Искра (СИ) - Видум Инди

— Разве артефакторов мало?

— Артефакторов — море разливанное. Талантов — единицы, — уверенно заявил Ганчуков. — Ваш замок — очень искусная работа. Кстати, продадите мне схему? Хорошо заплачу. Рублей пять точно такая стоит.

Я рассмеялся.

— Мне кажется, она стоит намного дороже.

— Это вам кажется. Сразу видно: человек — новичок в артефакторике. Ладно, исключительно из уважения к вам… Десять рублей — прекрасная цена.

Было похоже, что он не отстанет, поэтому я решил свернуть разговор.

— Я подумаю.

— А что здесь думать? Продавать надо. Когда еще вам предложат такую хорошую цену. Обычная цена для схем запирающих артефактов: три-пять рублей. Я же вам в два раза выше обычной цену даю.

Ганчуков действовал напористо и уверенно, в расчете, что задурит мне мозги и выцыганит схему, по которой будет потом строгать артефакты. Теоретически я даже мог бы ему продать схему, но только первого уровня, потому что дальше у меня все равно будет улучшенный вариант. Но цена должна быть в тысячах, а не в рублях.

— Вы сейчас говорите о ценах на стандартные схемы. На нестандартные цена варьирует от нескольких сотен до многих тысяч. Это если вы вдруг запамятовали, Федор Ильич.

— Да какой же это нестандартный? — раздосадованно возразил он. — Самый простенький вариант.

— Вы сами назвали его нестандартным, — напомнил я, — когда не смогли вскрыть.

— Это я в сердцах. Уверяю вас, Петр Аркадьевич, ста рублей такая схема не стоит.

— Конечно, не стоит. Она стоит пять тысяч.

— Вы с ума сошли! — вознегодовал он. — Пять тысяч? Да это цена готового артефакта.

— В самом деле, Федор Ильич? Тогда я точно продешевил. Схема изделия, которое готовым будет стоить пять тысяч, должна продаваться не менее чем за двадцать пять. Всего хорошего.

Я чуть приподнял кепи в знак прощания и оставил собеседника возмущенно разевающим рот, потому что цензурных слов у Ганчукова на мое предложение не нашлось, а нецензурные в общении с дворянином могли вылезти ему боком. И очень сильно, с учетом нынешнего благоволения ко мне местного князя.

За мое отсутствие ничего принципиально не изменилось. Митя важно патрулировал двор, при моем появлении совершил выдающийся прыжок к калитке, которую открыл еще до того, как я подошел.

— Молодец, Митя, — сказал я, — наблюдательный.

— Я тоже наблюдательный, — тихо тявкнул Валерон рядом.

Похоже, он начал немного ревновать к моему железному помощнику.

— Я тебя не вижу, иначе отметил бы и твою наблюдательность. Что там с Истоминым? Зелья вернул?

— Вернул, — подтвердил недовольный Валерон. — Солнца на нем нет, проверил. Помылся и завалился спать. Отсыпается. Ночью пойдет на дело.

Говорил он неуверенно — видно, сам сомневался, что Истомин прибыл по мою душу.

— С Митей разговариваешь? — проорал выглянувший из сарая Прохоров.

— С ним, — подтвердил я. — А что?

— Да мне показалось, что к нам кто-то с собакой пришел. Удивился: в Дугарске-то собак давно нет.

Какой-то он чересчур наблюдательный. Этак не пройдет и недели, как он окажется по уши в моих секретах.

— Ты считаешь, что мой голос похож на лай? — удивился я.

— Не, твой-то голос звучал нормально, а вот отвечали тебе — словно собака брешет. Маленькая и визгливая.

Валерона я не видел, но был уверен, что он сейчас оскорбленно смотрит на Прохорова, а когда тот отойдет подальше, предложит его выставить вместе с вещами. Такие оскорбления хорошим ужином не смываются.

— Нужно будет глянуть Митин модуль. Может, пойму, в чем причина.

— Тогда и я немного доделаю и на сегодня с сараем закончу, пойду ужин готовить, — реабилитировал себя в глазах Валерона Прохоров, даже не догадываясь об этом. Как и о том, что фразой ранее уронил себя очень низко в глазах моего тайного помощника. — А после ужина артефакторикой займемся. Помнишь, мы договаривались?

— Помню-помню, — проворчал я и отправился домой. Разумеется, не заниматься митиным голосовым модулем, а ремонтировать часы Истомина.

