Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

Когда ситуация в корне изменилась, стало уже слишком поздно разворачивать войска назад. Хаотично действующие дикари вдруг собрались в единый кулак и разбили сначала 9‑й легион, а затем, пополнив свои ряды продолжающими прибывать из леса обездушенными, сами двинулись навстречу идущим к ним имперским войскам. И как не спешил со своим отступлением 3‑й легион, он тоже был разбит под стенами Фельса, прямо на глазах у его жителей. И теперь лишь вопрос времени, когда враг разорит город и все прилегающие к нему земли.

Или всё‑таки нет?

Взгляд Императора остановился на отмеченной малой короной столице северной провинции. Нужно было принять трудное решение, и окружавшие его сейчас советники единогласно предлагали оставить город врагу, чтобы воспользоваться передышкой для перегруппировки войск. Их доводы казались логичными, любые альтернативы же, напротив, сулили ещё больше потерь. Такого же мнения, судя по всему, придерживался и Фебран. Он молчал, а значит, его устраивало куда ведёт нить их рассуждений.

Вот только что‑то останавливало самого Императора, заставляя его сомневаться и терять драгоценное время. То ли его умение видеть нити, ведущие сейчас в Фельс, то ли аура мастера Блурвеля стремительно приближающаяся к залу совещаний. Не дожидаясь стука и прочего соблюдения формальностей, хозяин дворца силой воли приоткрыл дверь, впуская спешащего сюда гостя.

– Мой господин, – войдя, мастер склонил голову, после чего протянул ему записку. – Только что пришли вести от наместника Фельса. Горожане укрылись во внутреннем городе, а его защитники продолжают сдерживать натиск дикарей. Однако их потери множатся, а усталость воинов растёт. Они надеются на вашу помощь.

– Легион разбит, а у наместника 5 сотен личной гвардии, – в слух принялся рассуждать Император. – Фельс – не город аристократов. Все его благородные дома едва ли смогут выставить столько же. Так каким тогда чудом он продолжает удерживать город?

– В момент начала осады туда прибыло подкрепление, – пояснил Блурвель. – Около тысячи бойцов с боем пробились внутрь и теперь помогают наместнику на стенах.

– И кто же этот безумец, что рвётся внутрь осаждённого города?

– Мазай, мой господин. А тысяча – это собранные им наёмники.

Впервые за несколько дней на лице монарха появилась что‑то напоминающее улыбку.

– Другого имени я и не ожидал услышать. И всё же, две тысячи против двадцати…

– С недавних пор в Фельсе живёт мастер Кромвель. Два сильных и умелых боевых мага многое могут сделать. В письме наместника указаны примерные потери врага за время осады, а также информация о том, что им удалось устранить по меньшей мере шестерых слуг ковена, двое из которых точно были старшими посвящёнными.

Император взял письмо и пробежал его глазами. После чего велел всем советникам покинуть зал.

– Ты останься, – обратился он к лекарю, намеревающемуся последовать за остальными.

Фебран же в отдельном разрешении не нуждался и с места не сдвинулся.

– Слышишь? – обратился к нему Император, когда лишние уши покинули их. – Мои люди в Фельсе ещё держатся.

– Этот город неважен, – сухо ответил слуга Троих. – Нужно сосредоточиться на защите центральной провинции и Триема.

– Там 40 тысяч моих подданных, привыкших к мирному труду, – не скрывая злость, заявил Император. – И всего лишь горстка людей, знающих, что такое война не понаслышке. Ты хочешь, чтобы я обрёк их всех на смерть?

– Ты сам говоришь о том, что город обречён. Ни этот Мазай, ни его тысяча не помогут его удержать. Так к чему эти метания? Нам следует трезво смотреть на вещи и планировать свой следующий шаг.

– И каким он, по твоему мнению, должен стать?

– Отведи все войска с севера, собери как можно больше ополчения и отправь его в бой. Они не остановят орду, но задержат её продвижение и снизят численность. Войска из Вьеры и Пуёля необходимо стянуть к столице. Вместе с поддержкой твоих старших магов они закончат начатое.

