Чертов менталист (СИ) - "Тин Тиныч"

— Понимаю, — кивнул я. — Кстати, а чего ты пришел-то? Или боишься, что твой отец на меня наезжать станет?

— Я не представляю, где и как вы могли с ним пересечься, но ты мой друг, — упрямо мотнул башкой Эраст. — А я знаю, как отец умеет давить на людей, если ему что-то от них требуется. Вот поэтому я и пришел. Я не дам ему растоптать тебя!

Не стал я говорить, что на меня где сядешь, там и слезешь: очень уж трогательной выглядела эта попытка защитить человека, с которым Миндель познакомился всего лишь вчерашним вечером. Но я её оценил.

Впрочем, я не чувствовал фальши в словах Эраста. Этот парень был ровно таким, каким и представлялся внешне: открытым, импульсивным, добросердечным. Славный малый. Мало нынче таких, ой как мало…

Князь и его сопровождающий появились, когда на часах красовалась отметка в одиннадцать часов и три минуты.

— Прошу прощения за опоздание, — чуть поклонился Асатиани. — Возникли непредвиденные проблемы в гостинице, которые нас задержали.

— Ничего страшного, — учтиво улыбнулся ему я. — В ожидании вас мы замечательно коротали время за разговором.

Леван вздохнул, и в этом вздохе читалась неприкрытая скорбь. Ему явственно жало то обстоятельство, что мы знакомы с его бастардом. Но поделать с этим он ничего не мог. Как и с тем, что Эраст собирается присутствовать при нашем общении.

Мы зашли внутрь, и нашу компанию провели в кабинет. Вновь повторилась процедура выбора деликатесов и их последующей доставки на сервировочном столике неулыбчивым официантом. И вот аккурат между закусками и первыми блюдами Леван наконец-то соизволил сообщить, ради чего проделал столь долгий путь.

— Валерьян Николаевич, приношу вас свои соболезнования в связи с постигшей вас утратой.

Я изобразил вежливый кивок: мол, принимается, валяй дальше.

— Ваша мачеха Глафира Анатольевна еще весьма молода. Я бы даже сказал, юна. Она носит траур по вашему батюшке, что достойно уважения. Но… замыкаться женщине в четырех стенах, когда она так прекрасна собой — преступление против природы. Вы согласны со мной?

— Безусловно, — подтвердил я, зачерпнув ложкой янтарной ухи и немедленно отправив её в рот.

— К тому же её сын с большой долей вероятности унаследовал от своего отца дар некроманта, которым, как вам, наверное, уже известно, владею и я сам.

— Насчет Емельяна есть определенные сомнения. Он может оказаться как водником, так и геомантом. В его роду по женской линии были сильные маги земли, — заметил я.

— Это как раз не страшно. В столь юном возрасте очень многое зависит от воспитания и…

— Первый приступ мозговой горячки случился у меня в четыре года, — прервал я излияния князя. — Прямо в отцовской лаборатории. Второй приступ последовал в двенадцать лет, когда отец предпринял еще одну попытку заставить меня бестрепетно лишать своей рукой жизни братьев наших меньших ради получения жертвенной энергии. Вы хотите, чтобы Емельян прошёл через те же испытания, что и я? Даже не будучи при этом подтвержденным некромантом? Я категорически против, и думаю, Глафира Анатольевна, как чуткая и заботливая мать, тоже не в восторге от той карьеры, которую вы видите для ее сына.

Асатиани явственно растерялся, переводя взгляд с меня то на Эраста, то на своего охранника, который с невозмутимым видом поглощал харчо, делая вид, будто он здесь чисто для антуража.

— Но зачем же так жестоко-то? Поверьте, мне и в голову не приходило тащить маленького мальчика в лабораторию и начинать его обучение со столь варварских практик. Некромантия — она весьма камерная и неспешная вещь, сродни истинному произведению искусства. Простите, просто вы сам не некромант, поэтому не понимаете всей прелести нашей стихии…

— Ошибаешься! — усмехнулся Эраст, покатав в ложке клецку. — Валерьян не хочет быть некромантом. Но он превосходно разбирается в предмете. Именно в этом мы с ним похожи. Я тоже не вижу никакой чести в том, чтобы идти классическим путем, когда наш дар открывает перед нами такие широкие возможности для помощи людям.

