Жуткая история. Кот - Горькая Ксения

Кай как будто вышел из транса:

– Боже, Хани, я не хотел… – он шагнул к нему, но тот предостерегающе поднял руку.

– Все в порядке, это нужно было сделать, – стоило ему подойти чуть ближе, как сила Хёну снова начинала бесноваться. – Извини, думаю, сейчас мне лучше уйти.

Он не без труда поднялся на ноги, не глядя на Кая, поднял с пола свою кофту, вышел в коридор и побрел куда-то не разбирая дороги. Одна из боковых дверей лаборатории поддалась, запустив его в небольшую комнату, напоминающую кладовку или склад со множеством шкафов и какими-то коробками.

Обессиленный, он прислонился к холодной бетонной стене и съехал вниз, закрывая лицо руками. Проверил? Самонадеянный дурак… Ему было настолько хорошо с Каем, что удерживать себя в руках было просто невозможно. Он буквально терял связь с реальностью, когда находился в его крепких объятиях.

Они не могут зайти дальше – теперь это было ясно, как день. Если раньше он сомневался, думал, что, возможно, слишком осторожничает, – теперь было очевидно, что это не так. Они оба отчаянно хотят этого, но близость сводит их с ума, заставляя почти полностью терять контроль над ситуацией.

Хёну низко простонал и ударился затылком о стену. Голова немного гудела от пощечины Кая и сдерживаемого возбуждения, живот все еще крутило. Он прикрыл глаза, делая глубокие медленные вдохи, полностью концентрируясь на дыхании и освобождая мысли, как вдруг услышал четкий, словно прямо на ухо, выдох-стон Кая.

Он распахнул глаза, вздрогнув от неожиданности. В темной маленькой комнате он был один.

О боже. Он же не?.. Хёну затаил дыхание, вслушиваясь. Еще один сдавленный хриплый стон. По телу пробежали мурашки. Он обреченно медленно закрыл глаза, уже догадываясь, что его ждет. Черт, он в самом деле… В голову сразу полезли непрошеные картинки того, как Кай стоял в душе. Точно так же он, наверное, стоит и сейчас, уткнувшись лбом в холодную плитку под струями воды, и вспоминает ощущения, прикасаясь к себе.

– М-м-м… хах…

Хотел бы он сейчас быть там, рядом с ним. Дотронуться… Хёну снова повело.

– А-ах, нгха-а…

Его ускоряющиеся стоны… это было слишком. Хёну зажал уши руками, в надежде перестать слышать это, но стало только хуже – теперь стоны раздавались внутри, заставляя живот сладко сжиматься. Лицо и шея горели, он смотрел перед собой расфокусированным взглядом и ничего не видел.

– Ха-а, м-м-м… ах…

Он стонал в голос; его мягкий тембр становился все более низким и грудным. Хёну сжал дрожащие руки в кулаки, чувствуя, как дыхание против его воли ускоряется, подстраиваясь под ритм Кая.

– Мгм, ха… Хани…

Глаза Хёну распахнулись шире. Осознание, что он мастурбирует, выстанывая его имя, – выбивало почву из-под ног. Он сглотнул слюну, чтобы убрать першение в пересохшем горле. Дыхание Кая становилось все более сбивчивым, стоны – громкими. Он явно приближался к своему пику.

– А-а-ах! Хани!..

Кай резко вскрикнул на вдохе и прерывисто произнес его имя снова.

По позвоночнику словно прошел разряд, и Хёну выгнул спину, запрокидывая голову, зажмурив глаза и открывая рот в беззвучном стоне. Сознание на секунду парализовало, и он почувствовал, как по нервным окончаниям от позвоночника до кончиков пальцев прямо под кожей разливаются волны короткого, но очень яркого оргазма Кая.

Так же, как он, Хёну хватал ртом воздух, задыхаясь, выбитый из колеи и полностью поглощенный этими ощущениями – его оргазм ощущался иначе, не так же, как свой. Он был будто острее, пронзительнее. Ноги и руки дрожали, мышцы живота лихорадочно сокращались, реагируя на потрясение.

Хёну медленно открыл глаза, не в силах поверить в то, что только что произошло. Слушая жадные, загнанные, как и у него самого, вдохи Кая, он невидящим взглядом смотрел в пустоту, обессиленно вытянув ноги на бетонном полу.

Чуть отдышавшись, они произнесли почти одновременно:

– Вот черт…

– Вот черт.

