— Пройдёшь прямо до парапета, потом налево до упора — она в галерее, — ответил Крижену проигравший страж, видя, что человек не собирается уходить.
— Спасибо.
— С-спас-сиб-бо, — услышал позади маг, и оба птицелюда захихикали, сдерживая смех.
— Тебе это кажется смешным? — он вернулся к остряку и пнул лежавшую на полу миску с закусками и прочей едой, всё это разлетелось в стороны, оба чивина вскочили на ноги.
— Эй, ты чего?
Крижен схватил за глотку умника, а второму предупредительно показал полыхающий в руке смертоносный шар. Напарник примирительно опустил ладони, пытаясь сгладить конфликт.
— Ты глумился над моей дочкой. Я спрашиваю: тебе это кажется смешным? — маг приподнял над землёй наглеца и хладнокровно наблюдал, как краснеет его лицо.
— Нет… — выдавил из себя задыхающийся идиот.
— Знаешь, недавно я неплохо нагрел так карман на продаже пёрышек. Может, мне и тебя ощипать?
— Пожалуйста, не трогайте его, он пьян, не следил за языком, — вступился друг пернатого.
— Поостри ещё, ну? — Крижен не обратил на него внимания и придвинулся ближе. — А знаешь, твои я продавать не буду, я ими подушку набью, как тебе такая идея? Спать буду как младенец.
Когда губы чивина уже начали синеть, Праст позади свистнул.
— Будет с него, не марай ты руки. Не хватало ещё перед Нгазиром оправдываться из-за тебя. Иди за Никой, я вас здесь подожду.
Соблазн сломать хребет был велик, но сегодня у Крижена было хорошее настроение, потому он разжал ладонь и потушил заклинание.
Освобождённый чивин отполз подальше и приходил в себя, с опаской следя за удаляющимся магом.
— Ненормальный, — произнёс он осипшим голосом, растирая шею.
Крижен побежал трусцой, оглядываясь направо и налево на всякий случай, но ничего, кроме бардака, внутри не было. Когда он заглянул в галерею, то увидел лежащую на полу девчонку.
— Ника! Ника! — испугался он и на пневмодвижении оказался рядом практически мгновенно. — Дочка, что с тобой, тебе плохо? — Крижен присел на колени и подтащил её к себе, но успокоился, когда увидел открывшиеся заспанные глаза. — Ну ты и напугала, — выдохнул он и потёр облегчённо переносицу.
— Т-ты назвал м-меня доч-чка?
— Тебе показалось, я сказал леди Чавк.
— Н-нет, я в-всё слышала.
— Хорошо, да, я назвал тебя дочкой, — сдался Крижен, лишь бы не спорить, они с Прастом мчались сюда почти сутки, он порядком устал и был на нервах.
— Т-ты папа, а я, — она ткнула в себя пальцем, — д-дочка, п-понял? Т-теперь т-только так.
— Идёт, — он встал, беря её на руки, и понёс к выходу.
Эпилог
Дитис вошёл внутрь полусгоревшего здания и прижал белый платок к носу. Он решительно не понимал, что происходит. Вчера он ушёл с полной уверенностью получить свою картину, а теперь на этом месте руины! Тут и там сновали всякие проходимцы в надежде поживиться чем-нибудь ценным.
— Вот засада, — сказал вслух аристократ и переступил через мёртвого чернокожего стражника с дыркой в голове, под ним уже засохла лужица крови.
Поговаривали, наместник опять куда-то пропал, но в этот раз всё серьёзно — из-под завалов извлекли труп его троюродного брата, лекаря Илая. Обстоятельства его гибели были покрыты туманом, но все прекрасно знали, чем наместник любил увлекаться на досуге. Тут попахивало обвинением в убийстве, и на юг немедленно полетел посланец-чивин.
Местные чиновники в спешке решали, что можно говорить, а что нет, когда прибудет императорская проверка, и во всей этой суматохе забыли про резиденцию Гильермо. Потому сюда и набежала прорва мародёров.
В рикше Дитиса на улице ждал его телохранитель с целой кучей денег. Некоторые помещения выгорели капитально, но другие остались нетронутыми, потому аристократ не терял надежды. Он точно знал, где хранилась картина, так как ходил смотреть на неё каждый день. Уверенно поднявшись по ступенькам, он прошёл по коридору и толкнул приоткрытую дверь.
— Нет, нет, нет… — сморщившись, произнёс коллекционер и сделал шаг внутрь.
На глаза сразу попался сгоревший до металлических пружин диван и почерневший стол. Потолок заволокла сажа, а книжный шкаф с обуглившимся ртом книг держался на честном слове, где-то корешки всё ещё сохранились и выглядывали «белыми» зубами.
«Тренога!»
Дитис спрятал платок в кармане и подошёл к упавшей на пол треноге. Ковёр, на который она упала, выжгло огнём, но от самой картины что-то осталось, несколько кусочков. Аккуратно убрав тростью угли и пепел, дворянин отрыл нетронутый холст. Точнее, то, что от него осталось.
— Чтоб меня, — задыхаясь от удивления, выругался Дитис и двумя пальцами выцепил «драгоценность» — сохранившееся чистое лицо девочки и немного тело с руками, всё, что было позади, выгорело почти ровным контуром.
— Простите, можно вас на секундочку? — спросил незнакомый голос, и Дитис спохватился.
Не оборачиваясь, он аккуратно сложил свою находку за пазуху и нацепил вежливую улыбочку.
— Я вас слушаю.
К нему подошёл мужчина в шляпе и в старенькой потрёпанной ливрее для слуг, он протянул левую руку, чтобы поздороваться.
— Меня зовут Жорж, простите, что побеспокоил, но мне очень нужна ваша помощь.
Дитис постучал себя по карманам и разочарованно помотал головой.
— Мелочи у меня нет, так что…
— А нет-нет, я не про это, — отмахнулся худощавый мужчина, его лицо было иссушено голодом, а в глазах блестело помешательство, он достал из внутреннего кармана сложенный листок бумаги и ловко развернул его одной рукой.
— Что с вашей… — кивнул Дитис на правую кисть.
— А, так… Деревянная, хе-хе, — он постучал по ней кулаком, а потом протянул листок аристократу. — Посмотрите внимательно, может, вы видели этих людей, я их давно ищу. Мужчина среднего роста, светлые волосы с ним девочка вот, вот такая по грудь мне, — он показал ладошкой примерно метр шестьдесят, — чёрненькая, лицо симпатичное, говорит плохо, заикается — родителей загрызли лесные твари, а ей повезло, выжила. Оба художники, она его ученица. Крижен, мужчину Крижен зовут. Видели таких? — с надеждой переспросил Жорж.
— А вам они зачем?
— Значит, знаете их, это хорошо, это… Это очень хорошо, — закивал мужчина. — Что я могу для вас сделать? Что угодно, говорите.
Дитис смерил снизу вверх своего собеседника и ухмыльнулся.
— Я хочу знать об этом художнике всё, — он протянул локоть Жоржу. — Вы, наверное, голодны? Сейчас мы это исправим, а пока я весь внимание.
