Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч"

Стояла отличная, хоть и слегка ветренная погода, поэтому я решил насладиться прогулкой. Засесть в четырех стенах я всегда успею. Заодно надо было привести в порядок скачущие после посещения «Сморчка» мысли, и делать это, неторопливо прогуливаясь по аллеям, было неплохим решением.

А вот кстати, хотелось бы знать официальную позицию особого отдела по контролю за использованием магических способностей в отношении Иных. Наверняка ведь за столько лет работы их сотрудники уже сталкивались с этим типом людей. И? К каким выводам пришли? Что собираются делать или не делать в их отношении?

Я еще мог понять, почему такая ситуация сложилась с дедом. По первости он на службе провел не такой длительный срок, чтобы успеть прицельно столкнуться с Иными, а затем и вовсе превратился в отшельника и за пределы своей усадьбы нос не казал. Но тот же Карп Матвеевич непременно должен был засечь Иных. Вот просто по закону больших чисел. И что он думает по их поводу? А прочие их коллеги?

«Подходи на вчерашнее место, тебя уже ждет машина. Чем скорее до меня доберешься, тем лучше», — вдруг пришло сообщение от Игоря Семеновича.

Видимо, хочет лично покаяться, что упустили Косыгина. Хм, мог бы и просто об этом написать, зачем ему для этого встречаться? Впрочем, у меня особых дел на сегодня нет, а посмотреть на городские виды из окна автомобиля я всегда готов.

Когда подходил к машине, прямо интересно стало: а передо мной дверцу раскроют, или это только дед такой привилегии удостаивается? И представляете: раскрыли-таки! Но молча, не здрасьте вам, ни хотя бы дежурной улыбки. Ладно, я не гордый.

Ехать пришлось минут сорок, впрочем, водитель явно никуда не торопился и с превышением скорости не шёл. На меня в зеркало заднего вида не поглядывал и вообще делал вид, будто никакого пассажира нет и в помине.

Высадил он меня в квадратном дворе старинного дома-колодца, после чего выкатился задом обратно через арку, поскольку места для разворота внутри не имелось. Тут же звякнул дальфон, уведомив о следующем сообщении.

«Подъезд номер три, седьмой этаж, из лифта направо. Код домофона В3738#».

Хм, ищем глазами нумерацию. Так, это второй подъезд, значит, нужный мне правее. Ага, теперь вводим код. Сработало. Широченные ступени, стесанные от времени и, зуб даю, жутко скользкие по слякотной погоде. Узкая кабинка лифта. Явно новодел. Можно, конечно, и так дойти, седьмой этаж не слишком-то высоко, но зачем ноги бить, когда можно добраться быстрее и с комфортом?

Так, теперь направо. Щелкнул замок, дверь чуть приоткрылась, приглашая зайти внутрь.

— У тебя тут что, конспирационная квартира? — спросил я деда, войдя в прихожую и закрыв за собой.

— Почему конспирационная? Просто служебная, — пожал плечами Игорь Семенович. — Не разувайся, горничную пришлют только завтра, а пока тут довольно пыльно. Проходи! Чай будешь?

— Буду. Но может, сначала, расскажешь, почему ты меня вызвал? А чай подождет, никуда не убежит от нас.

— Мне нужно, чтобы ты как можно скорее научил меня понимать этих ребяток.

— Иных?

— Ну да. Тех, у кого голова как у Васильковой работает.

— Вот как чувствовал, что у тебя пригорать начнет по этому вопросу, и подготовился, — похвалил я сам себя.

— Отлично! Но учеников у тебя будет два, а не один. Карп! — зычно крикнул дедуля, и из соседней комнаты появился Давыдов.

Я неимоверным усилием воли сдержал все рвущиеся из глубины души слова. Тут стараешься дышать через раз, понапрасну силой духа не пользоваться, чтобы тебя не вычислили, а родной человек берет и запросто палит тебя перед своими коллегами! Вот как это называется, а? И ведь прекрасно знает мое отношение к этому вопросу, однако всё равно взял и поступил по-своему! Бесит!

