Двойник короля 11 (СИ) - Скабер Артемий

Тут же турчанка прикрыла своё лицо и выпрямилась. Неприлично женщине её положения показывать себя постороннему мужчине, даже если это всего лишь слуга.

— Ваш отец мёртв, — произнёс он спокойно.

Эти три слова упали, как камни, разбивая хрупкое стекло надежды, которое Зейнаб так старательно поддерживала в своей душе весь день.

Девушка почему-то улыбнулась: «Русский мёртв! Отец выиграл. Наконец-то… Стоп! Что?»

Через тело прошла молния. Все органы заболели, начало мутить, голова закружилась, в ушах звенело.

Она неправильно поняла. Не русский мёртв. Её отец. Хайруллах Корёк, Нишанджи Османской империи, человек, который всегда был для неё опорой и защитой, — мёртв.

Сердце стучало так сильно, что Зейнаб чувствовала его. А ещё стало вдруг мало кислорода. Перед глазами сначала проплыли яркие вспышки, а потом тёмные пятна. Комната начала кружиться. Стены, потолок, пол — всё смешалось в одну бесформенную массу. Роскошная мебель, ковры, гобелены — всё это теперь не имело значения. Мир сузился до одной фразы: «Ваш отец мёртв».

Она упала на пол. Вместе со слугой принца в комнату забежали евнухи и служанки турчанки. Тут же подняли её и начали приводить в чувства. Кто-то махал веером, другие плескали воду на лицо, которое открыли.

Прохладные капли немного привели её в себя. Но сознание всё ещё плыло, отказываясь принимать реальность. Евнухи подхватили девушку под руки и осторожно перенесли на низкую кушетку у окна. Служанки суетились вокруг, поправляя подушки, предлагая воду, пытаясь хоть как-то помочь своей госпоже.

Зейнаб плакала даже в обмороке. Слёзы текли по её щекам, оставляя тёмные дорожки из-за размазанного кохля. Она выглядела, как раненый зверёк, — беззащитная, испуганная, потерянная.

Девушка открыла глаза. Слуга Мехмета Турани продолжал стоять рядом. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах снова мелькнуло то странное выражение, которое Зейнаб заметила раньше. Это действительно была жалость.

— К-а-к? — прошептала турчанка. — Э-это рус-ский?

Всё тело било молниями. Мышцы сокращались, внизу живота — боль. Ноги и руки отказывались подчиняться. Она чувствовала себя так, словно через неё пропустили ток: каждая клеточка тела кричала от боли и потрясения.

— Нет, — улыбнулся слуга. — Дипломат пощадил его, а шехзаде убил.

Это были его последние слова перед тем, как он вышел из комнаты. Зейнаб хлопала глазами, ловила ртом воздух. Разум отказывался принять правду.

Отец мёртв… И его убил не Магинский, а принц! Как? Почему? За что? Она не могла поверить. Турчанка не знала, что её больше приводило в ярость: пощада от русского или действия шехзаде.

Магинский пощадил отца? Почему? Он должен был убить его — так полагалось по правилам дуэли. Что это за игра? Что задумал иностранец? И почему шехзаде вмешался? Что происходит во дворце?

Слуги помогли ей встать. Девушка на шатающихся ногах подошла к шкатулке, которую оставил отец. Сейчас Зейнаб управляли инстинкты и воспитание.

Последняя воля отца. Шкатулка — маленькая, но тяжёлая, из тёмного дерева с серебряными вставками в виде двух змей, кусающих друг друга за хвосты. Отец дал ей шкатулку накануне дуэли. «Это твоя страховка, — сказал он тогда. Цена за хорошую жизнь».

Она открыла крышку и посмотрела на семейный артефакт. Дрожащие пальцы коснулись его. По телу тут же прошла волна энергии, ноги уже не дрожали.

Девушка сжала артефакт, передававшийся в их роду из поколения в поколение. Древняя реликвия, о которой ходили легенды даже среди придворных.

«Нет! Султан не получит это! Вы убили моего отца. Я… Я… Сама использую артефакт, — думала девушка. — Вы украли его жизнь, но вам не достанется его сила»…

Зейнаб чувствовала, как к ней возвращаются силы, не только физические, но и ясность ума, решимость, даже жажда мести. Всё это наполняло её, вытесняя страх и отчаяние.

