Мертвый сезон в раю (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

И, судя по его взгляду, Элинор была готова поклясться, что он тоже.

А он… не поцеловал.

Почему она не проявила инициативу сама? Банально струсила.

Докатились: Эль Викандер струсила!

Зла на себя не хватало. Потому что она кто угодно, но только не трусиха. А тут…

Эти мысли так и крутились в голове, пока они шли вместе по улице в сгущающихся сумерках. Молча и поглядывая друг на друга с таким видом, будто каждый считал, что второй в чем-то виноват.

Впрочем, Элинор больше корила себя, но на кого же ей тогда смотреть с укором? Хотя Грег тоже хорош — то целует так, что дыхание перехватывает, то строит из себя айсберг… Верно, он тоже виноват!

В итоге Эль накрутила себя до того, что решила: виноват весь город и весь мир к нему в придачу. И уже всерьез собиралась высказать подозрительно долго молчащему Тэйту все, что она о нем думает и не думает тоже, когда он вдруг резко остановился посреди тротуара. Покрутил головой по сторонам, словно проверяя, не следит ли за ними кто, а потом уверенно повернул в узкий проулок, ведущий куда-то во мрак между домов, где не горело ни одного фонаря.

Элинор фыркнула, без слов комментируя, что тот мог бы ее хотя бы предупредить, прежде чем сворачивать, и поспешила следом.

И все же долго в молчанку играть не удалось. Путь оказался коротким, и вскоре они вышли прямиком к двухэтажному домику, стоящему особняком в конце улицы — следующие жилые дома начинались только через добрую сотню шагов и примыкали бок о бок друг к другу. В каждом из многочисленных окон обоих этажей горел яркий свет. Кое-где стекла были изнутри завешены яркими шторами с крупными цветами или птицами, на подоконниках виднелись какие-то вазы и статуэтки.

— Что это за место? — пробормотала Эль, запрокинув голову и рассматривая странное здание.

Ей-то казалось, что они с Инессой уже обошли весь Прим вдоль и поперек и еще пару раз по диагонали и по кругу, ан нет: сюда Элинор точно забрела впервые.

Грег у ее плеча, как ей показалось, злорадно усмехнулся. Отчего она вопросительно приподняла брови.

В этот момент из приоткрытой форточки на первом этаже донеслись звуки музыки. Эль даже не поняла, незнакома ей эта мелодия или известна, просто изуродована до неузнаваемости. Тот, кто добрался до фортепиано, явно был с нотами на «вы» и — она прислушалась, не веря своим ушам, — периодически не попадал пальцами по клавишам.

Ее догадку подтвердил раздавшийся следом пьяный смех сразу нескольких голосов — мужских и женских. После чего насилие над инструментом прекратилось, и место за ним занял кто-то более умелый и трезвый — из форточки полилась красивая лирическая мелодия.

Мимо незашторенного окна проплыла дама с высокой прической и в платье без плеч и рукавов, едва держащемся на внушительных размеров бюсте, и Элинор пронзила невероятная, просто никак не укладывающаяся у нее в голове догадка.

— Ты… — Она повернулась и впилась в спутника убийственным взглядом. — Только не говори, что ты…

Грегори же в ответ расплылся в самодовольной улыбке. И пусть Эль часто жалела, что он улыбается слишком редко, сейчас у нее появилось непреодолимое желание натянуть ему эту улыбку… на нос!

— Да, Сардинес, это бордель, — заявил этот потерявший всякий стыд тип, по-прежнему довольно скалясь.

***

— Поверить не могу, что ты заплатил за это проститутке… — пробормотала Эль.

Она легла спиной на стену позади себя, сложила руки на груди и лениво пинала носком ботинка потрескавшуюся каменную плитку под своими ногами.

— Главное, что она на это согласилась, — откликнулся Грегори, в этот момент выглядывающий из переулка, где они спрятались во мраке от лишних любопытных глаз.

Что творилось в этот момент в доме за углом, куда Тэйт только что заслал свою «шпионку», Элинор понятия не имела — его план, пусть и бдит. А она тут так, для компании.

— А если бы отказалась? — поинтересовалась, когда он снова вернулся к ней.

— Не знаю. — В узком пространстве между глухими стенами домов царила тьма, но благодаря светлой рубашке спутника, было видно, как он пожал плечом. — Пришлось бы повышать цену, наверное.

А он не то чтобы богач, иначе зачем бы жил в более чем скромном общежитии?