Цена

В комнате было абсолютно тихо, только иногда в широкой вентиляционной решетке под потолком посвистывал ветер. Воздуховодные шахты больше не вызывали у Хёну доверия, так что он поднялся, держась за стену, надел кофту и, пошатываясь, вышел в коридор. Понятно, что в вентиляции кампуса никого не было, но воспоминания все равно заставляли передернуть плечами. Он дошел до лестницы и стал подниматься наверх, держась за холодные металлические перила – в ногах все еще чувствовалась слабость.

Так значит, в его арсенале есть еще и такой фокус? Он усмехнулся. Сегодня… это застало его врасплох. Слушать стоны Кая – это одно, а вот делить ощущения от оргазма – совсем другое.

Если подумать, это было чем-то похоже на те ощущения, когда он чувствовал его страх. Тогда Хёну тоже сразу понял, что эти эмоции ему не принадлежат. Но что было общего в том случае и в этом? Совсем разные ситуации, и эмоции даже не близкие. Может быть, интенсивность? Что если он чувствует физические проявления его самых сильных эмоций?

– Хёни! – на спину со звонким хлопком опустилась ладонь Ван. Он проходил холл первого этажа, чтобы выйти на главную лестницу, а девушка, судя по всему, возвращалась с обеда – в ее руке был завернутый в пищевую пленку сэндвич, который она ловко подбрасывала. Ван шутливо толкнула его в плечо кулачком, а потом чуть забеспокоилась, взглянув на него повнимательней. – Ты чего такой бледный? Что-то случилось?

Тхэбэк боднул его пушистой белой головой в бедро.

– Привет. Да ерунда, просто день слишком… насыщенный.

– О-оу, – понимающе протянула она. – Ну да, у тех, кто состоит в Круге, постоянно что-то происходит, куда нам, простым смертным, до вас, – она надула губы, изображая обиду, но почти сразу рассмеялась. – Что, герой, будет у тебя немного времени на твою скучную обычную подругу? Мне просто позарез нужно выговориться.

Хёну улыбнулся. Возможно, послушать проблемы другого человека – именно то, что ему сейчас нужно, чтобы хоть немного отвлечься от бесконечно множащихся собственных.

– Конечно. Только поднимемся ко мне в комнату, ладно? Мне нужно немного тишины, – он указал на лестницу, кладя ладонь на деревянные перила.

– Да не вопрос, погнали!

Они вошли в комнату и привычно расселись на кроватях. Тхэбэк заинтересованно подошел к столу и, встав на задние лапы, обнюхал горшок с красно-белым цветком, немедленно звонко чихнув.

– Момент, я сейчас, – Хёну дошел до душевой, набрал в бутылку прохладной воды и, вернувшись в комнату, полил цветок. Пока что было не похоже, чтобы у белого дела пошли лучше, но Хёну болел за него.

– Ты заинтересовался выращиванием комнатных растений? Неожиданно, – она осмотрела растение. – Такой интересный, на клен немного похож. И цветы разные.

– Это – репрезентация души Кая, – он криво усмехнулся и сразу же наткнулся на непонимающий взгляд Ван. – Давай сначала о тебе, ты говорила, что хочешь чем-то поделиться?

– Да! – она стянула ярко-розовые кроссовки, явив миру такие же розовые носки, и подтянула ноги под себя, прислонившись спиной к стене. – У меня, похоже, появился новый ухажер.

– Я не очень удивлен, – Ван была очень симпатичной и веселой, само собой, она нравилась многим. Хёну добродушно улыбнулся. – Так и что с ним?

– Ну-у-у-у, – она задумчиво посмотрела в окно, – он, знаешь, как будто два человека в одном, – Хёну подумал о том, что понимает это как никто. Хотя он наверняка представляет себе совсем не то, о чем говорит Ван. – Когда мы наедине – понимаем друг друга с полуслова и все такое, но он частенько тусуется в большой компании, а это ну прям вот вообще не моя тема. Но он вроде как все хочет меня как-то влить в свою тусовку, – она поглаживала Тхэбэка, расположившегося в этот раз на ее кровати.

– Он тебе нравится? – Хёну заложил руки за голову, расслабленно отклоняясь к стене.

– Ну так… Он вроде ничего, – она неопределенно пожала плечами, немного смутившись.

– Тогда, я думаю, ты можешь честно ему объяснить, что тусовки не для тебя, но вы вполне можете общаться наедине. Вам же не обязательно находиться вместе постоянно. Может быть, тебе когда-нибудь самой захочется познакомиться с его друзьями, а если нет – ничего страшного. Он не станет тебя заставлять, если он не придурок, – Хёну качал носком кроссовка из стороны в сторону, пока рассуждал.