Леван окончательно лишился дара речи.

— Вы… и вправду некромант? — осведомился он секунд через двадцать, переварив полученную информацию.

— Нет. Как сообщили сотрудник особого отдела по контролю за использованием магических способностей, у меня четкая предрасположенность к воздушной стихии и всего лишь склонность к некромантии. Да, я многое знаю в теории, поскольку некро-практикой никогда не занимался из принципа. Но это не означает, что я специалист в данном вопросе.

— Валерьян на себя наговаривает, — усмехнулся Миндель, которому мне в ту секунду жутко захотелось наступить под столом на ногу, или же отвесить подзатыльник. — Можешь мне поверить, папа: у него весьма солидная база. Мы вчера с превеликим удовольствием общались по этой теме. Я бы даже сказал, что уровень его образования, как у выпускника Академии. Мало кто из моих оболтусов-студентов мог бы похвастаться знаниями подобного уровня.

— Получается, вы многое взяли от своего покойного отца, — заключил Асатиани, и мне оставалось лишь подтвердить этот вывод коротким кивком.

На пару минут над нашим столом повисла пауза, которую мы с Эрастом использовали, чтобы прикончить свои супы. Всё-таки есть во время серьезного разговора не слишком удобно, особенно если пытаешься произвести впечатление на своих собеседников.

Князь же сидел в полной задумчивости, начисто позабыв про деликатесы. Он напряженно о чем-то думал, но я счел, что лезть к нему в голову в сложившихся обстоятельствах попросту бестактно. Опять же: а вдруг он носит соответствующий сигнальный артефакт? Или просто сам почувствует постороннее вмешательство? Нет-нет, свое любопытство я смогу удовлетворить и другим способом.

— Хорошо, — решился Асатиани. — Я готов пообещать, даже поклясться при необходимости, что ваш младший брат не станет обучаться некромантии против его желания, если по прошествии времени обнаружится, что он владеет другим даром. При подобном условии вы не станете препятствовать нашим встречам с вашей мачехой с целью моей дальнейшей женитьбы на ней?

— Глафира Анатольевна взрослая женщина и сама способна выбрать себе нового мужа. Я не собираюсь её каким-либо образом неволить в данном вопросе или препятствовать её волеизъявлению. Но если она скажет мне, что не любит вас, а вы продолжаете её преследовать, тогда я буду вынужден вмешаться и защитить её.

— Но вы ведь формально больше не относитесь к роду Изюмовых? — напомнил князь.

— В данном случае это не имеет значения, — отрезал я. — Если мачеха попросит меня о защите, она её получит. Ей и так несладко пришлось после гибели мужа и падчерицы, только поездка на богомолье смогла хоть как-то успокоить бедолажку. Поэтому повторю еще раз: все зависит от Глафиры Анатольевны. Я — всего лишь инструмент в её руках.

— Как вы считаете, у меня есть шансы добиться её благосклонности?

Я припомнил наш последний разговор с Глафирой и кивнул.

— Она назвала вас необычным мужчиной. Внимательным, с тонким чувством юмора. На мой взгляд, это скорее «да», чем «нет». Но если вы будете давить на неё, требуя определиться, какой именно дар будет развивать её сын, вы рискуете своими руками разрушить возведенные с таким старанием мосты.

— Надо же, она обсуждала меня с вами, — залился улыбкой Асатиани. — Я даже не мог надеяться на это!

— Скажите, князь, раз уж у нас с вами зашел такой разговор. На что вы рассчитываете в долгосрочной перспективе? Думаете, при благоприятном стечении обстоятельств Глафира Анатольевна подарит вам еще одного сына, раз у нее уже получился Емельян?

Вот уж чего я не ожидал, так того, что Леван и Эраст дружно расхохочутся после моих слов. Еще и охранник к ним присоединился, правда, он в отличие от этих двух смеялся тихо, деликатно прижав к губам свою огромную ладонь.

— О нет, мой юный друг! — произнес мой собеседник. — Вот на это у меня точно нет ни малейшей надежды. Уж не знаю, как так повелось, возможно, наш предок поймал какое-то сложное проклятие, но… князья Асатиани в неволе не размножаются! В законном браке у нас рождаются только дочки! Необъяснимый, но неоднократно подтвержденный факт.