Ворон, каркни на счастье (СИ) - Разумовская Анастасия

— Кстати, ты куда-то убирала мою одежду ворона?

— Видишь ли, — промямлила я, пытаясь говорить твёрдо, — прости, что сразу тебе не сказала…

И увидела, как вдруг похолодел его взгляд. Вот только что передо мной был Риол, а в следующий миг — Седьмой ворон кагана. Изначально я собиралась рассказать мужу правду, надеясь, что тонкой ниточки, протянувшейся между нами вчера, хватит, чтобы он мне поверил и понял: другого выхода у меня, по сути, не было. И только сейчас поняла, как это будет воспринято с его стороны: его жена спасла голого мужика, по совместительству являющегося осуждённым на суде воронов «преступником», укравшим эту самую жену…

«В этот раз он меня сам закопает», — с тоской подумала я.

Но другого выхода у меня не было. Врать я, конечно, навострилась за год «сумасшествия», но всякая ложь нуждается в предварительной подготовке. Хуже нет, чем лгать неубедительно. Уж лучше всё сказать как есть и отдаться на милость судьям. Я облизнула губы, вдохнула, выдохнула и постаралась твёрдо посмотреть в его глаза.

— Помнишь, когда Кара превратила Армана в лягушку? Ну, того мужчину, который…

Его глаза совсем заледенели.

— Р-рав! — вдруг раздалось слева.

Мы невольно обернулись и увидели Гарма, который приплясывал над чёрным свёртком ткани. Да нет же, это… это одежда ворона!

— А, — понял Кариолан с изумлением, и голос его прозвучал по-человечески, — это твой пёс украл?

Он подошёл к одежде, но Гарм тотчас схватил её и отпрыгнул.

— Р-рав!

— Отдай, — потребовал Кариолан.

— Р-р-р!

Гарм припал на передние лапы, оттопырив зад и виляя хвостиком. Он явно хотел поиграть с вороном в старую добрую игру «отними у меня». Он вообще обожал такие игры. Гарм, конечно, не Кариолан. Ворон попытался выхватить свою церемониальную одежду, но пёсик успел первым: он отбежал шагов на десять, выплюнул свёрток, положил на него лапку и улыбнулся, высунув розовый язык.

— Скажи ему отдать, — попросил Кариолан, растерянно посмотрев на меня.

Седьмой ворон, как это часто свойственно юным, был очень гордым человеком, и, видимо, участвовать в игре «отними у меня» ему казалось постыдным.

— Гарм, фу, — сказала я. — Отдай.

— Р-рав! — не согласился пёсель.

Я бросилась отнимать, а Гарм убегал, отпрыгивал, проносился совсем рядом, снова выплёвывал игрушку и ехидно ухмылялся во всю пасть.

— Великий воин, Седьмой ворон кагана, Кариолан не в силах справиться с собацкой? — послышалось насмешливое позади Кара.

У меня сердце куда-то упало. Мы с мужем разом обернулись.

Эйдэн, скрестив руки на груди, насмешливо наблюдал за нами. Выглядел он неважно, каким-то усталым и злым.

— Иди своей дорогой, — процедил Кариолан.

— Малыш, если я и в этот раз соберу тебе шатёр, то я туда лягу сам, — рассмеялся Эйдэн. — С твоей женой ты тоже не в силах справица, как и с её собацкой?

— Р-р-р!

Седьмой ворон вспыхнул, сжал эфес сабли.

— Не твоё дело.

— Отцего ж? Завтра мы будем под стенами Старого города. День-два, и наш каган заберёт принцессу в свой ойка́н. А затем мы отправимся биться с Великим Ницто, в которое твой отец не верил, пока Ницто его не сожрало. Если ты не посеешь семя на свою пашню, то это придётся делать мне, как поруцителю на свадьбе. А я, знаешь ли, не люблю пухлых дев.

— Эйдэн, — воскликнула я, — пожалуйста…

Третий поднял широкие брови и насмешливо улыбнулся. Он нарывается на ссору, но зачем? Разве в прошлый раз он не уклонялся от неё?

— Не смей говорить о моей жене! — зарычал Кариолан.

— Отцего ж? — ледяным тоном поинтересовался Эйдэн. — Своей-то у меня нет. Если бы у твоего отца в голове был не воздух, а разум, он не обвинил бы меня перед каганом. Если бы меня не бросили в яму, мою жену не принесли бы в жертву. Я рад, что Ницто не подавилось Седьмым вороном. Но смерть мужцины меньше, цем смерть двух женщин. Разве не так?

— Ты хоцешь мести? Я готов. Но не задевай мою жену.

