Мастер не приглашает в гости (СИ) - Ясная Яна

Но книгой этой был любовный роман.

Я изумленно взяла его в руки, сначала подумав что мне показалось. А когда подняла взгляд на Кристофера, тот невозмутимо подтвердил:

— Я готовился.

-

Гладкая и ухоженная лошадка цокала копытами и тащила за собой экипаж — такой же гладкий и ухоженный, как она сама. Мне кажется, даже возница был тот же самый, что не так давно вез меня к мистеру Райли. Ситуация повторялась, как будто кто-то сверху воспользовался копировальной бумагой: я снова ехала по прихорашивающейся столице и мне снова предстоял непростой разговор. Да, и я опять не знала толком, о чем мы будем говорить и как всё пройдёт. Да и к каким приведет последствиям, если честно — не представляла.

Но конские копыта цокали, экипаж катился — и разговор с Альбертом Фаулером приближался с неотвратимостью кислотных дождей над Треоном.

Нестерпимо хотелось вернуться домой и заняться поиском горничной. Пропагандой среди эльзы пользы побелки потолка и безопасности нанятых для этого работников. На самый крайний случай, если более неприятных дел не найдется, немедленно, немедленно самолично перечистить серебро!

Внутри всё сжималось, разжималось и, по субъективным, но чрезвычайно неприятным ощущениям, кажется, переползало с места на место.

Нужно было все же подумать, и как-то убедить сэра Кристофера… Кристофера… мужа… (Серьезно? Вот прям что, мне теперь можно просто брать и называть его Кристофером и мужем? Ох, мамочки!) поехать со мной.

Хотя это было бы еще сложнее, чем убедить Эльзу в несомненной полезности освежающего ремонта…

Признаться, до “свадьбы” я и не подумала о том, что стоит бы известить о грядущей перемене в моем статусе Фаулера-старшего. Вернее, если быть совсем честной, подумала — и малодушно загнала эту мысль куда подальше. Это наш день. И если мы считаем нужным провести его так, то не Альберту Фаулеру нас судить и портить нам настроение скандалом.

Однако на следующее утро я все же предложила супругу наведаться к брату и осчастливить его новостями.

— Зачем? — озадачился Кристофер. — Я ему еще вчера позвонил.

И тут я поняла, что дела плохи.

Но, собрав волю в кулак, решила сама наведаться к новоиспеченному родственнику. Потому что проще самой соблюсти приличия, чем убедить мужа, для чего их соблюдать.

Да и, пожалуй, нам не помешает поговорить один на один. Хотя бы, чтобы он понял, что я его не боюсь и за спиной его брата от него не прячусь.

Мистер Фаулер жил в респектабельном районе, в доме, который остался братьям от родителей. Особняк, расположенный по улице Короля Георга, выглядел ухоженным, солидным и… и семейным, что ли?

Нет, я ничуть не удивлена, что Кристофер Фаулер, с его грандиозным упрямством, категорически отказался переезжать из дома двоюродной бабки в родительский, даже до того, как начал работу с Эльзой. Но… всё же как-то грустно, что мистер Альберт вынужден жить в доме, предназначенном явно для семьи, один.

На мой неуверенный стук (а может, все же лучше домой, чистить серебро и препираться с Эльзой?), мне немедленно открыли. Сдержанного вида слуга без единого вопроса впустил меня в дом, принял верхнюю одежду и сопроводил к кабинету мистера Фаулера и также молча ушел.

А я… Я на миг замешкалась у двери цвета полированного ореха, а потом решилась и постучалась.

— Входите, дорогая мисс Ривс! — Раздалось из-за двери. — Пришли позлорадствовать? Похвастаться победой?

Я опешила. Потому что ожидала многого, но не пьяного Альберта Фаулера, расположившегося с бутылкой в своем кабинете. Обычно безупречно сдержанный и даже несколько чопорный брат сэра Кристофера нынче вальяжно развалился в кресле, закинув ноги на собственный письменный стол. Вид при этом он имел откровенно расхристанный, в руках держал стакан, а на краю стола, в доступе протянутой руки, стояла ополовиненная бутылка. На полу сбоку от стола небрежно валялась еще одна точно такая же бутылка, но опустошенная.

