Зодчий. Книга II (СИ) - Погуляй Юрий Александрович

— Мне! — заревел молотобоец.

Удар молота снёс моего противника в сторону, и мастер тряпичной куклой улетел под ноги ещё одному противнику. Вряд ли он встанет.

— Что ты творишь, Макс! — вскрикнул кто-то.

— Борзых, собака ты бешеная! — заорал Игнатьев. — Какого чёрта?

— Мне! — с воплем бросился на меня безумец. Его страшное орудие двигалось с низким гулом, и, совершая чудовищные взмахи, молотобоец будто не чувствовал веса, перемещаясь необычайно быстро.

Такой удар принимать на броню нельзя. Нужна дистанция! Я нырнул в сторону, перекатываясь подальше от громилы, сдёрнул с пояса метательный нож и запустил его в противника. Сталь лязгнула о камень тотчас накинутой брони, а я уже ринулся на оставшегося в живых огневика. Трое. Их всего трое. Справимся. Мне в лицо ударил поток пламени, выжигая воздух, но я продолжал рваться к врагу, считая мгновения и слетающие обереги. Выставил перед собой водяной щит и, объятый паром, я вывалился в нескольких шагах от хитроумного противника. Ткач не стал сближаться врукопашную, сместился влево и ударил ещё одним огненным потоком. Это мне и нужно было. Я рванулся в сторону, разрывая дистанцию с одарёнными.

— Куда пошёл⁈ Сюда иди, дерьмо собачье! — безумствовал Борзых.

Лицо Игнатьева изумлённо вытянулось, когда я оказался рядом с ним. Он шёл следом за остатками дружины, и никак не ожидал, что я прорвусь через строй. В итоге граф даже пискнуть не успел, как я загородился от его людей его же благородным телом. Мой клинок оказался у горла. Дар внутри аристократа заклокотал, и пришлось надавить сильнее.

— Не надо, ваше сиятельство. Магия не ваш конёк, — сказал я на ухо Игнатьеву. — Кажется, вы оказались слабым звеном всей операции. Пусть ваши люди опустят оружие.

— Он мой! — Борзых с молотом двинулся на нас, не замечая ничего вокруг и, по-моему, не видя даже хозяина. — Мой! В сторону.

— Максим! Стой! — испугался Игнатьев. — Стой! Оставьте его!

— Мой! Я размажу этого ублюдка! — изо рта Ткача валила пена. — В мазь! В грязь! В кровь! В лепёшку!

— Сто-о-ой! — завизжал граф. И тут молотобоец как будто подвис в замахе. Тот мастер, чей аспект я не распознал, растопырил пальцы в сложном жесте. Лицо одарённого побелело от усилия. Однако здоровяк продолжал движение, хоть и очень медленно. Его мощь пересиливала таланты хрономата. Губы Борзых кривились от ярости, взгляд выпученных глаз пополз в сторону, словно воин хотел рассмотреть того, кто осмелился пустить свои чары.

— А-а-а-а! — вдруг завопил огневик и швырнул ещё одну волну пламени прямо перед собой и, одновременно, в сторону своих товарищей. — Нет! НЕТ! ПРОЧЬ!

Хрономант тут же превратился в ходячий факел и завыл от боли, молотобоец же неумолимо двигался вперёд, несмотря на пожирающий его огонь. Но ещё медленно. Очень медленно и, что-то подсказывало мне, ярость воина позволит тому добраться до цели в любом случае. Даже если он в пути обратится в головешку. Поэтому отшвырнув в сторону Игнатьева, я прыгнул навстречу выходящему из замедления Борзых и в прыжке вогнал ему клинок в незащищённое горло. Ушёл перекатом с правого бока молотобойца и ловко встал на ноги. Время вернулось в исходное состояние, Борзых с хрипом грохнулся на землю. Горящий хрономант упал, поднялся, размахивая руками и оглашая лес воплями, а затем застыл, уперевшись в дерево. Сполз по нему вниз, да так и остался стоять, догорая.

Очень просто. Либо они на оберегах сильно экономили, либо в суматохе боя уже всё потратили. Что ж… Надо было больше запасов делать. Амулеты не та вещь, где стоит прижиматься. Особенно на фронтире. И уж тем более, когда привык жить не по законам Российской Империи, а по правилам дикого приграничья.

Оставшийся в одиночестве огневик осматривался с исступлённым видом, совсем потеряв связь с реальностью.