— Валерьян Николаевич, — склонил голову в приветствии Давыдов. — Признаться, меня давно волнует проблематика тех, кого вы называете Иными. Но к моему огромному сожалению, любые попытки выяснить про них хоть что-либо сверх того факта, что они существуют, встречают резкое противодействие со стороны нашего высокого начальства. Вплоть до преждевременной отставки, как это уже произошло с моими чуть более любопытными коллегами. Поэтому когда я узнал от Игоря Семеновича, что у вас есть некая методика, помогающая понять, что у этих товарищей на уме, я сразу же напросился на вашу лекцию.

— И что, даже не будете напоминать, что моя деятельность в некотором смысле является противозаконной? — с подозрением осведомился я.

— Наступают такие времена, когда не знаешь, кому стоит доверять. Попадись вы мне на глаза лет на семь раньше, я бы непременно вывел вас на чистую воду и заставил бы служить на благо особого отдела. Но сейчас… я не испытываю уверенности в том, что это будет правильным решением, — неожиданно поведал человек с гадючьими глазами.

— Вы так уверенно заявляете, что сразу же начали подозревать, что я умею пользоваться силой духа…

— Помните, — перебил Карп Матвеевич, — тот момент, когда вы по моей просьбе открылись, дабы я изучил ваши воспоминания? По глазам вижу, что помните. Я нарочно проделал это грубо и небрежно. Обычно люди в такой ситуации испытывают головную боль и тут же начинают про себя ругаться на того, кто эту боль им доставляет. В ста случаях из ста. Вы же старательно продолжали подсовывать мне нужные образы, и только под самый конец, когда я уже ничуть не сдерживался, позволили себе нелестно подумать обо мне, продемонстрировав тем самым высочайший уровень самоконтроля! Который для простого человека не свойственен. Подозрения в ваш адрес у меня были изначально, всё же род Птолемеевых был одним из сильнейших среди менталистов. Резонно было предположить, что внук Игоря Семеновича тоже кое-чем одарен в данном плане. Но после проверки я понял, что передо мной гений-самоучка, которого ни в коем случае нельзя спугнуть и упустить.

— Поэтому и людей своих за мной следить посылали: и на опознании Изюмовых, и когда мы с мачехой в Свидожске в ресторане встречались, — ворчливо заметил я.

— Нет, это была личная инициатива моего сотрудника, за которую он получил выговор, — скривился Давыдов. — Сколько раз уже убеждался: хуже простого идиота может быть только идиот инициативный.

— Ладно, я вас понял, — вздохнул я. — А что, ваших и впрямь в отставку отправляют всего лишь за проявленный интерес к Иным?

— Всего лишь за интерес — нет. Все же понимают, что мы так или иначе можем с ними столкнуться где и когда угодно, поэтому спросить при первом контакте у старших коллег, что это такое — вполне нормально. А вот за повторно выраженный интерес — да, скорее всего уволят. Причем руководствуются одним из положений о службе, принятым еще в момент учреждения нашего особого отдела. А там прямо четко значится: подобных лиц в разработку не брать, никаких исследований в их отношении не вести.

— И никаких объяснений не приводится?

— Нет. Просто нельзя и точка.

— То есть вы сейчас в некоторой степени совершаете должностное преступление? — осведомился я.

— Да, всё так. Но… я ведь вполне могу послушать лекцию частного специалиста, и это даже под статью об исследованиях не попадет. Не я же эти исследования проводил.

— Тогда давайте начнем. Жаль, конечно, что доски нет, кое-какие вещи было бы проще зарисовать для наглядности.

Дед с Давыдовым хитро переглянулись.

— Я всё продумал, — заверил меня Семеныч. — Всё у нас есть: и доска, и губка, и фломастеры специальные. Рисуй, чертяка!

Моя лекция, безусловно, имела успех у публики. Мы ненадолго прервались на чай через полтора часа, после чего я еще почти два часа терпеливо отвечал на вопросы Игоря Семеновича и Карпа Матвеевича. Прямо прошлую жизнь вспомнил, как я бывалоча входил в раж и только специальный таймер подсказывал мне, сколько еще времени осталось до конца пары, чтобы успеть рассказать всё нужное и оставить время на общение с аудиторией.

— А ты хорош, чертяка! — заметил дед, когда мы наконец-то закончили и уже по второму разу пили чай. — Может, тебе по академической линии пойти? Так выступать умело, да в таком юном возрасте — это настоящий талант иметь надо. И ведь главное всё по полочкам разложил, понятно и наглядно. И откуда столько материала набрал? Неужто это ты Машу так изучить успел, пока она у нас жила?