Волчья ягода (СИ) - Началова Екатерина

Одна. В лесу. Во тьме.

— Волчица, Волчица? Я — Волчица, — скороговоркой повторяла я то ли себе, то ли лесу. Говорила я неуверенно, не веря, и лес с сомнением качал соснами, возвращая мне мое же недоверие.

«Волчицы другие», — словно говорил он.

Прошла вечность, прежде чем волчьи янтарные глаза огоньками мелькнули надо мной и руки Таора приподняли меня на ноги.

С облегчением цепляясь за него, я вдруг нащупала пальцами теплое мягкое тельце зверька. Он пронзительно тонко верещал, пытаясь вырываться. Не знаю, кто это, Таор не сказал, он сделал только одно резкое движение. Раздался характерный хруст. Писк тотчас затих. Я слышала, как Волк разорвал плоть, добираясь до жил.

— Пей. Скорее.

Голос Таора возбуждённо порыкивал. Он прерывисто дышал.

Мне же стало нехорошо.

Подтягивая повыше спадающее покрывало, я с сомнением наклонилась, случайно нащупала рукой ещё мокрый нос и, отпрянула. На кожу накатила дрожь. Я затряслась, отряхивая руки. К горлу окончательно подкатила тошнота.

— Не могу... Нет, — замотав головой, выпрямилась. — Прости, я не могу.

Нет, никакая я не Волчица. Я не должна быть здесь, я должна спать дома, накрывшись покрывалом, бояться воя за окном и шагу не ступать наружу до рассвета.

Из глубин груди Таора послышалось тихое рычание. Говорить он ничего не стал, сам наклонился к добыче, сделал несколько тяжёлых глотков. Опустив глаза, я стояла перед ним, с давящим на грудь чувством вины, понимая, что разочаровываю. Тихо заговорила:

— Мне не место здесь... Ты ошибся, я не могу бы...

Договорить Таор мне не дал. Приподнял подбородок, нажал пальцем и молча приник к губам, заставляя приоткрыть рот. Не успела я опомниться, как он начал вливать в меня что-то густое и теплое; поил меня так же, как я его отваром, не позволяя отстраниться. Я машинально сглотнула, не сразу понимая что вливается в меня, и осознала только когда Таор отодвинулся.

«Кровь. Чья-то кровь».

Чувствуя во рту странно сладкий, совсем не солоноватый вкус, растерянно облизнула губы.

Кровь.

В нос ударил густой запах чужой жизни. Я пошатнулась, будто землю под ногами перекосило. Упала бы, но Таор придержал меня.

Перед глазами пошли красные пятна.

Сердце занеслось быстро, будто я побежала со всех ног, а не замерла на месте, повиснув на мужской руке. Ритмичный стук в груди зашелся от скорости, превращаясь в ровный гул, от которого моя кровь мгновенно вскипела. Лес вокруг запульсировал, кружась, и черные деревья моргнули, заливаясь вызывающим красным, с металлическим привкусом.

— А-а-а-х, — низко выдохнула я, оглядываясь по сторонам. Черный превратился в красный. В груди завибрировало, засвербило. Покрывало, прихваченное из дома, с шуршанием опустилось к ногам, я перестала его держать. Тошнота отступила, так и не начавшись. Я ждала отвращения, испуга, гадливости, жалости к неведомому зверьку, страха, а вместо них ко мне пришла эйфория.

Она накрыла меня с головой. Несколько минут назад у меня не было воздуха, теперь же его стало слишком много.

— Чувствуешь? — хрипло спросил Таор, продолжая прижимать меня к себе. — Чувствуешь? Что видишь? Что слышишь? Что чуешь?

Беспомощно хватая ртом ночь, перевела взгляд на его глаза, которые сейчас тоже стали отсвечивать кровью. Я не начала видеть в темноте, но чернота перед глазами продолжала алеть зарей. Запах мужчины ударил в нос так отчетливо, что я вздрогнула.

— Чувствую... — также хрипло ответила. — Ничего не вижу, только... красный. Тебя чую... Что... Что со мной?

— Кровь рычит... Силы нет, но кровь рода все равно течет под твоей кожей. Кровь стимулирует наш род, обостряет все. Чувствуешь, кто ты?

— Кажется... — прошептала, ощущая как щекочет в носу запах Таора. Запах моего Волка.

Хвоя. Кровь. Слюна. Пот. Кожа. Волосы. Шерсть с дичи. Мускус. Изумленно цепляясь за резко обострившиеся чувства, я потянулась к Таору, исследуя и обнюхивая его, как собака.

Или как Волчица?

