Радиус 227 книга шестая (СИ) - Матюшенко Артем

«Нужно еще с десяток таких свитков сделать и всем лордам раздать. — подумал Дмитрий, — Когда еще у воронятника дойдет очередь до дальних феодов, пусть смогут в случае чего, воспользоваться магическим переходом.»

Дмитрий не планировал возвращаться с солдатами Гая и Нефедовым до холма Рохны, он хотел съездить в лежащий отсюда примерно в двух десятках километров феод и вернуться назад, чтобы перебросить вино и самому уйти в Асино порталом, поэтому взял с собой Горо и Юрича с новым снайпером, чтобы с ними вернуться в крепость. Но, доехав до свертка к феоду, Димка задумался, он вспомнил откушенную руку Николая, вспомнил еле выжившего после встречи с тварью некроманта Саню Черепанова и решил, для начала, сам съездить на разведку в этот феод.

«Если там большая банда местных головорезов или боевой маг захватил там власть, стоит ли подвергать своих друзей и современников, не знакомых с магией, опасности? Сам я, даже если не справлюсь с большим отрядом или опытным колдуном, то смогу уйти, прикрываясь магией, и в такой ситуации мои спутники лишь будут помехой, но не помощниками мне. Мне снова нужно будет думать, как спасти или защитить их, а не покарать всех бандитов. Снова получится, что хотел принести хорошим людям благополучие и радость, а принес горе. Сам я вдвое, если уже не втрое, сильнее, быстрее и опаснее любого не обладающего магией воина — нет, пойду один, и точка!» — твердо решил Дмитрий.

Несмотря на яростные протесты, он оставил всех солдат и пару груженных возов у главного тракта, а сам поехал верхом по дороге к дереву и стоящему недалеко от него трактиру, взяв только Горо. Хотя японец был вооружен автоматом с защитными, выгравированными от колдовства рунами, был одет в усиленный магией камуфляж и имел защитный амулет, способный сдержать пару пуль и, как минимум, полдюжины стрел, он взял парня скорее как посыльного, чем как полноценную боевую единицу.

Дерево с повешенными возвышалось метрах в ста от дороги, но время от времени ветерок доносил до Ковалева сладковатый запах разложения и смерти. Но теперь, вблизи, почерневшие трупы повешенных людей не напоминали плоды, скорее коконы каких-то инопланетных монстров. У дороги стоял стоял вкопанный столб с широкой деревянной доской, на которой, словно издеваясь над повешенными было вырезано название поселения: «Счастливая долина».

Димка вспомнил осмотренные глазами вороненка окрестности. Долина и впрямь была неплоха для жизни — вдали серел горный хребет, от него, через всю долину, текла извилистая речка. Холм с деревянным замком лорда и довольно большое поселение с возделанными полями, простиравшимися до самого леса и желтевшими между поселением и рекой десятками больших скирд с сеном. С другой стороны от поселка и полей, за серебристой змейкой реки, шли виноградники и высаженные рядком, чернели, скинувши листву, какие-то плодовые деревья. За садами и виноградниками он взглядом вороненка видел несколько хуторов с большими загонами для овец и коров.

«А ведь не бедно тут люди живут.» — про себя отметил Дмитрий, немного недовольный, что сеньор столь богатого феода не пожелал признать его сюзереном в качестве преемника Робера Сейла и воевал на стороне магистра.

Доехав до одноэтажного трактира с жилой мансардой под высокой крышей и огороженным высоким забором двором, Димка слез с коня, огляделся и, отдав поводья Горо, чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой темную от времени притолоку, вошел внутрь. В большом зале стояла полутьма. Тусклый свет падал из двух узких оконец, расположенных в зале, а возле стойки горела лампа, от которой горьковато пованивало пережаренным, скорее всего слитым со сковороды, маслом. В зале стояло шесть столов, но только два были сейчас заняты. За одним, пошвыркивая горячую жижу из большой деревянной ложки, хлебал мясную похлебку парень, похожий на обедающего работника, а в углу у окошка примостился сгорбленный человек, время от времени словно ныряющий носом в большую кружку.

