Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

– Я сторонник более радикальных мер. Более действенных.

Дуло пистолета оказалось приставлено к моему подбородку, и я застыла, стараясь дышать как можно тише.

Это было ожидаемо.

Уж слишком очевидно ему понравилось моё оружие летом. А мне тогда хотелось растянуть процесс, сделать это не наспех.

– Я вижу.

Предохранитель был на месте, но даже если бы Кайл его снял, я не подумала бы его останавливать.

Он всегда знал, что делает. А ни один из тех пистолетов, что были у нас прежде, для подобного не годился.

Сейчас же тонкий ствол двинулся по моей шее ниже, и я немного запрокинула голову, демонстративно изображая некоторое подобие покорности.

Кайл продолжал смотреть.

Он не отпускал моего взгляда, и мне не хотелось, чтобы он отворачивался, а дуло тем временем ненадолго задержалось над вторым соском, к которому он так и не прикоснулся.

От касания прохладного металла к разогретой чувствительной коже меня пробила лёгкая дрожь, а мелькнувшая на губах Кайла улыбка стала ещё выразительнее.

Он опустил руку с пистолетом ниже, легко скользнул по животу, заставляя выгнуться сильнее.

Сердце колотилось оглушительно сильно, но я сама приглашающе развела колени шире, не дожидаясь, чтобы он приказал это сделать.

Его глаза потемнели сразу же и очевидно.

Секундное застывание между «да» и «нет», неизбежное в такие моменты, тоже было лишь распаляющим обоих притворством.

Когда металл соскользнул по густой липкой влаге, мне оставалось лишь беспомощно поймать губами воздух, потому что в глазах потемнело.

Это было необычно. Горячо и ярко, и вместе с тем - почти эфемерно.

Не торопясь повторять движение, Кайл оперся на руку, нависая надо мной, чтобы лучше видеть лицо.

– Так что про леди Камиллу?

Его дыхание тоже сбилось, но он по традиции держался лучше, сохранял самоконтроль там, где сохранить его было невозможно.

Меньше чем за минуту я успела напрочь забыть, о чем мы говорили и говорили ли вообще, а он продолжал смотреть темно и внимательно, проводя дулом пистолета по нежной коже еще раз, на этот раз прижимая его сильнее.

– Твою мать… – я почти простонала это, сжимая пальцами простынь, бессмысленно таращась в потолок.

Должно было быть как минимум любопытно, но я не предполагала…

Он покачал головой, даже не стараясь изобразить искреннее сожаление:

– Меня начинает удручать твой казарменный лексикон.

– Должно быть, это потому что я… в некотором смысле… живу в казарме?..

Относительно связный, хотя и прерываемый сорванным дыханием ответ дался мне огромным трудом.

Он продолжил так же медленно, – невыносимо медленно, – и от этого горячее марево затапливало взгляд и разум еще сильнее.

– Да. С этим, вероятно, тоже нужно что-то делать.

Я услышала слова, но не уловила смысла, потому что было слишком мало и восхитительно много одновременно.

Кровь пульсировала в висках, а он не спешил двигаться быстрее, изводил этой неторопливой недолаской.

Тихо и зло застонав, я попыталась вскинуть бедра, подаваясь навстречу, но Кайл тут же убрал руку с пистолетом, едва касаясь провел кончиком дула по внутренней стороне моего бедра.

– Никакой выдержки. Эли, Эли… Непростительно для специалиста Совета. Тем более для женщины одного из командиров. Что скажут люди, если кто-то узнает?

Мне снова захотелось то ли засмеяться в голос, то ли укусить его просто потому что так удобно было дотянуться до предплечья, но горло пережало, и оба варианта стали равно невозможны.

– Мудак… – а это сорвалось с губ так привычно.

Едва ли не восторженно.

Второе «Эли» пришлось аккурат на новое почти невесомое прикосновение, – от самого чувствительного места и ниже, – и прозвучало ровно так, как было надо.

По этому я тоже соскучилась.

Постепенно Кайл начал двигать рукой быстрее. Разглядывая меня все так же внимательно, – почти не видя, – он умудрился занять настолько выгодное положение, чтобы видеть все и сразу, а я кусала губы от того, насколько интимно и восхитительно это было.