– Теперь ты предлагаешь мне в дополнение к тем 40 тысячам, запертым в Фельсе, бросить на убой толпу неподготовленных мужиков?

– Эта война должна быть выиграна. Какие при этом будут потери, меня мало волнует.

Император обошёл стол и подобрал одну из свободных фигурок, обозначающих крупные вольные отряды. С глухим стуком он поставил её на Фельс, а затем ткнул пальцем в пограничную область на карте, занятую дремучим лесом.

– Ты ошибся раз, Фебран. Значит, можешь быть не прав и во второй. Откуда здесь взялась армия дикарей, родной дом которых находится в двух тысячах лиг к востоку? Каким путём они прошли сюда, если не через храм забытых богов? Храм, которого, по твоим сведениям, тут нет! Ты говорил, что цена за проход велика, но теперь мы видим многотысячное войско, готовое опустошить север Империи и начать свой путь в Трием! Так откуда мне знать, что завтра из этого чёртового леса на свет не появится ещё больше врагов?

Вестник не торопился с ответом. Он с неменьшим презрением сейчас смотрел на человека в стальной короне, явно сдерживая своё желание поставить того на место. Ну пусть попробует. Особенно, когда за спиной последнего стоял мастер‑лекарь. На долю секунды мозг Императора пронзило желание напасть на него первым и смертью одного из них оборвать эту порочную связь с тремя самозванными богами. Возможно, что‑то такое почувствовал и Фебран, так как, подняв руки в примирительном жесте, он всё же пояснил.

– Этому может быть только одно объяснение. Отрёкшийся завладел одной опасной реликвией, которую Трое считали утраченной. И, похоже, что её силы было достаточно, чтобы перебросить даже такое большое войско. Однако цена за проход измеряется не только затратами энергии. Для любого неодарённого это неминуемо грозит потерей своей сути. То есть того, что определяет его как человека. Маги ковена не чураются использовать эту особенность в своих грязных техниках подчинения и контроля.

– Ни один кукловод не может управлять больше, чем 30–40 телами одновременно, – возразил Блурвель, сбросивший маску простого слуги. – Но эта армия пусть и неэффективна, но всё же способна сражаться как единое целое.

– Потому что они не просто обездушенные, – продолжил вестник. – Они сродни послушным одержимым. Эта реликвия… артефакт немыслимой силы, который успел пожрать и переварить миллионы разумных. Осколки их душ томятся внутри и могут занимать освобождённые тела. Но даже после этого, они будут подчинятся тому, у кого есть право ими повелевать. Хозяину артефакта, или его слугам.

– И ты говоришь мне это только сейчас? – спросил Император. – Ты хочешь одержать победу нашими руками, но умалчиваешь о таких важных вещах. Почему?

– О том мне не было известно самому, – огорошил его вестник. – Боги не делятся со смертными своими знаниями без надобности. Особенно если те могут быть для них опасны.

– Скорее уж они дают им лишь те крохи, которые люди не в силах обернуть против них самих.

– А разве это не одно и то же? – кажется, Фебран восстановил временно утраченное хладнокровие. – Как бы то ни было, оставшиеся 20 тысяч дикарей не представляют для Империи серьёзной угрозы. А воспользоваться храмом вновь, если таковой действительно есть в Грешском лесу, будет возможно не ранее следующей осени. Таковы правила, и даже Отрёкшийся не в силах их изменить.

– Сомнений в этом у меня всё больше и больше. Пока твои советы обошлись мне потерей двух легионов, Фебран. А могут стоить и всего севера.

И вновь лицо вестника скривилось, обнажив истинные эмоции. За последние несколько дней устал не только Император, но даже слуга Троих подрастерял своё самообладание. А вот Блурвель, казалось, таких проблем не испытывал вовсе. И хоть он день за днём успевал проделывать колоссальную работу, его лицо по‑прежнему отражало исключительно то, что он хотел показать окружающим. Вот сейчас, например, там светилось желание высказаться.

– Говори уже. Что, по‑твоему, мне следует предпринять?

– Мазай до сих пор не ошибался, – будто между делом заявил он. – И если он вдруг решил спасать Фельс, то для этого должна быть веская причина. Нам не следует игнорировать это.