Матабар VI (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Готовили в отряде по очереди, а значит… а значит, что все четыре прошедшие привала, включая ночной и утренний, у костра тратил свое время именно Ардан. Но он не спорил и не ругался. В конце концов, его взяли с собой в качестве попутчика без всякой оплаты и лишних вопросов, так что он был не против отработать свое место даже если и в качестве повара.

Анита перелистнула страницу, вчиталась в приведенную на листе схему обработки листьев Зловонной Корицы и, выругавшись, закрыла книгу. Насколько Ардан успел понять из разговор, Анита была отчислена с первого курса Большого — в то время еще не объединенного факультета Алхимии, после чего продолжила обучение в одном из Институтов. Кажется, в Институте им. Арелия Мурского. Тот находился в Новом Городе и считался неплохим местом, чтобы получить степень в области истории или социологии.

Ну и, разумеется, как и все институты, а не государственные колледжи, Институт им. Арелия Мурского обладал своим собственным Звездным факультетом. Именно там и обучилась Анита. Выпустилась она с двумя звездами, а Синюю зажгла относительно недавно, после пяти лет экспедиций по Мертвым Землям.

— Где так сносно готовить наловчился? — спросила девушка, скучающе глядевшая на работу Арда.

— Я работал на ферме в качестве подсобных рук, — не стал ничего скрывать Ардан. — И, разумеется, из-за некоторой степени дедовщины мне чаще всего приходилось заниматься готовкой. Так и наловчился.

Арди не стал уточнять, что, на самом деле, научился он готовить у своей матушки, которой часто помогал на кухне. Отчасти потому, что хотел приобрести полезный навык для людей, но куда больше потому, что соскучился по Шайи за шесть лет в горах Алькады. Даже если и не помнил о ней, пока не сбросил шкуру зверя.

Но ведь Анита спрашивала не про учебу, а про оттачивание навыков…

— Из фермы в Большой? — чуть приподняла брови маг. — Довольно извилистый путь, Ард.

Со стороны могло показаться, что Анита пыталась у него что-то выведать, но на самом деле — нет. Ардан, проведя пять лет в компании с ковбоями, прекрасно понимал, почему они сейчас разговаривали. Просто по той обыденной причине, что он для Аниты — новый человек (ну или не совсем человек).

Это только тем, кто не бывал, по воле судьбы, в тесном, замкнутом, обществе, кажется, что можно много о чем поговорить с незнакомцем. По первости да — можно. Но в первый день вы обсудите свои самые смешные истории, во второй поговорите о семье, в третий — о погоде, политике или религии, а на четвертый разговаривать станет не о чем.

И так каждый раз, с каждым новым человеком, который являлся лишь попутчиком в жизни, а не кем-то, кто пришел в неё надолго.

Так что Анита просто наслаждалась возможностью пообщаться с кем-то, кого она, в отличии от Натана, Баккета и Ладмира не знала лучше, чем свои собственные пять пальцев.

И, поскольку сегодня наступил второй день их знакомства, то они больше уже не травили друг другу веселые байки (в случае с Ардом, Охотники наперебой рассказывали ему истории, радуясь, что не слышат резкое — «я знаю эту историю, ты её уже дцать раз рассказывал», но сам он такой возможности не имел, да и не горел особым желанием), а делились спокойными воспоминаниями. И, порой, переживаниями.

Так Ардан узнал историю Ладмира. Тот, вместе с Натаном, в данный момент исследовал карту, и они вдвоем выбирали маршрут. Баккет же валялся в траве и негромко храпел.

— Мне с детства нравились истории про магов и волшебников, — пользуясь наукой Скасти, ответил Арди. — А потом я встретил мага-путешественника, ученого Звездного археолога, и он рассказал мне о Большом. Так оно все как-то и сложилось.

Анита не носила, как Натан, амулета, позволявшего почувствовать ложь. Но она была женщиной. И, судя по пронзительному и проницательному взгляду глаз, той женщиной, которая знает, когда ты врешь еще до того, как ложь покинет твои собственные уста.

Шайи, когда рассказывала что-то Арду, говорила ему, что в людской стае у мужчин и женщин разные способы выживать. И вот такая вот проницательность, как у Аниты как раз таки и есть способ не стать чьей-то жертвой.