— Нет! — крикнула я. — Какая месть? Впереди бой с Великим Ничто, не время…

Но Кариолан оглянулся и одним взглядом попросил меня не вмешиваться. Я сообразила, что позорю мужа, и закусила губу. Ох, какая муха укусила Эйдэна⁈

— Мальцик готов помахать железкой? Мальцику будет больно.

— Только трус говорит тогда, когда время говорить оружию, — резко ответил Кариолан.

Его сабля лязгнула, выходя из ножен. Эйдэн тоже вынул свою и замер, поигрывая клинком. Вокруг нас начал собираться народ. Я закрыла лицо ладонями, не в силах смотреть на происходящее. Они сошли с ума! Что Эйдэн творит? И… кто может это остановить?

— Ух ты! — прошептал за мной нежный девичий голосок. — Я чуть не пропустила самое интересное!

Я оглянулась. Позади стояла Мари и в восторге смотрела на застывших друг напротив друга воронов. Кариолан ринулся вперёд, и я уже больше не отводила глаз от бойни.

«Что он делает? Что он делает⁈» — мысленно вопила я, до боли стискивая пальцы.

Сабли со свистом резали воздух, глухо звенели друг от друга. Пару раз Эйдэн чуть не разрубил Кариолана напополам, ещё трижды — едва не срезал ему голову. Все атаки младшего Третий отбивал с лёгкостью или уходил из-под удара. Кариолан скользил ужом, а вернее гадюкой, нанося колющие удары, Эйдэн — танцевал. Его сабля рубила и резала. Я не могла оторвать от неё глаз, заворожённая смертельным танцем.

— Как красиво, — хрипло прошептала Мари над моим ухом.

Красиво? О нет! Это было ужасно. Я сотню раз умерла за те минуты, которые длился поединок. Противники сошлись в коротких схватках раз шесть, а на седьмой — я не поняла, как это произошло — Риол упал. Что-то красное поползло по снегу.

Эйдэн, присевший на полусогнутых коленях, пружинисто выпрямился, опустил клинок вниз, вытер полой плаща и прямо посмотрел на меня. Я как раз перевела взгляд с красного пятна на ворона.

— Ты… это… это же…

Третий усмехнулся, как-то криво и зло, со стуком вложил саблю в ножны. Отвернулся и пошёл прочь. Меня словно швырнуло к мужу, я упала рядом, осторожно перевернула его побелевшим лицом вверх. Из разрезанной куртки текла кровь.

О Боже…

— Риол, — прошептала я, трясущимися руками пытаясь развязать пояс куртки, — нет, пожалуйста, нет…

Гарм завыл. Рядом со мной сел кто-то тёмный, отстранил меня.

— Не мешай.

Быстро развязал куртку, кинжалом разрезал рубаху, обнажая рану. Затем приподнял раненного за плечи.

— Май, сядь так, чтобы он мог к тебе привалиться. Да, так. Герман, зови шакалов Кара. Или воронов. Элис, ты меня слышишь? Да?

Я посмотрела на него. Заморгала глазами, пытаясь сфокусировать внимание.

— Нужна кипячёная вода. Мы отнесём его в шатёр Эйдэна. Сделаешь?

— Да, — прошептала я, вскочила и бросилась в шатёр Кары.

Схватила котелок, выбежала наружу, быстро-быстро моргая, чтобы прогнать ненужные слёзы. Воду мне дали прямо из котла одного из костров. Она была горячей. Когда я вернулась в шатёр, Бертран уже устроил пострадавшего так, чтобы тот сидел. Принц удерживал Кариолана за плечи, а не очень знакомый мне хромой и горбатый ворон изучал рану. Затем прижал её чистым платком. Обернулся.

— Вода? Хорошо.

Встал, подошёл, закрепил котелок над огнём, бросил туда каких-то трав.

— Мешай, — велел мне и подскакивающей походкой вернулся к раненому.

Они с Бертраном принялись раздевать Риола. Затем Ыртаг — я вспомнила как звали Четвёртого ворона — намочил кусок чистой ткани и принялся промывать рану. Затем снова перетянул её.

— Это опасно? — спросила я.

Ыртаг покосился в мою сторону и безэмоционально ответил:

— Да. Тепло и покой. И контроль. Нужно наблюдать и ждать. Я останусь в шатре. Нужно слушать кровь и дыхание.

И, помолчав, хмуро заметил:

— Зацем Эйдэн это сделал — непонятно.

— Мстил за отца, — предположил Бертран жизнерадостно. — Чего тут непонятного?

— Я не о том, — досадливо мотнул головой Ыртаг. — Поцему не убил? Рука стала не тверда? Рана опасна, но умрёт или неизвестно. Не похоже на Эйдэна.