Император Пограничья 4 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Физрук, значит? — хмыкнул он, но в его глазах впервые мелькнуло что-то вроде интереса. — Глупая затея.

— Боевой маг без физической подготовки — всего лишь ходячая мишень, — возразил я. — Хорошего мага делает не только сила дара, но и выносливость, ловкость, умение действовать в экстремальных условиях. Кто, как не ты, может этому научить?

— Я даже не умею читать, — пробормотал он, но я видел, что он уже начинает обдумывать эту возможность.

— Не беда, — пожал я плечами. — Книжной премудрости их и Василиса с Полиной научат. А вот как выжить в лесу, когда эссенция закончилась и магия недоступна — этому из книг не научишься.

Собеседник задумчиво потеребил бороду:

— Может, и не совсем дурацкая идея… — неуверенно произнёс он. — Но всё равно, какой из меня учитель?

— Отличный, — уверенно ответил я. — У тебя есть два сына, и они выросли умелыми охотниками и следопытами. Кстати, говоря о твоём старшем — как там продвигается строительство дома для Антипа и Настасьи? Или ты забыл, что через месяц у них свадьба?

Лицо следопыта внезапно просветлело:

— А ведь точно! Антип говорил, что крышу уже заканчивают крыть, осталась внутренняя отделка. Настасья каждый день бегает, проверяет, — он слабо улыбнулся. — Эх, а я-то хотел сам печь им класть…

— Можешь руководить процессом, — заметил я. — Глину и кирпичи пусть подносят молодые, а ты проследишь, чтобы всё было сделано по уму.

Силантий совсем оживился:

— Да, это я могу. И внуков понянчить ещё успею, если Бог даст…

Мы проговорили ещё около часа. Я рассказал о планах насчёт академии, о том, какую роль могли бы играть практические занятия под его руководством. Постепенно его глаза загорелись, он начал предлагать идеи, вспоминать разные случаи из своей охотничьей практики, которые могли бы стать хорошими учебными примерами. Когда я уходил, он уже обдумывал примерный план занятий.

— Ты подарил ему новую цель, — тихо сказала мне Полина, когда мы вышли из лазарета. — Это часто важнее любого лекарства.

Я кивнул, удовлетворённый результатом визита. Это тоже часть ответственности лидера — не только командовать в бою, но и помогать своим людям находить своё место в жизни даже после тяжёлых испытаний.

Внезапно у меня в кармане завибрировал магофон. Я увидел на экране имя моего юриста и кивнул Полине, сам останавливаясь для разговора.

— Прохор Игнатьевич, — Стремянников начал разговор без предисловий. — Поданный мной запрос был отклонён. В ответе значится, что вам надлежит прибыть во Владимир для уплаты налога лично, причём в самое ближайшее время.

Глава 19

Я сжал магофон сильнее, чем следовало. Улыбка, адресованная удаляющейся Полине, застыла на моём лице, словно приклеенная. Белозёрова обернулась, и я кивнул ей, показывая, что разговор важный и срочный — мол, иди, занимайся ранеными.

— Пётр Павлович, — мой голос звучал спокойнее, чем я себя чувствовал. — Я ведь правильно понимаю, что это противоречит обычной практике?

Юрист на другом конце провода тяжело вздохнул, и в этом вздохе слышалось раздражение, направленное не на меня, а на княжескую бюрократию.

— Разумеется, противоречит, — согласился он. — Дистанционная оплата через банковский перевод — стандартная процедура в таких вопросах. Но формально они в своём праве. К тому же они прекрасно знают, что вам запрещено появляться во Владимире под угрозой смерти, и явно используют это против вас.

Отойдя к краю частокола, я присел на бревенчатую скамью, рассматривая следы сражения — выбоины от пуль, подпалины от магических зарядов. Воздух всё ещё пах гарью и кровью.

— Какие варианты у меня есть? — спросил я, переходя к сути вопроса. — Есть ли способ разрешить эту ситуацию, попусту не рискуя головой?

Стремянников ненадолго задумался, и я услышал шелест бумаг. Видимо, юрист просматривал какие-то записи.

