве имперских служащих.

Дед шагнул вперед, явно намереваясь возразить, но командир остановил его решительным жестом:

— Это не обсуждается, директор. У нас прямой приказ взять живыми или мертвыми всех членов триумвирата.

Двое Демоноборцев направились к орку, но Мелисса встала между ними и отцом.

— Нет! — выкрикнула она, её глаза вспыхнули ярче, а воздух вокруг неё начал потрескивать от демонической энергии. — Он помогал нам! Без него мы бы все погибли!