Надышаться невозможно, будто я никогда не дышала, и вдруг начала. Я вела носом по изумительно пряным волоскам на влажной груди Волка, по шее, на которой отчетливо громко билась вена, к основанию руки, у которой запах ощущался особенно резко и вкусно. Когда я потянулась по мужскому животу вниз, Таор мучительно длинно выдохнул:

— Аса...

В этом слове, идущем откуда-то из глубин его груди, было все. И мука, и желание, и приказ, и просьба. Он подхватил меня, подсаживая на себя, на бедра, и я тут же обвила их ногами.

Это приглашение. А может и требование. Будто и не было вечера на пыльном ковре. Хочу еще... Крови. Его. Ощущений. Всего.

— Скажи это. Скажи, кто ты, — потребовал, отклоняясь от моих губ. Его голос вибрировал в ушах, бесстыдным животным желанием скручиваясь внизу живота.

Одно понимаю точно — не человек.

— Волчица? — полуутвердительно спросила, настойчиво пытаясь поймать мужские губы.

— Волчица, — уверенно ответил.

Одно мгновение — и вместо жёсткой коры под спиной оказался мягкий мох. Меня махом окутало запахом грибов, земли, опревших листьев, лесной росы, а затем — я опять почуяла кровь. Это Таор жадно приложился к губам, и, устроившись между бедер, нетерпеливо накрыл меня собой. Его руки повсюду, я не вижу ничего кроме двух манящих огоньков его глаз. Его губы вкуснее всего, что я пробовала в жизни. Я зарываюсь носом в его кожу, натираясь ею и слизывая его запах.

Слияние. Толчок, от которого вышибает воздух. Ощущение полноты, безудержной эйфории от которой я кричу, почти вою высоко в лес, в небо. Неуверенность рассыпается в прах и влажной пылью падает на спину Таора, на мое лицо и на голодную землю.

Ещё. И ещё.

Мне кажется, что я занимаюсь любовью с самим ночным лесом, что я сейчас умру от счастья.

Таор хватает мою ладонь, я чувствую, как он впивается в нее клыками, но мне не больно. В следующую секунду он сжимает мою руку своей рукой. Я смотрю ему в глаза, сейчас они подсвечены для меня кроваво-алым, самым красивым цветом после янтаря. Таор замедляется, а после и вовсе замирает, застывая во мне.

— Прими мою руку Аса из рода Волков, — слышу голос.

«Аса из рода Волков». Не выдержав, я блаженным стоном сопровождаю эти слова, произнесенные вслух.

— Принимаю... — не говорю, сиплю. — Принимаю твою руку, Таор из рода... Волков!

Голос не выдерживает первым, садится. Последнее я говорю уже на уровне шепота, ощущая как между наших ладоней пульсирует, целуется, шевелится раскалённая донельзя кровь рода. Нашего рода.

Таор начинает двигаться, толкаясь в меня на каждое слово.

— Я буду твоей... силой! Клыками! Твоими глазами, ушами, голосом. Слышишь? — его голос сходит на хрип, уже мало напоминая человеческий.

— Да... мой... Волк, — это все, что я могу произнести.

Звери. Мы — два зверя, которые ничего не стыдятся.

Глаза закатываются от острых ощущений. Я ерзаю, почти скуля под ним. Я не могу ничего сформулировать. Я принимаю и отдаю все, что есть. Я надеюсь, что он знает, чувствует, что я буду его семьёй в хорошие времена, в плохие времена, в избушке, в огромном доме, мне тоже плевать — где и как. Я люблю его.

— Моя Волчица, — слышу в ответ.

Лес верит нам, одобрительно хлопая тяжёлыми лапами елей. Теперь я знаю, кто я, уверена. Я — Волчица.

ВОЛЧИЦА!

Эпилог

— Блуди волк, блуди змея, не я, — автоматически проговорила я, шагнув на новую дорожку. Тут же выругалась, извинилась перед лесом за то, что выругалась, а после за то, что неправильно сказала. Трусящий около ноги Бояр поднял мохнатую голову, испытующе вгляделся в меня, словно спрашивая: «Ты все-таки того, да?»

— Не смотри так, я случайно! — пробормотала, оправдываясь перед волчонком. — Имела в виду... Блуди олень, блуди змея, не я.

По привычке сказала, машинально. Старые привычки так легко не уходят, въедаются как соль в дерево, еще попробуй убери.

Снисходительно чихнув, Бояр помахал черным хвостом и, выражая традиционное презрение к моим заговорам, приступил к утреннему туалету около ни в чем неповинной ели.