— Строго говоря, есть одна весьма старая норма закона, — произнёс он наконец. — По ней ближайший родственник, а также супруг или супруга могут представлять интересы своего родственника или супруга перед государственными органами. Это значит, что ваш отец может от вашего лица уплатить налоги, не нарушая законов.

— А обычная доверенность на вас как на моего юриста? — спросил я, прищурившись.

Собеседник издал короткий невесёлый смешок.

— К сожалению, канцелярия князя Веретинского это предусмотрела. В вашем конкретном случае они сослались на статут от 1783 года, по которому правонарушитель, чью меру наказания заменили ссылкой в Пограничье, должен лично выплачивать налоги в канцелярию. Юрист, даже с вашей доверенностью, под эту категорию не подпадает.

— Хитро, — процедил я, чувствуя растущее раздражение.

— Однако они не учли архаичную родовую норму, которая никогда не была отменена, — в голосе адвоката прозвучало профессиональное удовлетворение. — Она относится к самым основам права Содружества и буквально гласит, что «кровь от крови и плоть от плоти едины перед законом и государем». Для ближайших родственников доверенность не требуется вовсе — они могут действовать от вашего имени по праву рождения.

— Это действительно рабочий вариант?

— Абсолютно, — уверенно ответил Пётр Павлович. — Потребуется лишь простая бумага, подтверждающая родственную связь, которую я подготовлю и вышлю вам. Канцелярия может скрипеть зубами, но опротестовать такой древний закон не сможет даже князь. Конечно, они попытаются подстроить другие препоны…

— Потому я и нуждаюсь в ваших услугах, — заметил я, наблюдая, как группа селян устанавливает новую опору для повреждённого участка частокола. — Сможете встретить моего отца во Владимире и проконсультировать его?

— Разумеется, — в голосе юриста появились нотки профессиональной гордости. — Я лично буду сопровождать его при всех контактах с канцелярией. Если они снова попытаются провернуть какую-то подлость, им придётся иметь дело со мной.

Мы обсудили детали и время. После завершения разговора я направился к дому, чувствуя, как накапливается усталость. Последние сутки были насыщены событиями — операция по освобождению пленников, оборона острога, переговоры с князем и Белозёровыми…

Впрочем, одно дело оставалось неотложным, как можно скорее составить смету для получения компенсации ущерба, чтобы пострадавшие семьи могли хотя бы не волноваться о деньгах в связи с утратой кормильца. Этот вопрос я уже поручил Захару, и пора было проверить результат.

У крыльца дома меня ожидал старый слуга. Он что-то бормотал себе под нос, сосредоточенно шевеля губами и щуря единственный глаз — во время боя осколок задел его бровь, и теперь второй глаз заплыл.

— Вот, барин, — протянул управляющий острога, когда я подошёл. — Подсчитываю, сколько нам наделали убытку эти гусары окаянные. Два дома сгорели дотла — Фомичёвых и Степановых, ещё дюжина повреждена. Восточная стена частокола требует серьёзного ремонта, особенно возле ворот. Опять же, двое душу Богу отдали, восемь раненых.

— Нужно учесть не только прямой ущерб, — заметил я, поднимаясь по ступеням крыльца, — но и затраты на лечение раненых, потерянное оружие и имущество, предусмотреть повышенную компенсацию семьям погибших.

— Так я о том и говорю, — кивнул Захар, семеня следом. — Всё подсчитал, как положено. Вдова Ерёмина теперь с маленьким ребёнком осталась, а Силкина — и вовсе с двумя. Им по сотне рублей минимум выплатить нужно, не то что по пятьдесят, как обычно.

В последнее время рождаемость в Угрюме значительно увеличилась, и в этом мне виделась и моя заслуга.

Не в прямом, разумеется, смысле, а косвенно. Жители почувствовали твёрдую почву под ногами и поняли, что смогут и прокормить потомство, и обеспечить его, вот и перестали ходить к бабке Агафье за различными настойками, что блокируют зачатие ребёнка.

В кабинете я устроился за столом, перебирая чужие листы с подсчётами. Захар стоял рядом, готовый пояснить любую цифру. Его глаз лихорадочно блестел — он явно гордился проделанной работой.