Рысюхин, помните свои шестнадцать? (СИ) - "Котус"

— Ну, вот, так бы сразу. И справились бы быстрее, и по шапке бы никому не прилетело. И не надо на меня так смотреть. Похмелье наступает не от того, что утро пришло, а потому что пить надо в меру. Вот, я — то самое утро. А перебрали вы тут с ленью и наглостью. От них и похмелье и будет — после меня, но не из-за меня. Честь имею!

Вышел на крыльцо, посмотрел в сторону Верхнего рынка. Нет, пропало настроение, в нынешнем состоянии я подарки выбирать не смогу. Или такого на выбираю, что просто «ой». Да и не хочется здесь маячить лишний раз. Прав дед, хоть и намёки у него, как обычно, повышенной похабности — местный столоначальник, если способность ходить после министерской шишки не утратил, сейчас несётся сюда лёгким галопом, переходящим порою в карьер. А скакать ему, если дедовы расчёты верны, здешнее расположение улиц не слишком отличается от его мира и позволяет делать такие прикидки, километра два всего лишь. И тут я — после рассказов о том, что у меня нет времени, гуляющий в направлении рынка. Нет уж, сначала — дело. Причём пойду я туда не пешком, как планировал, а на извозчике подъеду, хоть тут всего два квартала с небольшим.

Дело у меня на самом деле было, и важное, ждало меня в кабинете у Евгения Мироновича — знакомого жандарма из Третьего отделения. Того самого, с фамилией Подпёсок, которую я так до сих пор и не уверен, можно ли склонять, и если да — то как именно. Он обещал познакомить меня с личным делом кандидата в начальника кадровой службы будущей батареи. Или даже всей родовой гвардии, в зависимости от обстоятельств.

Да, на эту должность кандидата мне самому искать не то, что не придётся, а сразу было сказано, чтобы даже не пытался. Оно и понятно, особенно если учесть, что он «по совместительству» будет исполнять ещё и обязанности того, что дед обзывает «первый отдел». Правда, он же бухтит, что совмещать эти две службы не стоит, слишком много власти окажется в одних руках, но и разворачивать тылы по штату дивизии тоже бред. И, да, согласен с ним, что на эту должность именно в родовой гвардии нужно брать только того, кто будет полностью предан и верен Роду, а потом уже всем остальным. Но и одной верности тоже мало, нужны навыки, умения, особый взгляд на мир и вещи в нём. Потому что это тот пост, где поговорка «услужливый дурак опаснее врага» приобретает особые цвет и объём. Вот только где такого взять: умного, опытного, умелого, честного и верного? И чтобы это был один человек, а не пять-шесть, имеющих эти качества «в сумме», так сказать. В Самоцветной алмаз найти как бы не проще будет, так что, пока своего в своих рядах сам не выращу — опытный, проверенный и верный Императору человек далеко не худший вариант. Хоть потом чистить мою гвардию от его агентуры придётся долго и тщательно.

Извозчик, услышав адрес места назначения, расположенного от силы метрах в семистах от места посадки, а я по привычке из конспирации указал целью поездки ресторацию, где привык обедать с коллегами, усмехнулся и собрался было поворачивать куда-то в направлении Нижнего рынка.

— Милейший, я дорогу знаю, просто спешу! — извозчик погрустнел, решив, что досталась ему поездка «на пятачок». — Но полтинник заплачу, чтоб не так обидно было место в очереди терять.

После этих слов он снова повеселел. Пятьдесят копеек — хорошая выручка за поездку через половину города, если не через весь. И, как уже говорил, хватит, чтобы прожить день — правда, без учёта расходов на корм для лошади. В общем, за десять минут работы, включая возвращение обратно, выручка просто отличная. Может быть, и двугривенного бы хватило, что-то я сегодня особо щедр с извозчиками. В воздухе что-то, что ли? Проехав половину пути, я снова обратился к извозчику:

— Любезный, на самом деле проехать надо чуть дальше, метров на сто пятьдесят! — и назвал настоящий адрес. Возчик слегка подобрался, но ответил равнодушно-любезным тоном, как умеют только официанты и подобные им:

— Как прикажете, ваша милость!

Ага, баронские регалии «прочитал», молодец.

