Будни имперских диверсантов (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич

Мне не требуется зелье ночного зрения, чтобы видеть в темноте. Я наблюдаю, как Штурре со своим десятком быстро и тихо взбирается на стену, после чего они затаскивают наверх Свенсона.

Для того, чтобы запустить пляску душ требуется несколько минут. Все это время мы наблюдаем за происходящим в крепости. Я пытаюсь разглядеть, что происходит на противоположной стене, той, что выходит наружу. Там гораздо больше часовых, и они тоже не спят. Однако они не опасаются нападения со спины, все их внимание направлено наружу. Некромант творит свое колдовство в полной тишине и почти не двигаясь, только время от времени взмахивает руками. Я знаю, что где-то внизу в это время леди Игульфрид неведомым мне образом изменяет потоки ветра, заставляет их воздух двигаться так, как нужно Свенсону. Мне даже кажется, что я чувствую, как усиливается сквозняк.

Находиться там, где вершится недоброе колдовство неприятно. Несмотря на то, что меня от воздействия защищают собственные магические травмы, я чувствую, как пространство заволакивает пепельной дымкой. Не уверен, что вижу ее глазами, вообще не уверен, что на самом деле чувствую хоть что-то, но мне становится не по себе. В ушах слышен чей-то то ли шепот, то ли издевательский смех. Периферийное зрение барахлит, кажется, что какие-то тени шевелятся на самом краю поля зрения. А еще кажется, что на тебя кто-то смотрит. И этот взгляд мне знаком. Совсем недавно мне уже посчастливилось испытать нечто подобное. Да, определенно, я знаю этот взгляд. Во второй раз это не так страшно, хотя и тревожит тот факт, что меня явно узнали. А еще странно, что я не чувствую боли. По словам тролля, мои перекореженные магические каналы должны ныть и болеть от высокой концентрации магии смерти, но ничего подобного я не чувствую, хотя пляска духов уже в самом разгаре. Я, наконец, обретаю способность переключиться с собственных ощущений на то, что происходит вокруг.

Да, ошибки быть не может: пляска духа нашему некроманту вполне удалась. Даже слишком. Картины тихого помешательства внутри крепости навевали тоску и уныние сильнее, чем магическое воздействие. Кто-то раскачивался из стороны в сторону, другие продолжали спать – но сон этот был неспокойный, люди метались во сне, терзаемые неведомыми кошмарами. Те, кто на момент начала пляски бодрствовали, чувствовали себя не лучше. Один из часовых на противоположной стене решил покончить с собой, сбросившись со стены вниз головой. Ему никто не мешал. Другие двое разворачивали онагры, явно планируя устроить огненную преисподнюю для своих товарищей.

Вот это уже совсем нехорошо. Я тряхнул головой, пытаясь вернуть себе ясность мысли. Почему никто из наших не реагирует? А наши, похоже, просто в ступоре. Свенсон перестарался. Парни стоят как в воду опущенные, устремив взгляд куда-то в пустоту, и совсем не обращают внимания на происходящее. Я глянул себе под ноги. Крысодлак вроде бы в норме.

- Крыс! Расшевели их! – рявкнул я, а сам полез долой со стены. Нужно открыть ворота. Те, кто находился внутри крепости на мое появление отреагировали. Похоже, какие-то остатки разума у них еще остаются, а может, моя физиономия как-то пересекается с их личными кошмарами. Несколько солдат, ночевавших вблизи ворот, оглянулись и дружно шагнули ко мне. Оружие не достают, но тянут руки, пытаются схватить за полы одежды. Вырваться удается с трудом, я расталкиваю сумасшедших, снимаю засов. Створки слишком тяжелые – одному мне не справиться. Несколько секунд я пытаюсь сдвинуть их враскачку, понемногу начиная паниковать, но тут ко мне присоединяются ребята из десятка Штурре. Сам десятник с двумя подчиненными отгоняет от нас пораженных безумием солдат.

Ворота открыты, огонь на стене погашен. Основной отряд уже спешит – мне кажется, я даже слышу цоканье паучьих лап по камням.

- Штурре, - кричу я, не заботясь уже о соблюдении тишины. – Посмотри на ту стену! Надо им помешать!