— Никогда не видела у обучающихся на Общем факультете столько лучей, как у тебя, — Анита зачем-то щелкнула пальцем по его погонам, будто хотела проверить настоящие те или нет. — Хотя, чести ради, не так долго я там и проучилась… слышал что-нибудь про профессора Овнерского?

— Может быть — Ковертского? — переспросил Ардан. — Хотя я не уверен, что он давно работает в Большом.

— А, точно, Ковертского, — с улыбкой на лице и во взгляде, закивала Анита. — Он тогда только-только встал вести лекции и у нас с ним как-то сразу не задалось. Придрался на экзамене, и я недополучила баллы, чтобы продолжить обучение за счет Казны. Брать ссуду не хотела, так что… вот оно как-то так и сложилось. А ты, получается, из тех умников, которые отучились за счет налогоплательщиков?

От того же Борского Арди слышал истории о том, что отчисленные из Большого маги питали легкую неприязнь, выросшую из семян зависти, к тем, кому удалось не влезть в долги и при этом закончить один из самых престижных, если не самый престижный университет в мире. Анита, на протяжении последних полутора дней, стала живым подтверждением данных баек. И часа не проходила, чтобы та не попыталась как-то задеть Ардана на данную тему.

— После сдачи выпускной работы, мне надо будет проработать восемь лет по распределению, Анита. Так что не уверен, что здесь есть чему завидовать.

— А кто сказал, что я завидую? — немного оторопев, возмутилась Анита. Но по звуку её сердца Ардан понял, что не ошибся. — Восемь? Разве не меньше?

— Раньше было меньше, — кивнул Арди. — Но с началом следующего календарного года — распределение для обучающихся за счет казны происходит сроком на восемь лет.

Данный указ вышел, что характерно, в конце первого месяца лета. Будто специально, чтобы не застать студентов в лекториях, а когда те выйдут обратно на учебу, то столкнуться уже с новой данностью.

— И в чем суть твоей выпускной работы? — продолжила болтать Анита.

Она откинулась спиной к березе и вытянула вперед ноги, обтянутые плотным материалом штанов.

Арди, выдохнул и, отложив ложку, тоже прислонился к дереву. На мгновение он забыл о том, что находился на Танцующем Полуострове, всего в семи часах пути от Ларанда и, примерно в десяти, от Мертвых Земель.

Он снова был где-то там, в немного душных аудиториях Большого, обсуждал магию и делился своими мыслями об исследованиях.

Может именно поэтому, а может и потому, что его взгляд то и дело цеплялся за висевший на шее Аниты амулет, он скользнул сознанием дальше, чем собирался.

Лес вокруг них ощущался совсем не таким, как в Алькаде. Этот лес был из тех, что помнят больше, чем камни; лес, чьи корни уходили в самую душу земли, глубокую и темную. И он дышал. Почти так же мерно и ладно, как дышала Анита.

Только вот его дыхание звучало медленно, почти незаметно. Оно ощущалось в том, как вздрагивала листва на старых березах, даже когда ветер уставал со своими играми и смолкал. Оно слышалось в едва различимом скрипе стволов, трущихся друг о друга, словно старики, делящиеся потаенными историями. Солнечный свет здесь не лился потоком, а просеивался сквозь густую крону, как золотая пыль, оседая на папоротники и влажный мох. Воздух на вкус казался густым и прохладным, он пах прелой землей, грибами и чем-то еще — чем-то древним, как забытая колыбельная.

Даже игра света и теней выглядела здесь не пустой забавой природы, а чем-то совсем иным. Она была весомой; давила на плечи, как тяжесть чужих, непрожитых жизней. Словно спектакль в три акта. Первый — гулкая пустота между деревьями, где звук шагов тонул, не находя отклика в зрительском зале. Второй — едва уловимый шепот, который мог оказаться и ветром, и бормотанием ручья, и голосами тех, кто давно ушел. Он вкрадчиво рассказывал старые мифы, истории о рождении звезд и о героях, чьи имена стерлись из памяти людей, но остались в сердцевине дубов.