Аколит Хозяйки Забвения (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич

В этот раз она появилась без крыльев. В мужской походной одежде, без брони, она и правда была похожа на старшую сестру Шайны. Немного повыше. Такая же светловолосая и красивая. Взгляд спокойный, холодный и без тени высокомерия. Вот только от этого ни разу не легче.

Хельга, очевидно, почувствовала, что у ученицы появились проблемы, и решила вмешаться. Она могла атаковать меня сразу при появлении, но делать этого почему-то не стала. Мгновенно оценила ситуацию, шагнула вперед, сделала останавливающий жест и коротко приказала:

— Убрать оружие!

Услышав приказ, Шайна опалила меня ненавидящим взглядом, сунула в ножны клинок и молча отступила назад. По лицу девушки пробежала целая буря эмоций: злость, досада и возмущение, но длилось это всего пару мгновений. Она глубоко вздохнула и… превратилась в нормального человека. Из глаз пропали холод и высокомерие, но оно и понятно. В присутствии наставницы не имело смысла отыгрывать холодную суку.

Сам же я меч убирать не стал. Ножен у меня нет, а валькирия пусть командует светлыми. Нет, я понимал, что оружие мне вряд ли поможет, но продолжал стоять в той же позе, приставив острие к горлу лежащего в траве мужика. За себя совершенно не переживал. Если бы она хотела меня убить — то атаковала бы сразу. Ведь вряд ли такую тётку может смутить острие клинка у горла какого-то левого рыцаря. Она же его не учила.

Так-то меч можно было выбрасывать, но делать этого я, конечно, не буду. Просто выглядело бы оно глупо. Разорвал путы, надавал уродам по шее, отобрал оружие и… бросил его на траву, испугавшись валькирии? Нет — так не пойдет, и нужно продолжать гнуть старую линию. Я свой ход уже сделал и передал очередь. Теперь слово за ними.

Все это пронеслось в голове за пару секунд, когда валькирия шагнула вперед и, глядя мне в глаза, произнесла:

— Я приношу тебе извинения, воин. За свою ученицу и её людей. Они неправильно истолковали мой приказ. Тебя не должны были лишать свободы и связывать. Мне нужна твоя добрая воля.

При этих её словах Шайна нахмурилась, но уже в следующий миг лицо девушки сделалось виноватым. Она тяжело вздохнула, покачала головой и опустила взгляд.

«Интересно, как она все это узнала?» — подумал я, а вслух произнес:

— И что же ты им приказала? Как можно было ошибиться настолько?

— Они не должны были спускать с тебя глаз, поскольку ты нужен мне в храме, — Хельга пожала плечами и посмотрела на свою ученицу. — Еще я попросила эрду рассказать тебе в общих чертах о цели нашего путешествия.

М-да… Все вроде гладко, но хрен я в такое поверю. Получается, полубогиня за семь лет не поняла, что её ученица молодая импульсивная идиотка, которой нужно разжевывать каждый приказ? В такое не поверит даже ребенок.

— Ты все правильно понял, — заметив мой недоверчивый взгляд, со вздохом пояснила валькирия. — Этот поход — часть её обучения, и я специально отдавала приказ именно так. Она не разобралась. За это я извинилась.

М-да… Вот это похоже на правду, но как удобно у нее получается… Сама накосячила с вводными, а извиняется за ученицу. Да подумаешь, какая херня — два молодых мужика чуть-чуть не погибли. Они, конечно, идиоты каких поискать, но если за это убивать — людей вокруг станет значительно меньше.

— А что тогда она сделала не так? — я кивнул на пригорюнившуюся Шайну. — Глаз с меня не спускали, об Астрид и её исчезнувших храмах прочитали целую лекцию. Твой приказ выполнен, но… — я посмотрел Хельге в глаза, — но что мы будем делать теперь?

— Нам нужно поговорить, — спокойно пояснила валькирия. — Это и в твоих интересах.

— В моих интересах получить обратно свой меч и избавиться от висящей на шее херни. В клетку мне тоже больше не хочется, — я перевёл взгляд на Шайну и добавил: — Ну а если кому-то сказали не спускать с меня глаз — так пусть ходит рядом и не спускает. С этим мы, надеюсь, определились?

Произнеся это, я отшагнул назад и демонстративно бросил меч на траву. Готовился к чему угодно, но ничего не случилось. Хельга кивнула, посмотрела на ученицу.

— Прикажи, чтобы принесли его меч. Ошейник я сниму сама.

