Битва за надежду (СИ) - Хай Алекс

Это было большое двухэтажное здание в классическом стиле. С колоннами, портиками, множеством окон и выходом к воде. Внутри все тоже по классике: светлые залы с высокими потолками, белый мрамор, много воздуха и пространства. И ничего лишнего. После того, как я велел здесь прибрать, разумеется.

Я подтянул пояс халата и бросил взгляд на газеты и журналы, которые принесла Агата. На обложке «Московских ведомостей» — торжественное фото: государь Большой короне, рядом императрица Надежда Федоровна в Малой, чуть в стороне — София и принц Кристиан, Андрей и Астрид. Заголовок гласил: «Коронация Его Императорского Величества Николая Петровича состоялась в Кремле в присутствии высших лиц Империи и иностранных делегаций».

Я перевернул страницу. Там, между репортажем о параде и статьёй о составе нового Высшего совета, было мое имя. «Светлейший князь Ладожский назначен советником по вопросам аномальной энергии. Молодой герой Петербурга — теперь при дворе официально.»

Я фыркнул и отложил газету.

— Ничего нового.

На соседнем подносе рядом с кофейником лежал спецвыпуск «Светского Петербурга». На обложке — официальная коронационная фотография. А вот на одном из разворотов — наш с Идой снимок по случаю объявления помолвки. Ида вышла чудо как хорошо. В зелёном платье и фамильных драгоценностях, с тем самым перстнем на руке и томной полуулыбкой, какая бывает только у Юсуповых.

«Самый молодой герой империи и богатейшая невеста соединятся в браке! Светлейший князь Алексей Николаев-Ладожский и княжна Зинаида Феликсовна Юсупова свяжут себя узами брака в Исаакиевском соборе Петербурга третьего октября 304 года…»

Я допил кофе, поставил чашку на блюдце и огляделся. Агата уже испарилась.

Но в двери тихо постучали.

— Войдите, — сказал я.

Вошёл камердинер Илья, следом — отец и Виктор. У отца на лице — строгая торжественность. У брата — сияющая усмешка.

— Алексей, — сказал отец. — Пора одеваться. До полудня еще далеко, но впереди столько церемоний…

— Не дадут мне насладиться последним холостяцким утром, — отозвался я. — Иду.

В спальне уже были приготовлены два мундира: флигель-адъютанта императорской свиты — с серебряным шитьём, эполетами, блеском пуговиц; и мундир Спецкорпуса, скромнее, с серо-чёрной лентой в петлице и символом корпуса на груди. Я потянулся к последнему.

Отец поднял бровь:

— Уверен, сын? Всё же ты не только офицер. Сегодня ты — светлейший князь, причем своего собственного имени, жених, государственный человек…

— Аномалии не интересуются моими титулами, — сказал я. — И я хочу, чтобы все помнили, кем я стал не благодаря, а вопреки. Пусть знают: я не забываю о своем долге.

Отец не стал спорить. Наоборот, кажется, ему это даже понравилось. Он помог мне поправить воротник, надежно приколол ордена. Виктор молча суетился с моими рукавами.

На пороге появилась матушка. Как всегда, элегантная и красивая, словно время для нее ничего не значило. Она без слов подошла, поцеловала в висок и, чуть улыбаясь, благословила:

— Будь счастлив, Алексей. Я знаю, что ты все сделаешь правильно.

Таня вбежала через мгновение. В прелестном шелковом платье и сережках, которые я ей подарил. Почти шестнадцать. Еще несколько месяцев — и она станет фрейлиной императрицы.

Таня протянула мне небольшой кружевной платок — семейная реликвия.

— Это бабушкин. Передай Иде! На удачу…

— Конечно, милая.

Я прижал её к себе и чмокнул в щечку. Затем обнял Виктора, пожал руку отцу.

— Поехали, — сказал я. — Нехорошо опаздывать на собственную свадьбу.

Исаакиевский собор сиял в утреннем свете. К «Ирбису», в котором я приехал, сбегались зеваки и придворные. Гвардейцы стояли на посту, координируя охрану и гостей. На площади перед собором — ковры, стража, цветы. Всё было вычищено до блеска. У входа уже толпились гости: придворные дамы в шляпках, офицеры в орденах и мундирах, князья и послы иностранных держав.

— Хорошо Андрею с Астрид, — шепнул Виктор, взглянув на Мариинский дворец, который возвышался на другой стороне площади. — Рукой подать до Исаакиевского.

