По приезду в квартал, все идут в комнату Славы, справиться о самочувствии. Ерофей открывает дверь...
— Ого, — вздыхает Настя. — Кое-кто, времени зря не теряет.
Все, поскольку на кровать не поместились, спят кучей на полу. Люба и Света в обнимку. Маргарита поперёк над Славой. По бокам от него Варя и Ника.
— Ну, я тоже пошла, — хихикает Настя. — Умоюсь, только. Алиса?
— Я воздержусь, — тмотает головой лисица.
— Нам Жигуновы этого не простят, — вздыхает Никита.
— Мне так нужно их прощение, — скалится Ерофей. — Борис Всеславович, будь другом...
— Всё сделаю, — скалится Медведев. — Они сюда не сунутся. Дрожащие коленки не позволят. Пойду работать.
Все расходятся. Правда Алиса останавливается и долго думает. В итоге прижимает уши, поднимает хвост и явно нехотя уходит в свою комнату...
Глава 22
Вечер. Баня. Славик.
Внезапный выходной почти пролетел, на душе кошки скребут. Ощущения двоякие. Двоякие во всём. То что я жив, смог защитить невест, показал себя с наилучшей стороны чем поднял свой всё ещё находящийся на уровне плинтуса авторитет — радует.
То что хладнокровно и даже с каким-то удовольствием завалил троих — пугает. Руки от этого трясутся. Не ожидал я от себя такого. Я же ничего толком не видел и почти ничего не соображал. Как я смог выдать поток воздуха, который отнёс громилу и размазал его об машину? Как в такой сложной ситуации я выпустил из точек на спине воздух, разогнал себя, ускорил выходящим воздухом удар и проломил уроду грудную клетку? Как я, захлёбываясь кровью и почти ничего не видя создал вокруг третьего вакуум и задушил его?
Не знаю.... Не помню. Я даже точно не помню в каком порядке убивал. Ярость... Попытки защитить двоих, совсем нелюбимых мной девушек. Потому что так надо? Или потому что всё же считаю их моими?
Тайна сия великая есть. Будем считать, что это так. Что я считаю их моими, а когда бандерлоги собирались их обесчестетить, я потерял рассудок и попёрся защищать моё. Моё, которое никому не отдам. Но почему?
А что почему? Моё и всё. То есть мои. То есть неважно. То есть... А как я хотел? Меня сразу предупредили о том что не в сказку попал. И я... А если бы я не смог? Как бы я потом смотрел в глаза: Никите и его жёнам, отцу, соклановцам? Как бы я смотрел в глаза: Вареньке, Насте и Марго? Что бы они про меня подумали? Что какие-то мрази, когда-нибудь смогут надругаться над ними, а я останусь в стороне? И кем бы я был после этого?
Возможно, тот Славик так бы и сделал. Но я не он. Я буду поступать по своему. И то что я сделал... Да, меня это пугает, но плюсы... Уважение в глазах Никиты и Медведева. Обожание в глазах всех моих женщин. Гордость в глазах отца. Все они. Принятые в клан, родственники, пока ещё не родственники, по-настоящему увидели во мне человека. Будущего главу. Тот кто даже при смерти встанет за своих и нагнёт обидчиков.
И это... Нет, не скажу что во мне проснулось тщеславие. Это не верно. Но мне это нравится. Мне нравится с какой нежностью ко мне прижимаются Варя и Настя. Нравится как Люба и Света строят мне глазки. Нравится Вероника, которая сейчас с нами тусуется в бассейне. Нравится с каким интересом смотрит на меня плавающая на своём надувном матрасе Алиса.
И Жигунова, Вероника, моя мечта. Сейчас она здесь, с нами... В стрингах, то есть открытках и купальном лифчике. Поддалась общему настроению. Общается со всеми, смеётся. Иногда зависает и смотрит на меня. Её приняли. Стараниями Елении. Приняли и как по мне это хорошо.
— Пива, сын? — подаёт мне кружку Никита.
— Да, спасибо.
— Чего-то ты у нас грустный. Выкладывай, что случилось?
— Я в норме, — взяв кружку улыбаюсь. — Пытаюсь понять как сумел такое вытворить.
— То есть тройное убийство тебя не беспокоит? — щурится Медведев. — Три человека...
— Убийство? Борис Всеславович, я никого не убивал. Тем более я не убивал людей. Я уничтожил тварей, которым в этом мире не место. Эти скоты, пытались обидеть моих невест. Жалею я только о том, что сделал это так быстро.
— Какой ты у нас кровожадный, — качает головой Антон.
— А ты, дядя, поступил бы по-другому? Не думаю. Скорее всего, попади ты в данную ситуацию, эта троица познала все муки ада. Я ведь прав?
— Абсолютно. А ты...
— Ты молодец, — улыбается Медведев. — Горжусь, тобой. И буду очень горд обучать тебя. Ты готов.
— Но у Славы и так почти нет времени, — обнимает меня Варя. — Академия, тренировки с Настей и Алисой. Мы так вообще его не увидим.
— А как вы хотели? У нас меньше двух лет на то, чтобы привести его в оптимальное состояние. Как только шестнадцать стукнет, он с нами в бой пойдёт. Надо использовать это время по максимуму. Обещаю, сильно гонять не буду, выходные тоже выделю. Я же не изверг.
— Я готов на всё, — поцеловав Варю улыбаюсь. — Я многое пропустил, слишком многое. Надо навёрстывать.
Но это потом, пока отдых, подведение итогов и обсуждение планов. И вот итоги эти не особо радуют. Начинается всё с нашей доблестной полиции. Которая вообще не заморачиваясь уже закрыла дело. По официальной версии, забулдыги пошли на промысел в центр города, что редко, но бывает. Пошли и нашли меня. Жигунов не при делах. Свидетели, которые смогли бы подтвердить, что он их нанял, к несчастью погибли. Сам Жигунов с места преступления исчез. Показания Вероники, никто слушать не стал. Она не в том состоянии находилась.
Однако, Ерофей и Никита, оставлять это просто так не захотели, смотались на окраины, сожгли кабак, грохнули человек под триста и спокойно уехали домой. Для них всё закончилось звонком начальника полиции. Вопросом знают ли они что-нибудь о инциденте, отрицательным ответом, и на этом всё. Жителей окраины города Опал, полиция и защищать не хочет, и за людей не считает. Как нас всех, но их сильнее.
Далее, господин Медведев смотался в морг. За литрушку беленькой, выкупил у патологоанатома голову погибшего в вакууме и доставил её на крыльцо поместья Жигуновых. Записка с содержанием мол мы знаем что это вы замутили, просто так это не оставим и вскоре вам господа Жигуновы, подкрадётся кабзда, прилагалась.
Планы расстраивают меня ещё сильнее. По ним, завтра утром мы вернём Веронику. Чего ни она, ни я, ни все остальные не хотим, но пока так надо.
— Я не хочу... — услышав это мотает головой Ника.
— Дочка, так надо, — вздыхает Ерофей. — Не расстраивайся. Это временно. Понимаю, в том доме у тебя все враги.
— Мама не враг, она хорошая. Она не хочет меня за Ваську выдавать. Она против кровосмесительных браков. Это Павел...
— Не отец? — удивляется Ерофей. — Просто Павел?
— Я эту мразь отцом не считаю. Он маму бьёт. Они: Павел, Васька и Тимофей, в подвале её в цепях держали. Били розгами, кнутами, железом ноги прижигали. Я их ненавижу!