— Да, госпожа, — Шайна коснулась ладонью груди и, не глядя на меня, направилась в сторону лагеря.

[1] Если кто-то не знает — это фраза из фильма Л. Гайдая: «Деловые люди» 1962 г. Из третьей его части: «Вождь краснокожих». Фильм снят по рассказам О. Генри.

[2] Губа — гауптвахта (сленг)

Глава 20

Мой разговор с Хельгой начался минут через сорок, когда солнце уже практически скрылось за горами на западе и в лесу начали сгущаться сумерки.

На удивление мне вернули не только оружие, но еще и мешок, который я кинул на пол у входа святилище Хаоса. Очевидно, храм посчитал его чужеродным, как и меня, и мы остались в этой реальности. Потом прилетела валькирия и вместе со мной забрала все, что плохо лежало. Только гильзы оставила, но они ей, видимо, не приглянулись.

Вместе с Шайной мы прогулялись до телег. Там девушка вернула мне меч и от щедрот выдала старые потертые ножны. Затем она подозвала Дирка и приказала ему меня покормить, а сама вернулась к наставнице. Со мной эта подруга не разговаривала. Смотрела холодно, но без ненависти. Было видно, что произошедшее немало её угнетает. Да, наверное, ей сейчас нелегко, но на самом деле это очень даже неплохо. Адекватный человек должен уметь принимать и признавать свои промахи. Так что сделает выводы и, возможно, станет умнее. Это же первый её поход, а он, как и первый блин, почти всегда комом. Впрочем, мне до всего этого дела не было. Нужно было думать о предстоящем разговоре с валькирией. Чем я, собственно, и занимался.

Дирк принес три куска вяленого мяса, пару сухарей и какие-то корнеплоды, по вкусу отдаленно напоминающие картофель. Я поел, перекинулся с солдатом десятком ничего не значащих фраз, а затем мы сходили к ручью за водой.

На самом деле фляга была почти полная, но хотелось проверить степень своей свободы. По итогу за нами никто не увязывался, и это обнадеживало. Светлая не соврала, и впереди вырисовывались нормальные перспективы.

Все ведь так просто: я сделаю то, что от меня хотят, а они за это довезут меня до Империи и помогут с адаптацией. Странно только одно. Эта Хельга почему-то не узнала во мне шада Радалы. Возможно, мы не были знакомы в той моей жизни, или ей как-то помешал поселившийся во мне Хаос? Впрочем, она могла и узнать, но об этом пока не сказала. Возможно, думает, что я и сам этого пока что не знаю, и затеяла какую-то свою игру? Все может быть, и в разговоре нужно будет побольше слушать и поменьше болтать. Легенду я продумал еще по дороге сюда. Сейчас немного доработал, и буду твердо её придерживаться.

Напившись и наполнив флягу свежей водой, я поблагодарил Дирка и направился за дома, где меня дожидались учительница и её ученица. Рыжий с бородатым уже вернулись в лагерь. Хельга их подлечила и, наверное, потребовала держать язык за зубами. Хотя, там и требовать, скорее всего, не понадобилось. Не много ведь чести — получить от пленника по физиономии, и вряд ли кто-то захочет об этом рассказывать. На меня, к слову, они даже не посмотрели, но я не сильно расстроился по этому поводу.

Подойдя к ожидающим женщинам, я сообщил, что готов к разговору. Хельга сняла с меня ошейник и указала на чурбак, намекая тем самым, что беседа нам предстоит долгая. Я кивнул, сел на указанное место и прикрыл глаза, привыкая к новым ощущениям, которых раньше не возникало.

Еще четверть часа назад, я осмотрел грудь и увидел, что знак проклятия никуда не исчез, а наоборот — стал чернее и четче. Две скрещенные стрелы и какая-то хрень между ними, выглядели как набитая татуировка. Полагая, что эту дрянь блокирует ошейник, я приготовился к боли, но она не пришла. Наоборот — меня буквально захлестнуло эфиром, а в теле появилась непривычная легкость. И это к той, что добавилась после того, как меня выбрала душа.

Предметы вокруг добавили резкости, заметно улучшился слух и стала различима негромкая речь, доносящаяся из лагеря. Разобрать мог только отдельные слова, но я особо не прислушивался. Как бы то ни было, все это пришло ко мне вместе с Хаосом, и что бы кто ни говорил, но мне такой расклад нравится. Дело ведь не в цвете Силы, а в самом человеке. Рога бы только с пятаком не отросли, как у того чёрта.