Ткач Кошмаров. Книга 4 (СИ) - Розин Юрий

Шейзан застонал, поднося дрожащие руки к вискам:

— Что… что за адский грохот в голове…

Я отложил папку:

— Побочные эффекты ассимиляции. Ваш проводник сопротивлялся дольше обычного.

Он медленно сел, его пальцы ощупали обмотанную бинтами руку.

Хотя из украденного лабораторного журнала я и узнал, как убрать эту привязку, избавиться от риска смерти, появляющегося при связывании проводника исключительно с душой носителя, мне не удалось. К тому же связь между проводником и носителем в таком случае становилась еще тоньше, что также было не слишком хорошо.

Так что мои ритуалы по прежнему требовал жертвы крови, плоти и кости. Правда, нашлись более удобные и выгодные альтернативы отсечению двух пальцев.

Самым удобным вариантом стало вырезание у человека аппендикса или небольшой доли печени для жертвы плоти, а необходимое количество костной ткани можно было получить путем удаления нескольких зубов, которые в королевсвте давно умели заменять искусственными.

Тем не менее, в случае Шейзана, которому в силу возраста было противопоказаны необязательные полосные операции, было решено использовать «классический» метод.

Ну, по крайней мере так было написано в его карте участника ритуала, которую составляли я и доверенные врачи Йораниана. На самом же деле такой вариант был идеальным способом скрыть то, во что я превратил три его пальца своими нитями.

— Странные сны… Будто меня… пытали…

Я усмехнулся, поправляя манжеты рубашки:

— Возможно, побочный эффект наркоза.

Шейзан пристально посмотрел на меня. В его глазах мелькнуло что-то — понимание? Догадка? Но через мгновение взгляд снова стал мутным.

— Врачи говорят, вам нужен покой, — я отложил отчет. — Все-таки в вашем возрасте ритуал — это слишком большая нагрузка на организм. Но через пару дней будете как новенький.

Когда я выехал в коридор, улыбка почти сразу исчезла с лица.

Видеть Шейзана, память которого о пережитых мучениях была стерта препаратами Нимпуса и который даже не представлял, что выдал нам тонную информации о Теневом Сообществе, по сравнению с которой дневник Кивана выглядел детским лепетом, конечно, было забавно. Но сказанное им о Пайре и каких-то там экспериментах, в которых она участвовала, слишком меня волновало.

Благо, у меня был один знакомый из клана Альтарес, которого можно было расспроить об этом Валгусе.

Лаборатория Нимпуса, куда я пришел во второй раз за сутки, встретила меня густым смогом из испаряющихся реактивов. Старик явно с чем-то снова активно экспериментировал.

Смесь запахов ударила в нос резкой симфонией: терпкая горечь корня мандрагоры, сладковатая вонь перебродившего змеиного яда, едкий шлейф серы и что-то ещё — металлическое, напоминающее кровь, но не совсем.

Стеклянные колбы, заполненные разноцветными жидкостями, мерцали в свете потолочных кристаллов Потока, отбрасывая на стены причудливые тени. Одни сосуды пульсировали тусклым зелёным светом, словно живые, другие испускали пузырьки газа с тихим шипением. В углу дымился перегревшийся дистиллятор, из которого капала густая чёрная субстанция, разъедая каменный пол.

Сам Нимпус, сгорбившись, копошился у рабочего стола, заваленного пергаментами, кристаллами Потока и банками реактивов. Его костлявые пальцы, покрытые старыми ожогами и свежими порезами, ловко перебирали инструменты. Когда я подкатил ближе, он даже не обернулся, лишь буркнул:

— Тебе опять что-то надо. Постыдился бы. Не навещаешь старика неделями, а когда требуется помощь, являешься без предупреждения и приглашения.

Я ухмыльнулся, осматривая хаос его царства. Нимпус как всегда ворчал.

Хотя у меня и правда стало меньше возможностей приезжать на Львиную Арену, я заглядывал к нему минимум раз в пару недель. В том числе чтобы узнать, не придумал ли старик чего-нибудь новенького, каюсь, но без праздной беседы я его никогда не оставлял.

Тем не менее, сейчас мне было не до болтовни.

— Валгус иль Антарес, — сходу начал я, следя за его реакцией.