За прошедшие с момента знакомства годы Подпёсок выслужил следующий чин и был уже на полпути к новому, но кабинет занимал всё тот же. Мебель, правда, обновилась, но тут сразу не скажешь — следствие это служебного роста, или просто старая развалилась от возраста. Ещё отличие — вахтёр внизу, у входных дверей, даже не пытался потребовать от меня сдачи оружия, но служебное удостоверение я ему для порядка всё же показал.

Кроме новой мебели в кабинете Евгения Мироновича присутствовал и новый, в том смысле, что незнакомый мне офицер со знаками различия поручика гвардии, но без шифра полка на погонах или иных знаков, позволяющих определить, к какой именно гвардейской части он относится. Стало быть — вне штата, хм…

— Бересклетов, Михаил Иванович, — представился незнакомец, отчасти переставая быть таковым.

— Рысюхин, Юрий Викентьевич, — ответил я в том же стиле, без званий и прочих регалий.

— Михаил Иванович направлен к нам в качестве соискателя на должность начальника кадровой службы отдельной самоходной миномётно-артиллерийской батареи.

Это уже Евгений Миронович с пояснением выступил. Я же посмотрел на него с некоторым недовольством: как прикажете изучать личное дело человека в его присутствии? Подпёсок в ответ только пошевелил бровями, мол, я не виноват. А вот, кстати: не напоминает мне Михаил Иванович строевого офицера своей выправкой. Да, уже научился отличать. Погоны он носит привычно, но…

— Скажите, пожалуйста, Михаил Иванович, ваше звание — оно?..

— Пересчитано в соответствии с классным чином. Я чисто кабинетный работник, если вы об этом.

— Надеюсь, пересчитали без понижения?

— Да… — немного растерялся Бересклетов, или изобразил растерянность, что тоже нельзя исключать. — А почему это вас беспокоит, если не секрет?

— Во-первых, потому что обиженный начальством, или считающий себя обиженным, может начать вымещать обиду на тех, на ком может — на сослуживцах и подчинённых. Во-вторых, если человек привык носить более значимые погоны, то может возникнуть проблема с субординацией, с подчинением тому, у кого звание равное или даже более низкое, чем прежнее у переаттестованного. Мне, если честно, ни того, ни другого в моей гвардии не нужно ни в каком виде.

— Да, такое может быть. Спасибо за честность, ваше высокоблагородие. Со мной таких проблем не будет, могу обещать твёрдо.

«А ведь так и не сказал, где и кем служил до этого».

«Значит, точно — как ты там выражаешься? Контрик?»

«Он самый. Или СИБ присматривает ненавязчиво, или другая какая служба».

«Ну, и пусть присматривают, нам прятать нечего».

— Давайте без чинов, я на ступеньку старше по званию, вы — лет на пятнадцать по возрасту.

— Как скажете, Юрий Викентьевич.

Следующие десять минут «светской беседы», во время которой я пытался хоть что-то выяснить если не о послужном списке, то хотя бы о характере и привычках будущего «кадровика» (дедово словечко, тоже цепкое, как репей!) прошли впустую. Он и от вопросов не увиливал, так, чтобы это заметно было, но и ответов хоть сколько-то информационных не давал. С таким беседовать — как вьюна вилами из реки вычерпывать, безнадёжное занятие. Но и это само по себе тоже говорит о человеке. Ладно, личное дело почитать он мне не дал, тут я с дедом согласен, что не случайно господин Бересклетов именно сейчас пришёл знакомиться, значит, будем изучать его по месту службы.

— Михаил Иванович, как скоро вы могли бы приступить к исполнению своих обязанностей? Не скрою — работы много, добровольцев уже около сотни, и это только те, кого хотя бы поверхностно проверили коллеги хозяина нашего кабинета.

— Да, в принципе, хоть сегодня. Точнее, уже с завтрашнего, сегодня день уйдёт на заселение и первичное знакомство с окрестностями. У вас же, говорят, с транспортом проблем нет?

— С транспортом — нет, без него — случаются. Сегодня мы прилетели с Иваном Антоновичем вдвоём, и аппарат у меня двухместный. При этом вариант «потесниться» конструкцией не предусмотрен… У вас с собой много вещей? Семья, дети?