Десятник оглядывается на меня, переводит взгляд на внешнюю стену. Глаза его становятся большими, как у южного зверя лемура. Ждать, пока он проникнется увиденным некогда, я срываюсь и бегу к дальней стене. Сзади слышен топот – десяток бежит следом. Часовые внешней стены как раз закончили снаряжать первый онагр к бою. В чашу укладывают просмоленный шар с горючей жидкостью. Взмах топора, и снаряд по крутой дуге взлетает высоко вверх, для того чтобы через пять секунд упасть почти в самом центре крепости. Содержимое расплескивается, попадая на и без того обезумевших солдат. Часовые весело хохочут, довольные получившимся эффектом, но старательно взводят рычаг. Мы прорываемся к стене. Что такое расстояние в сотню метров? Ерунда. Только фейерверк что-то нарушил в видениях обитателей крепости, и теперь большая их часть носится из стороны в сторону, сталкивается друг с другом и с нами. У меня в руках меч и кинжал, я раздаю удары направо и налево, бойцы рядом со мной тоже не церемонятся. И все-таки мы движемся слишком медленно. Пробежав половину расстояния, я останавливаюсь, срываю с пояса арбалет:

- Сбиваем часовых, пока они тут все не сожгли! – рычу я товарищам.

Стреляем по готовности. Мой первый болт уходит далеко в сторону – помешал один из солдат, толкнув меня под руку. Ничего, зато Штурре, кажется, повезло больше – его болт пробивает плечо тому часовому, что несет новый снаряд для онагра. Шар с горючей жидкостью падает со стены и загорается, но это не страшно. Главное, что больше выстрелов не будет. Остальные бойцы тоже отработали на отлично – все дозорные либо мертвы, либо ранены. Да и диверсанты, наконец, врываются внутрь крепости и начинается резня.

Мы творим мерзость. Вряд ли после такого кто-то из нас может называть себя честным солдатом. Одно дело убить врага в бою, и совсем другое – вот так, сначала лишить разума, и потом вырезать беспомощных, ничего не понимающих разумных. Вот только где-то на территории империи находится лагерь, в котором каждый день умирают подданные империи. Большей частью – дети. И это сотворили именно те солдаты, которых мы так подло убиваем. Поэтому со своей совестью я как-нибудь договорюсь. Пострадаю немного, и перестану. А нападающих буду убивать столько и так, как потребуется, пока они не уйдут из империи. А потом наведаюсь к тем, кто все это устроил, и спрошу с них в том числе и за то, что мне пришлось творить бесчестные поступки.

Резня закончилась быстро. Уже через несколько минут на территории крепости из живых остались только представители диверсантов. Я нашел глазами тролля. Про него все забыли, а он, между тем, все так же продолжал колдовать – видимо слишком сильно сконцентрировался на ритуале, и совсем не отслеживает происходящее. Вернувшись на стену, я осторожно подергал его за рукав, опасаясь отвлечь не вовремя и стать причиной какой-нибудь неприятности магического свойства.

- Что, уже все? – спросил тролль, резко открыв глаза.

- Еще нет, дружище. Я хотел спросить, ты не мог бы всех, кто здесь помер поднять? Ну, раз уж все равно тут сконцентрировалось много энергии смерти. Это ведь не займет много времени?

- Сейчас – не займет. Дай мне пять минут, - кивнул некромант, внимательно поглядев мне в глаза. – Но когда будет более спокойное время ты мне обязательно расскажешь, почему вы с шефом такие злые.

- Обязательно, - кивнул я.

- И сходи за леди Игульфрид. Ей, кажется, никто так и не сказал, что можно прекратить колдовать.

Глава 24

Крепость захвачена, но все понимают, что это только первый этап прорыва. Пока Свенсон колдует, внешняя стена заполняется диверсантами. Кто-то возвращает на положенное место онагры, другие просто любопытствуют. Я вглядываюсь в темноту, пытаясь сообразить, что нам предстоит.

- Почему их так мало? – удивляется шеф. В лагере за стеной готовится штурмовать теперь уже наши укрепления тысячи три бойцов – действительно, всего лишь малая часть армии, которая прошла через проход.

- А чего им тут делать? – пожимает плечами Дромехай. – Они сейчас развивают наступление, грабят, и все такое. Я, наоборот, удивляюсь, почему их так много? По мне хватило бы и гарнизона самой крепости.