Это Эль произносить вслух не стала, но, должно быть, думала слишком громко, потому что Грег фыркнул.

— Брось, они не слишком много берут.

И Элинор подавилась воздухом. Хорошо, что было темно, и он не видел, как она, словно рыба, открывала и закрывала рот, не в силах что-либо сказать. Не видел же?

Видел. Потому что она-то прекрасно увидела, как Тэйт, негромко рассмеявшись, покачал головой.

— Сардинес, ты точно дочка лавочника?

А вот то, что от ее лица вмиг отхлынула вся кровь, он точно в отсутствие освещения разглядеть не мог, и на том спасибо.

— Ты это к чему? — спросила она, надеясь, что напряжение в ее голосе тоже не слишком очевидно.

— Потому что ты то типичный гильдеец и чуть ли не свой рубаха-парень, то нежная леди, которая увидела посреди города экскременты и вот-вот упадет в обморок.

Элинор поморщилась.

— Экскременты… Скажешь тоже. — Она мстительно прищурилась, а потом, впустив в пальцы немного магии, вытянула руку и толкнула Тэйта в плечо. Он ожидаемо вздрогнул, Эль многозначительно хмыкнула. — Это за «рубаху-парня», — уточнила едко.

— А за леди? — как ей показалось, спросил тот с надеждой.

И Элинор возвела глаза к звездному небу, виднеющемуся в узкую полоску между почти касающихся друг друга краями крыш.

Ясное дело, что ему нужен не колючий тычок магией, а удар в полную силу.

— Перебьешься, — буркнула она безапелляционно. — Тех двух раз было более чем достаточно.

— Тебе, — не преминул напомнить Грег.

— А тебе и одного могло хватить.

— Вот теперь ты уже не парень и не леди, а строгая нянюшка.

И хотя Эль понимала, что он подтрунивает над ней намеренно, все равно реагировала. Захотелось снова его чем-нибудь ткнуть или… Она покосилась на его профиль, отлично различимый на фоне далекого фонаря с главной улицы, и сбилась с мысли. Черт, и почему он ее не поцеловал?..

— Обиделась, что ли? — Грегори понял ее молчание по-своему.

Как же, разбежался. Еще она на такую ерунду не обижалась.

Но ответить Элинор ничего не успела, потому что он вдруг протянул руку, положил ей на плечо и притянул Эль к своему боку. Она в прямом смысле затаила дыхание, когда теплые сухие губы коснулись ее виска.

— Брось, я шучу.

И замер, кажется, сам не ожидая от себя такого порыва.

«Ты же не трусиха, Эль Викандер?»

Поэтому, прежде чем Тэйт успел ее отпустить, она повернула к нему голову и уперлась лбом в плечо. Его рука осталась на том же месте, аккуратно приобнимая.

— Просто я, как нежная леди, удивилась, что ты посещаешь… хм… такие места, — призналась Эль.

Почему она должна стесняться своих чувств и мыслей, в конце концов?

Плечо под ее лбом тихонько вздрогнуло. Усмехнулся?

— Я не посещаю бордели, — откликнулся Грегори куда-то ей в волосы. — Просто живу в этом городе уже целый год и знаю, как он устроен.

Ей стало легче? Да, черт возьми.

И нет, она не считала девушек, работающих в подобных заведениях, кем-то второсортным или вроде того, у всех свой путь, и не ей, богатой наследнице, ни в чем не знающей отказа с самого детства, их судить. Но легче и правда стало, отрицать это перед самой собой точно было бы трусостью.

В этот момент на улице за углом громко хлопнула дверь, раздался быстрый стук каблуков по брусчатке.

— И чтоб больше не появлялась! — донеслось уходящей в спину.

— Не очень-то и хотелось, — откликнулся на это хриплый женский голос. Правда, значительно тише и явно себе под нос.

Когда та, кого они ждали, появилась в переулке, Тэйт уже убрал руку с плеча Эль, а она отстранилась от него и отступила на полшага — дальше не позволила стена соседнего здания.

— Ну, знаете… — проворчала женщина в пышном платье с многослойной юбкой и с весьма откровенным вырезом, в котором от быстрого шага подрагивала увесистая грудь, кажущаяся в темноте белым пятном. — Затейники, мать вашу… — Подошла ближе и, никого не стесняясь, полезла под юбку. — Ух… — Пыхтя от усилия, извлекла из-под платья декоративную подушку, которая помогла ей изобразить несуществующий живот; провела ладонью по лбу, стирая с него выступивший пот.