Ненормальный практик 1 (СИ) - "Извращённый отшельник"

— Тем не менее, — продолжила Корнелия, снова вздохнув с предвкушением, — Игнатушка… Он станет приятным дополнением к миссии. Моим личным вознаграждением при её завершении.

Она поднялась из ванны. Перламутровая жидкость стекала по голому телу, обнажая бледную кожу и спортивную подтянутую фигурку. И среди всей этой красоты выделялись два тёмных пятна на её плечах, как раз, где обычно располагались эфирные узлы.

— Когда назначена следующая встреча с контактом? — спросила она, переключившись на деловой тон.

— Завтра в полдень, госпожа. В той же таверне.

— Хорошо. После встречи продолжи сбор информации о моём… курсантике. И ещё. Пошли ему подарок. Анонимно. Пусть это будет… да, антрацитовый кристалл с Уральских копей. Молодые практики падки на такие безделушки.

— Как прикажете, госпожа, — Сергей поклонился, так и не подняв взгляд.

— Когда миссия будет завершена, я займусь им вплотную, — она с довольной улыбкой обмоталась полотенцем. — Дам ему всё, чего он только может пожелать. Деньги, власть, наслаждение… и боль. О, особенно боль.

У Сергея по спине пробежал холодок. Корнелия нашла особенную игрушку. И, вряд ли, успокоится, пока не сломает её. Бедный пацан, даже не представляет, что его ждёт.

— Свободен, — Корнелия небрежно махнула рукой и уселась перед туалетным столиком.

Тот поклонился и покинул комнату. Она принялась расчесывать тёмные волосы, приговаривая:

— Игнатушка, мой мальчик… Придёт время, и ты станешь моим. Весь, без остатка.

Корнелия всегда получала, что хотела. Без исключений. Но сначала — дело. Миссия. А удовольствие — потом. И очень много удовольствия…

Таверна «Сонный карп»

Утренние солнечные лучи, пробивавшиеся через старенькие окна, освещали коридор третьего этажа. Лукерья — полноватая служанка за пятьдесят, протирала пыль с дверных ручек, попутно рассказывая молодой помощнице Аглае последние сплетни.

— … а она ему и говорит: либо деньги на стол, либо я тебя вышвырну прямо в исподнем! А он, представляешь? Давай кобениться, мол, я — сын советника, как ты смеешь мне указывать! А сам-то — пьянчуга, каких поискать, ночами с девками шляется, отцу своему одни убытки и на кошелек и репутацию.

Аглая рассеянно кивала, поправляя выбившуюся из-под чепца русую прядь. Взгляд то и дело возвращался к двери номера семь, за которой третий день не было никакого звука, лишь изредка доносился приглушённый храп.

— Лукерья Степановна, — решилась она прервать поток сплетен. — А может, ему поесть предложить? Третий день уж не выходит. Может, помер там?

— Типун тебе на язык, — Лукерья сердито цыкнула. — Ещё покойника нам тут не хватало. Не помер он. Храпит, значит живой. Но ты права, надо бы проверить.

И сама приблизились к двери седьмого номера. Любопытство бабское неуёмно. Расправив передник и придав лицу выражение профессиональной заботы, тётушка Лукерья осторожно постучала.

— Сударь? — позвала она громко, при том приветливо. — Сударь, вам завтрак принести⁈

Храп за дверью затих, послышалось какое-то шебуршание, ворчание, и наконец раздался хриплый, сонный голос:

— Нет!

После чего последовал такой богатырский храп, что даже видавшая виды Лукерья невольно отшатнулась.

— Чтоб тебя, — пробормотала она, поправляя чепец. — Спит как медведь в берлоге.

Аглая прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку.

— Так! Что вы тут стоите-то? Делом займитесь! — раздался суровый голос из-за их спин.

Обе вздрогнули и обернулись. В коридоре показался сам хозяин «Сонного карпа», Андрей Фомич — добротный толстяк с залысинами и аккуратной бородой, что он любовно расчёсывал по утрам.

— Да вот, Андрей Фомич, третий день жилец из седьмого не выходит, — зачастила Лукерья, оправдываясь. — За третьи сутки не заплатил ещё. Может, потребовать?

Хозяин нахмурился, подошёл ближе.