— Они повсюду! Они повсюду! — повторял он, как заведённый. — Господи, откуда они⁈ Откуда⁈

Бахнул выстрел, и голова мага взорвалась. Туловище ещё несколько секунд стояло на ногах, а потом повалилось на мох.

Стреляли с севера. И только сейчас я почувствовал ещё одного одарённого. Причём он сам открылся мне. Будто пелену сдёрнуло с сознания. Я вернулся к Игнатьеву, испуганно застывшему на месте, и закрылся его сиятельством от потенциального противника.

Фигуру человека с огромной винтовкой я увидел через несколько минут внимательного наблюдения за чащей. Внезапный стрелок не скрывался. Он шёл, подняв над головой руки с зажатым оружием.

— У тебя много друзей, да? — сказал я на ухо Игнатьеву, неотрывно наблюдая за приближающимся. — Даже боюсь представить, кого ты ещё обидел.

— Не извольте беспокоиться, господин Зодчий, — сказал знакомый голос, когда расстояние между нами позволяло говорить громко, но не орать. — Я здесь не по вашу душу.

Неожиданная встреча. Зато прекрасно объясняющая столь странное поведение бойцов Игнатьева.

— Вы не торопились, господин Керн, — ответил я психоманту. В целом, работу этой школы не узнать было сложно. Если хотя бы единожды с ней сталкивался в прошлом — сто раз перепроверишь собственные чувства. Если нет… То вот они, последствия, на земле. Раскачанный дракой Борзых, которому, наверное, слегка нужно было надавить на ярость, чтобы он потерял берега. Огневик с фобией, которая затмила ему разум. Интересно, как Керн её просчитал.

— Это было красиво, господин Баженов. На самом деле, красиво. Я не мог пропустить, — произнёс Керн и скинул капюшон.

— Вижу, вы не просто подлогом занимаетесь, а ещё и хорошо стреляете.

— Делаю то, за что хорошо платят. Вернее, платили…

— Зачем вы здесь? — спросил я, так и держа Игнатьева перед собой. Граф умолк и не рыпался.

— У меня есть одно дело к его сиятельству. Очень важное.

Психомант осторожно скинул со спины рюкзак, вытащил оттуда что-то круглое, запакованное в полиэтиленовый пакет, а затем вытащил из него за волосы человеческую голову.

— Узнаёте, ваше сиятельство? — холодно спросил Керн.

Я почувствовал, как напрягся Игнатьев, но дар графа молчал. Да и вообще, боец из него оказался аховый. Мог ведь хотя бы попытаться постоять за себя. Как ему только удалось набрать такую шайку, со столь невзрачными задатками.

— Эта свинья пыталась меня убить, — сказал Керн, разглядывая Игнатьева. Из-за темноты ему пришлось подойти ещё ближе, так чтобы видеть глаза графа. — По-вашему, господин Игнатьев, заказу. Это было очень непрофессионально с вашей стороны. Как и то, что вы распустили обо мне слухи, как о ненадёжном исполнителе.

Граф задрожал. Что ж, вряд ли Керн его союзник. Психомант говорил ровным тоном, но голос его дрожал от едва сдерживаемого бешенства. Так что я отпустил пленника из захвата и огляделся по сторонам. Пахло гарью и смертью. Где-то стонал раненый. Бойня, настоящая бойня. И сколько же ценного барахла здесь будет!

— Вы очень вовремя появились, господин Керн, — заметил я. — Невероятно вовремя.

— Я наблюдал, господин Зодчий, — психомант стоял напротив Игнатьева. — После вынужденной медитации в Изнанке это занятие доставляет мне удовольствие. Особенно когда мной движет желание отомстить.

— У меня не было другого выхода, — улыбнулся я.

— Вы были в своём праве. Но на вашем месте я бы себя убил. Как и барона. Вы приятно удивили меня, а я люблю приятно удивляться. Тешу себя надеждой, что когда-нибудь вы сделаете нечто подобное ещё раз. Поэтому выстрелил только один раз.

— Зачем вы здесь, господин Керн?

— Я хочу покопаться у него в голове, — равнодушно заявил он. — Если вы не возражаете. Он уничтожил мою репутацию. Я уничтожу его.

— Не возражаю, — я махнул рукой приближающемуся Турбину, мол, всё в порядке, а сам отправился на поиски Володина.

За моей спиной жалобно заскулил граф, а через несколько секунд его сиятельство орал на весь лес от ужаса и боли. Сейчас это было лучше любого птичьего пения. Потому что Игнатьев уже был у меня в печёнках своими недалёкими заговорами. Мне нужно строиться, а не возиться с ошалевшими от власти дворянами.