— Кхм, — прокашлялась я, скрывая растерянность и стараясь выиграть время, чтобы понять, как быть. — Кхм-кхм… Я, вижу, выбрала неудачное время для разговора, извините за беспо…

— Нет-нет, что вы! — Перебил меня хозяин дома. — Не стесняйтесь. Не бывает неподходящего времени для триумфа! Удивительно, как быстро вы из горничной превратились в леди Фаулер. Скажите, вы долго всё это планировали? Нет, это просто-таки потрясающе. Отдаю дань вашей ловкости!

Он отсалютовал мне бокалом с алкоголем.

Я подавила вдох.

— Мистер Фаулер, я пришла не злорадствовать, не праздновать победу и не триумфовать. Я пришла лично рассказать вам о нашей с Кристофером свадьбе. Проявить к вам уважение. В конце концов, вы — его родственник и единственный близкий человек, вы были ему не только братом, но и, по сути, заменили родителей. Но… это ведь нормально, когда дети вырастают и строят свою собственную семью, верно?

Альберт лишь зло, ядовито хохотнул на мое осторожное предположение:

— Ах, то есть вы пытаетесь дать мне понять, что я его вырастил — и теперь могу катиться прочь из его семьи, его семья теперь вы? Верно?

— Нет, не верно.

Стараясь говорить вежливо и сдержанно, я изо всех сил надеялась, что мне удастся сохранить достоинство, потому что слова Альберта задели меня куда сильнее, чем я ожидала. Обида на эту вопиющую несправедливость скребла внутри. Хотелось завопить, что это все враки врачные, что я как раз всеми силами старалась помочь им наладить отношения, и топнуть ногой, как в детстве — а приходилось быть взрослой.

Потому что кто-то же в этой комнате должен.

— Это чушь и нелепость, — твердо продолжила я, — и я не представляю, откуда вы ее взяли.

— Ах, чушь? Ах, нелепость? — Заорал Альберт, и кресло отвратительно проскрежетало по полу, когда его хозяин вскочил на ноги. — А кто узнал о женитьбе собственного младшего брата постфактум? Из телефонного звонка!

Альберт кричал, и я невольно сжалась, ожидая, что сейчас в особняке зазвенят подвесками люстры, задребезжат окна и случится еще что-нибудь — дом почувствует негодование Альберта и поспешит поддержать хозяина.

И лишь когда через какое-то время ничего не произошло, я опомнилась. Этот дом — не Эльза!

А я, кажется, слишком уж привыкла, что у домов бывает характер и по всем вопросам свое собственное мнение.

А Альберт продолжал неистовствовать:

— Ладно, он не позвал меня на бракосочетание — убежден, под вашим влиянием! — видит Господь, я совсем не уверен, что пошел бы на его свадьбу с женщиной, которая нас рассорила! Но он ведь даже не сказал мне заранее, что решил жениться! Вы изолировали его. Вы внушили ему, что никто ему не нужен, кроме вас!

— Кристофер не сказал вам заранее о принятом решении, потому что принял его вчера. И на свадьбу вас не позвал, потому что свадьбы не было!

— О-о-о! И как же вы это позволили, а, мисс Ривс? Простите, простите великодушно — конечно же, леди Фаулер! Как же вы допустили, чтобы столь знаменательное для каждой женщины событие прошло без помпы?

Что-то я устала. И от этого разговора (от него — так еще до его начала), и от того, что я в нем, кажется, единственный взрослый участник. А больше всего — от уверенности собеседника, что я дракон, заточивший в башне несчастную принцессу на веки вечные.

Да вы эту “принцессу” для начала попробуйте из башни выманить! Уверена, спроси кто сэра Кристофера, он бы без сомнений ответил, что и дракон мог бы быть посуровее, и башня повыше. А “веки вечные” — по продолжительнее.

— Мистер Фаулер, перестаньте. Вы прекрасно знаете, что для Кристофера заключение брака — это юридическая процедура, изменяющая права, обязанности и ответственность сторон, а вовсе не пышное празднование, которое эту процедуру сопровождает. И уж тем более вы знаете, насколько ему неприятны пышные празднования…

— А вы, конечно, хотите сказать, так о нем заботитесь, что ради него уступили, отказавшись от своей мечты, да? — Саркастично бросил он. И выплюнул: — На самом деле, вы просто торопились окольцевать моего наивного братишку, чтобы он не успел передумать!