После свадьбы Андрею во владение перешел Мариинский дворец. Технически он и раньше находился в собственности Федоровичей, но дядя с семьей предпочитал жить в Малом Эрмитаже — рукой подать до рабочих кабинетов Зимнего.

После гибели дяди Андрей решил стряхнуть пыль со старого дворца — вдовствующей княгине нужна была смена обстановки. Да и по статусу теперь полагалась полноценная собственная резиденция.

— Вот вы где, — улыбнулся я, увидев товарищей.

На высоких ступенях стоял Аполло, нервно осматривая площадь. Катерина была рядом, как всегда собрана и грациозна. Леня Уваров щурился на солнце. Лева Львов и Тамара Зубова — рука об руку, впервые официально как пара. Ну наконец-то. А то мы уже делали ставки, сколько Тома будет мучить беднягу Львова.

— Удачи, Леш! — Подбодрил меня Лева. Аполло крепок пожал руку, а Катя шепнула слова благословения.

Я поднялся по ступеням, сердце забилось чаще. То ли от красоты собора и торжественности момента, то ли от предвкушения чего-то нового. Ибо жениться и налаживать семейную жизнь мне доводилось впервые. Впервые в обоих мирах.

Внутри собора воздух дрожал от света, проходящего сквозь окна под куполом. Золото убранства мерцало, отражая пламя тысяч свечей. Пахло ладаном и белым розами — любимыми цветами Иды.

Колокольный звон стих, когда я шагнул внутрь.

Люди уже ждали — представители двора, высшее дворянство, офицеры, министры, члены Императорского совета. Женщины — в церемониальных придворных платьях, мужчины — в парадных мундирах, при орденах.

Виктор шел рядом, не сдерживая улыбки.

— Ты сорвал джекпот, братец.

— Не сказать, что сорвал. Скорее, заработал.

— Не без этого. Больше всего меня впечатлило, что ты и правда стал светлейшим князем собственного титула.

Я пожал плечами.

— Ну я же обещал.

Один за другим прибывали к парадному входу кареты и машины с гербами. Император и императрица появились в сопровождении гвардейцев, камергеров и свиты. Надежда Федоровна была в наряде, расшитом серебряной гладью, с тонкой вуалью над прической. Николай Петрович — в парадном мундире, с лентой ордена Андрея Первозванного. Великого князя Андрея Федоровича сопровождала супруга в голубом платье и с серебряным нательным крестом. Вчерашняя Астрид, ныне — великая княгиня Анастасия Николаевна. Она и правда расцвела в Империи.

Следом прибыли князь и княгиня Романовские — София Петровна и Кристиан Людвигович. Кристиан держался торжественно, но я, стоя у алтаря, видел: он держал Софию за руку — почти незаметно, даже немного робко, словно стеснялся показывать чувства на публике.

Кристиан теперь стал одним из нас, особенно когда передал ценную информацию о расположении и наполнении шведских военных баз, а также о других планах Карла Густава. София — сияла. Её глаза искрились от счастья, и это счастье не могло оставить равнодушным никого из собравшихся.

— Ну как, трепещешь?

Я обернулся. Феликс младший. Теперь уже капитан Спецкорпуса, он был в синем парадном мундире — таком же, как я. Только орденов поменьше.

— Трепещу, — отозвался я.

— И правильно. Если что пойдет не так, я тебе голову откручу и не посмотрю, что Черный Алмаз.

Я усмехнулся. Феликс ужасно нервничал, словно это он был женихом. Оно и понятно — за Таню я бы тоже волновался. Зато его матушка, княгиня Лионелла, светилась от радости. Она стояла прямо, с достоинством и сдержанной улыбкой — но я заметил, как её пальцы дрожали, когда она поправляла вуаль на голове.

Музыка стихла. Придворные переглянулись. Дворцовые стражи распахнули огромные двери собора, и всё смолкло. В гулкой тишине появился Феликс Феликсович Юсупов. Он шёл медленно, с прямой спиной, в парадной форме. Под руку он вёл дочь.

— Ида…

Я невольно задержал дыхание.

Свадебное платье Иды было словно соткано из утреннего тумана и солнечного света. Искристое, воздушное, с рукавами, расшитыми крошечными жемчужинами. Длинный шлейф скользил по мрамору. Волосы были убраны в высокую прическу, и на них — тонкая золотая диадема с жемчугом и вуаль. Она шла, опустив глаза от смущения, держа в руке милый букет из белых роз и каких-то веточек.