— Ты себя постоянно выдаешь, Валерон, — сказал я в доме. Песика я не видел, но был уверен, что тот меня слышит. — Нужно что-то делать.

— Что делать, что делать… — проворчал тот. — Бери с Прохорова клятву о неразглашении, что еще.

— Думаешь, согласится?

— Либо так, либо пусть уматывает отсюда. Последнее не хотелось бы — готовит он вкусно, — с тоской в голосе заявил Валерон. — Постараюсь не палиться.

— Тогда ешь тише, — посоветовал Митя.

— И ты туда же! — возмутился Валерон и спустя миг уже чем-то зашуршал под кроватью.

Митя нырнул туда же и что-то забубнил. Валерон возмущенно оттявкивался, я же включил отопительный артефакт, чтобы немного прогреть дом. Нужно срочно искать его схему. Потому что без регулировки нагрева выходит очень неудобно: при включении нагнетается температура, пока не выключишь, а потом она начинает падать. И вот эти кривые синусоиды были не слишком комфортны для проживания. Да, нагнетается быстро, а опускается медленно, но если бы сюда встроить переключатель, можно было бы регулировать нагрев, а значит, в холода вообще не отключать, оставив на минимуме.

Отключив артефакт, я сел за стол, придвинул истоминские часы и вскрыл их. Поломка обнаружилась сразу — лопнувшая пружина. Кроме того, часы оказались внутри довольно грязными, даже удивительно, если они раньше работали. Скорее носились они неработающими, исключительно для престижа, и Истомин просто воспользовался случаем или предлогом. Тем не менее, внутри я все отчистил, убрал старую смазку, нанес новую, заменил сломанную пружину и собрал все обратно. По окончании работ у часов появился бонус в виде автоподзавода, и мне не понадобилось их заводить, чтобы проверить работу — они пошли сразу, осталось только правильно выставить стрелки.

Пока я занимался часами, пришел Прохоров и что-то быстро забросал в артефактный горшок, после чего подсел ко мне, потирая руки, и спросил:

— Ну че, начнем? Я ведро щепок притащил. Че повышать будешь?

— Шар света. А, нет, это ж заклинание к Огню относится, — спохватился я. — Тогда сейчас Колокольчик, уж больно он тихий, а после ужина двигателем займусь. А ты целительство продолжишь?

— Не, все понемногу потяну, — неожиданно ответил Прохоров. — Шар Света и Щит мне счас тоже нужны. Это раньше они мне на фиг нужны не были, потому что сродства к артефакторике не было, а счас я уж как разойдусь, ух.

До ужина я успел поднять Колокольчик до пятого уровня и сразу обновил оповещательный артефакт на калитке. Прохоров тоже неустанно пыхтел, раскладывая щепки с разными заклинаниями в разные стороны, как будто собирался ими пользоваться. Когда я спросил, он ответил:

— А то ж. Ночью в сортир идти — щепку разломил, и уже при свете идешь, ноги не переломаешь.

— Да где там ломать? Дорожка протоптанная, магия при себе.

— Ниче. Были бы ноги, а уж где их сломать в темноте-то, завсегда найдется, — оптимистично ответил Прохоров. — А со Щитом щепки с собой в зону возьму. Какая-никакая защита.

— Скорее никакая.

— Заклинанием отполирую, — отмахнулся Прохоров. — Так-то лучше слабая защита, чем никакая.

За ужином он продолжил разговор об артефакторике, предварительно отгрузив порцию картошки с мясом в принесенную Митей мисочку и проводив паука задумчивым взглядом.

— Ну вот ты мне скажи, Петь, какая от нас опасность для дома? Мы ж аккуратно все делаем, точно, красиво. А ежели всякие прут наши одноразовые артефакты, то рази мы в этом виноваты?

— В смысле, твои артефакты кто-то пустил на растопку? — сообразил я.

— Не кто-то, а хозяин дома, где я угол снимал. И мне же предъяву выкатил. Мол, я разбрасываю опасные вещи. Да где ж я их разбрасывал, у меня все аккуратно веревочками было перевязано нужного цвета. Сам спер на растопку, а виноватый я. И где справедливость? — Прохоров тяжело вздохнул. — Хорошо еще, он с исцелением первого уровня взял. Печь только немного потрескалась. А взял бы со Щитом, поди, вообще развалилась бы.