В дверь постучали. Все слуги вздрогнули. Стук был уверенным, требовательным.

— Зейнаб Хандан-султан бинт Хайруллаха, — произнёс мужчина.

Голос звучал официально, с ноткой торжественности, которая бывает только в очень важных случаях.

Турчанка узнала его, это один из личных слуг…

Великий повелитель сильных, хранитель святых городов, султан Сулейман IV

Покои султана Османской империи поражали своим великолепием. Стены, облицованные голубой изразцовой плиткой с изящным растительным орнаментом, создавали ощущение прохлады даже в жаркий день. Высокие сводчатые потолки были расписаны золотом и лазуритом, изображая сцены из жизни великих предков нынешнего правителя.

Сулейман IV восседал на троне, инкрустированном драгоценными камнями. Подлокотники, выполненные в виде львиных голов, сверкали золотом и рубинами. Массивная спинка трона, украшенная символами власти Османской империи, возвышалась над головой султана, создавая впечатление, что он сидит под защитой всей многовековой истории своей династии.

Мужчине было около пятидесяти лет, но выглядел он моложе. Аккуратно подстриженная борода с проседью обрамляла его лицо. Глаза — тёмные, проницательные — смотрели на мир с мудростью человека, повидавшего достаточно, чтобы не удивляться никаким поворотам судьбы. Костюм, расшитый золотыми нитями и украшенный драгоценными камнями, подчёркивал его статус правителя великой империи.

Рядом на подушках расположились шехзаде. Мехмет Турани сидел ближе всех к отцу, демонстрируя своё привилегированное положение среди братьев. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалось удовлетворение человека, чей план только что успешно реализовался.

По периметру зала стояли личные телохранители султана — янычары в традиционных синих кафтанах с золотыми шитьём. Их руки лежали на рукоятях изогнутых сабель, а взгляды были настороженными и внимательными. Эти воины готовы отдать жизнь за своего господина без малейших колебаний.

Слуги — евнухи в длинных шёлковых одеждах — бесшумно перемещались по залу, подносили фрукты и напитки, обмахивали правителя и его сыновей огромными опахалами из павлиньих перьев.

Среди них выделялся старый евнух с серебряной бородой, стоявший за троном. По его властному взгляду было видно, что он занимает особое положение при дворе.

Служанки — молодые красивые девушки в полупрозрачных одеждах — стояли в алькове, готовые в любой момент выполнить любой каприз своего господина. Их лица были скрыты вуалями, но даже через тонкую ткань видно, что все они обладают незаурядной красотой.

— Я убил Нишанджи, — спокойно заявил Мехмет, будто докладывал о выполненном рутинном поручении.

— Ты? — поднял бровь мужчина на троне, слегка наклонив голову.

В его голосе не было удивления или возмущения. Только лёгкое любопытство, как если бы речь шла о том, какое блюдо подадут на ужин.

— Да, — кивнул сын. — Не знаю, как… Но сначала его убил русский, а потом он словно воскрес. Перед этим я признал победу за дипломатом. Магиский отказался добивать.

Султан слегка улыбнулся, словно услышал любопытную историю, которая его позабавила.

— Какой интересный молодой человек, — хмыкнул он, поглаживая бороду. — По нему столько разной информации.

Он сделал паузу, задумчиво глядя в пространство, словно вспоминая что-то.

— Как ты решил оправдать свои действия?

Мехмет выпрямился, расправив плечи. В его позе чувствовались гордость за принятые решения и уверенность в их правильности.

— Хайруллах бежал с южных границ в ходе операции русских. Позор, — перечислял шехзаде. — Отправил свою дочь избавиться от дипломата. Этого больше чем достаточно, чтобы его казнить. На русского натравили ассасинов, и мы потеряли их, отец. Ещё и наши люди пострадали. Словно этого им мало, связали с пиратами и потопили нашу «Жемчужину». Арестовали дипломата и нарушили закон. Бросили его в тюрьму, а там — в серую зону…

Султан слушал сына внимательно, но в его глазах мелькало что-то похожее на скуку. Он уже знает всё, что собирается сказать Мехмет, и просто позволяет ему говорить из уважения.