Старик замер, потом медленно повернулся ко мне. Его огромные, как у старой совы, глаза за стеклами очков расширились, а пальцы непроизвольно сжали ампулу так сильно, что по стеклу поползла трещина.

— Откуда ты… — он резко оборвал себя, швырнув ампулу в мусорку. — Не знаю такого.

Я медленно покачал головой. Хотя за последние четыре месяца мне так и не удалось перейти на уровень Ока Бури, я научился новому трюку: частичной синхронизации с Аном.

При этом я оставался в своем теле, но при этом на мое восприятие и мышление словно накладывался фильтр, позволяя не только видеть Поток, даже когда Ан находился внутри моего тела, но и в разы повышая скорость реакции, наблюдательность и остроту чувств, а также многократно увеличивая вычислительные способности мозга.

Так что даже без оговорки Нимпуса я смог понять, что он со мной нечестен.

— Врёшь. Твой пульс участился на пятнадцать ударов, зрачки расширились, а левый глаз дёрнулся. Классические признаки лжи.

— О, значит, теперь ты ещё и физиогномист? — Нимпус язвительно скривился, но я видел, как его руки слегка дрожат. — Ладно. Допустим, я знал Валгуса. Что тебе от него надо? Он мёртв. Сгнил в могиле. Разложился на молекулы.

Я наклонился вперёд, опираясь локтями на стол.

— Моя мать участвовала в его экспериментах. Потом её убили.

Называть Пайру «матерью» даже ради манипулации было противно. Но ради того, чтобы разговорить старика, я был готов и не на такое.

Тишина повисла густой пеленой. Даже пузырьки в колбах, казалось, перестали лопаться. Нимпус уставился на меня, его лицо внезапно стало старше, морщины глубже.

— Чёрт возьми… — он прошептал, затем резко встал, опрокинув стул. — Чёрт возьми, парень! Ты всегда умеешь подобрать ключи к самым заржавелым замкам!

Он зашагал по лаборатории, яростно жестикулируя.

— Да, мы с Валгусом учились вместе! Два гения алхимии! Два будущих старейшины Антарес! — Его голос дрожал от ярости. — Пока он не увлёкся своей чёртовой теорией «человеческих затягиваний»!

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Объясни.

Нимпус резко развернулся, его тень на стене изогнулась, как у безумного пророка.

— Он хотел переписать саму природу! — прошипел старик. — Убедил старейшин, что можно усилить связь с Потоком ещё в утробе! Вводил Поток беременным, наблюдал, как меняется зародыш… большинство умирали задолго до рождения. А те, кто выживали… — Нимпус продолжал, его голос стал тише, но от этого только страшнее. — Назвать их гениями было мало. Поток поглощался их телами сам по себе, уже в году они завершали Полный Штиль. Но дольше трех лет никто не жил, насколько мне известно.

Я сглотнул. Во рту было сухо, как в пустыне.

— И ты… участвовал?

Старик взревел от ярости, смахнув со стола полдюжины пробирок. Стекло разбилось с хрустальным звоном.

— Нет! Нет, чёрт возьми, нет! Хотя он и предлагал. Собственно, когда он позвал меня в этот проект, я и узнал об этом кошмаре, и пытался остановить его. Но великие старейшины дали ему карт-бланш! А мне предложили выбор — присоединиться или исчезнуть!

— И ты выбрал уйти из клана.

— Ага. Видишь результат моего выбора? — он развёл руками, указывая на жалкую лабораторию. — Вместо Дворца Скорпиона — конура на Львиной Арене! Вместо позиции старейшины постоянные споры с идиотами из администрации. Вместо учеников — подонки вроде тебя!

Я молчал, давая ему успокоиться. Через минуту Нимпус тяжело опустился на табурет, его плечи сгорбились.

— Что было дальше?

— Облава. Человеческие затягивания вне закона, и это касается в том числе герцогских кланов. Не знаю, кто донес, но в один день Валгус, уже готовившийся стать великим старейшиной, был просто вычеркнут из кланового реестра. Антарес постарались максимально откреститься от него и его исследований. От знакомых я узнал, что они убили всех. Валгуса, его помощников, даже простых слуг.

Тишина повисла снова. Где-то капала жидкость, отсчитывая секунды.