За стойкой стоял коротко остриженный, с сединой на висках, человек с повязкой на глазу и ломанным «орлиным» носом, похожий на римского легионера-ветерана из читаной в детстве книжки с черно-белыми иллюстрациями. Держался он с достоинством, оценивающе поглядывая одним глазом, словно прицениваясь к новому посетителю и Димка безошибочно определил, что это хозяин заведения, а не заискивающий перед всеми нанятый работник.

— Вина или пива… господин? — спросил он, сделав паузу перед «господином», словно все же оценив Димку своим одним глазом и посчитав его достойным сего обращения, — Отобедаете с дороги или прежде отдохнуть желаете? Если задержитесь, то лошадку скажу в конюшню поставить, накормить, да обиходить.

— Плесни мне вина. — ответил кратко Дмитрий и, выудив из кармана полновесный талер, как бы невзначай постучал им о стойку и мотнул головой в сторону повешенных, — Разбойники, что ли?

— Не-ет, — протянул одноглазый, немного помолчав, — солдаты из хозяйского замка, да пара слуг.

— А чего так? — спросил Ковалев, но трактирщик оставил этот вопрос без ответа.

Он замолчал и, вытащив из-под стойки глиняный кувшин, нацедил Димке в глиняную же кружку темно-рубинового напитка. Потом одним своим глазом покосился на серебряную монету и покачал головой.

— Господин, у меня столько мелочи на сдачу не наберется. Может, найдете пару крейцеров?

— Ответишь на мои вопросы, сдачу себе оставишь. — сказал ему Димка. снова тихо постукивая крупной монетой о темную от пролитого пива и вина стойку и спросил для завязки разговора, — Как тебя зовут, уважаемый?

— Зовут меня — Одноглазый Равик, но я подозреваю о чем вы, господин, хотите расспросить. — он глянул на Димку и предположил, — О повешенных и о том, что у нас в феоде происходит? — а после этого покачал головой, — Мне неприятности не нужны, не хочу висеть на старом дереве с теми несчастными.

— Боишься, но чего? — удивился такому ответу Димка.

— Да кто его знает, как оно опосля обернется? — пожал плечами трактирщик Равик, — Но если хотите узнать, то поговорите с Вармом, — кивнул он на сморщенного и сгорбатившегося человека планомерно накачивающегося пивом в углу трактира, — Бывший охотник, но как его сына повесили, так третью седмицу с утра до вечера у нас сидит.

— А чего повешенных не похоронят? — снова кивнул Димка в сторону раскидистого дерева, но трактирщик только покачал головой, дав понять, что разговор окончен.

Димка, заказав для доходяги еще одну кружку местного пойла, пошел к его столу. В это время доевший хлеб и похлебку работник вышел и в зале остались лишь трое — он, трактирщик и пьяненький охотник за столом.

— Присяду? — спросил он, поставив перед уже в меру пьяным человеком кружку с пивом и присев на лавку, сразу спросил, — Слышал, сына вашего там повесили?

— Су-уки! — хрипло выдохнул Варм и грохнул по столу кулаком, — Моему Вилько и двадцати годков не исполнилось, как зарезали его эти сволочи! А потом чернобородый на этом дереве повесить приказал.

— Кто приказал? — переспросил Димка.

— Маккан Чернобородый, кто же еще? Чтоб ему пусто было и брюхо погнило до дыр!

— Варм, расскажи по порядку, что здесь произошло? — попросил мужчину Димка и Варм сделав пару больших глотков из кружки, через какое-то время кивнул и начал рассказ:

— Две седмицы назад сюда, вот в этот самый трактир, завалился отряд наемников. Но пришли они не со стороны тракта, а откуда-то с севера, из-за горного хребта пришли. Девять человек всего. Я-то их в тот день не видел, но опосля от мужиков про это слыхал. Посидели тут, пожрали да выпили, все о нашем лорде расспрашивали и о жене его, да шептались. А к вечеру, как солнце верхушек дальнего леса коснулось, так из трактира ушли. Но не из феода нашего ушли, наоборот, к замку подались. Никто этому значения тогда не придал, мало ли, — пожал, пьяненько икнув, охотник плечами, — может, пошли в замок узнать о найме у хозяйки. Лорд-то наш еще по осени убит был, говорят, возле замка Балфур где-то. Ну и две дюжины дружинников там же сгинули. А в замке его, помимо госпожи с сыновьями, только дворня и сержант с двумя дружинниками остались.