С каждым новым касанием от низа живота поднималась новая волна щекочущего жара, и казалось, что осталось совсем немного…

Он быстро, словно утешая, коснулся губами моего виска, и почти отстранился, снова провел стволом вдоль, едва касаясь.

– Ты!.. – я развернулась к нему, но продолжить не успела.

Он повторил это прикосновение, одновременно ловя губами мои губы, совмещая одно удовольствие с другим, и я протяжно застонала в поцелуе, окончательно теряясь.

Мне казалось, что это длится по меньшей мере вечность. Лицо горело, под веками пекло, а волосы на затылке, равно как и простынь, на которой я лежала, стали влажными.

Кайл наклонился и аккуратно прикусил мое ухо, как раз над серьгой.

– Проси.

Прямой и не предполагающий разночтений приказ, без выполнения которого ничего не будет.

Я смотрела на него, отчаянно пытаясь сфокусироваться, но видела только изогнутые в нечитаемой полуулыбке губы и плещущуюся в глазах тьму.

Ему дорого давалась эта выдержка.

Он с нажимом провел стволом по моей коже, обещая, и меня выгнуло так, что пришлось хвататься за его плечо.

– Пожалуйста.

Вышло чересчур громко, но он сделал вид, что не расслышал. В качестве поощрения чмокнул меня в кончик носа и, не дав приподняться, повторил движение.

– Кай…

На долю секунды стало почти страшно. От собственной беспомощности, от того, какую власть он надо мной имел, и от того, что я предоставила ему это право добровольно.

Ещё один короткий поцелуй пришёлся в плечо, и ощущался как укус, а следующее движение стало таким же вызывающе неторопливым.

– Нечистый бы тебя побрал…

– Скорее тебя, дорогая. В контексте.

На этот раз он легко коснулся губами моих губ, поманил и отстранился.

Убрал руку и размял запястье, и я тихонько заскулила от того, как сильно мне теперь его не хватало.

– Пожалуйста, Кай… Пожалуйста…

Я уже готова была сказать что угодно, и полушепот, в который превратился голос, звучал отчаянно. Почти мольба.

Он мог бы продолжать до бесконечности, но даже за стуком собственной крови в висках я услышала, как он задержал дыхание.

Успевший стать нагретым и скользким металл проехался по коже с идеальным нажимом.

Кое-как вывернувшись, я закинула позорно дрожащую руку Кайлу на плечо, прижалась к нему теснее, – так, чтобы и ему стало удобнее перенести часть веса.

Теперь он не останавливался, а я горячо и влажно, едва не всхлипывая, дышала ему в висок, дурея от того, как даже сердцебиение подстраивается под выбранный им ритм.

Не так много уже и было нужно, и блаженно я зажмурилась, чувствуя, как все тело начинает характерно потряхивать. Повернула голову и слепо мазнула губами по его щеке, чтобы успеть до того.

Он не вернул этот поцелуй, но отозвался глубоким тихим стоном, а потом резко убрал руку.

Я не успела ни возразить, ни возмутиться, потому что он развернулся, ложась сверху.

Я привычно оплела его ногами и застонала громко и довольно, как только он оказался внутри сразу полностью.

Не дав ни привыкнуть, ни восстановить дыхание, он начал двигаться глубоко и жёстко, так, чтобы перед глазами вспыхивали звезды.

Пристроив ладонь ему на затылок, я легонько сжала волосы, притягивая его ближе, и на мгновение успела пожалеть о том, что это не может продолжаться дольше.

А потом мир разлетелся на части, и когда собрался заново, оказалось, что солнце уже почти село.

Последние прозрачные лучи лежали на полу и на постели рядом с нами, а в изножьи лежал брошенный Кайлом пистолет.

Ствол блестел так непристойно выразительно, что первая моя связная мысль оказалась вопросом без ответа о том, как я впредь смогу невозмутимо пользоваться собственным оружием.

– Надеюсь, это был твой пистолет.

– Теперь точно мой, – Кайл отозвался тихим и хриплым смехом.

Очень довольным.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него, и секунду спустя засмеялась вместе с ним.