— Это тот молодой, что ночью явился? С лицом таким… потрёпанным? — он пригладил бороду, припоминая. — Деньги он вперёд заплатил, за двое суток. Еда в стоимость не входила, а он не заказывал. Права требовать пока нет.

— Но третьи сутки уже пошли, — упрямо сказала Лукерья.

— Ну так сунься в комнату, потребуй, — усмехнулся Андрей Фомич. — Видел я этого мАлого. Чувство, что он из преисподней выполз — весь в крови, взгляд дикий, но деньги выложил чистые. Не хочу я с такими связываться раньше времени.

— Дядя Андрей, — Аглая решилась подать голос. — А может, он болен? Может, помощь лекаря нужна?

— Болен? — хозяин хмыкнул. — Может, и болен. Только не той болезнью, что лечить надо. Либо попал в передрягу и затаился, либо сам кого порешил — причин не много. Но деньги у него есть, харчей не требует, комнату не громит. Так что пусть лежит себе, пока не выйдет.

Лукерья покачала головой, пышная грудь колыхнулась в такт.

— Ой, не нравится мне всё это. Как бы беды не было. Говорят, на районе убийца объявился — двоих женщин в переулке зарезал, третью до полусмерти избил… Может, это он и есть?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — отрезал Андрей Фомич. — А ты, Аглашка, не пялься на жильцов. Не в том возрасте ещё, чтобы на мужиков заглядываться.

Девушка вспыхнула до кончиков ушей.

— Я вовсе и не… Мне просто интересно, как выглядит этот странный постоялец.

— Выглядит как человек, — Лукерья повернулась к ней, понизив голос до шёпота. — Молодой, но глаза… странные у него. Будто много повидал. А руки… руки в шрамах, я заметила, когда он ключ брал.

— Хватит языками молоть, — прервал их Андрей Фомич. — Работа стоит. В обеденном зале уже народ собирается, а у вас ещё и половины комнат не прибрано.

Те переглянулись и поспешили прочь от двери номера семь. Но Аглая не удержалась и бросила последний любопытный взгляд через плечо. Что-то в этой истории будоражило её девичье воображение — таинственный молодой человек, спящий третьи сутки подряд, появившийся посреди ночи весь в крови.

Хозяин «Сонного карпа» снова пригладил бороду, бросил задумчивый взгляд на дверь номера семь и зашагал вниз по лестнице. Будь его воля, он бы прямо сейчас выставил этого подозрительного постояльца за дверь. Но деньги… деньги заплачены, и немалые. А в нынешние времена приходится закрывать глаза на многое, лишь бы бизнес шёл.

Вечерело

С первого этажа таверны доносились голоса, звон посуды, смех подвыпивших посетителей. Аглая, закончив уборку в пятом номере, устало вытерла лоб тыльной стороной ладони. Последний постоялец — купец из Нижнего Новгорода, оставил после себя настоящий свинарник — крошки по всему полу, разлитое вино, смятые простыни, источающие запах дешёвых духов куртизанки.

— Чтоб им пусто было, этим богатеям, — пробормотала девчонка, складывая тряпки в ведро. — Думают, если платят за номер, то могут вести себя как скоты.

Она выглянула в окно — сумерки сгущались, на улице зажигались эфирные фонари. Скоро придётся зажигать светильники в коридоре, а у неё ещё две комнаты не убраны. Подхватив ведро и охапку белья, Аглая вышла в коридор и направилась к следующему номеру. Она как раз проходила мимо седьмой двери, когда та внезапно открылась.

Девчонка отшатнулась, чуть не выронив ведро. В проёме показался молодой человек, при виде которого у Аглаи перехватило дыхание.

Он был прекрасен. Не той слащавой красотой, которой щеголяли молодые аристократы, а какой-то дикой, необузданной привлекательностью, от которой сжалось сердце. Тёмные волосы, уложенные небрежно, будто он только что провёл по ним рукой. Крепкие скулы. На не толстых губах подобие улыбки. И эта маленькая родинка под левым нижним веком, как тёмная капля на фарфоровой коже… Но больше всего Аглаю поразили его глаза. Тёмные, глубокие, и смотрели на мир так, будто их обладатель успел пережить ни одну жизнь.

«Бандит, — пронеслось в голове юной Аглаи. — Молодой красивый бандит.»

Но может ли бандит выглядеть так… благородно?

Несмотря на простой свитер и брюки — он держался с каким-то достоинством, которому точно не учат в трущобах.