Чужие интересы. Окталогия (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

Вдруг сильный удар с подозрительно знакомым гулким звуком сотряс шеренгу наемников прямо по центру, разметав буквально в паре метров от меня двоих щитоносцев и стоящих за ними троих копейщиков. В брешь устремились солдаты противника, и это были какие-то неправильные ополченцы. Хоть и были они одеты в простые стеганки, да только вот блеск металлических колец, выглядывающих из-под манжет и воротников, говорил, что натянули они их поверх добротной кольчуги. А то с каким умением и бесстрашием они врезаются клином в дрогнувшие ряды наемников не оставляло иных вариантов. Это дружина барона.

— Держать строй! Ни шагу назад! — орал что есть мочи Брок, пытаясь перекричать звон и лязг продолжающейся битвы. — Их не больше десятка!

Сам сотник, возглавив последний резерв из 5 человек, бросился на встречу прорвавшим оборонительную цепь врагам. Им даже удалось принять на щиты первые удары топоров и молотов, которыми так рьяно орудовала дружина барона. Но Броку явно нужна была помощь.

— Горунар, Хорки, за мной! Остальные в линию!

До этого момента наш десяток держался неплохо, без потерь. Но снять с позиции больше я все равно не мог, ведь успех прорыва вселил веру и в простых ополченцев. И они вместо ожидаемого бегства, наоборот, навалились с новой силой на ряды наемников. Надеюсь оставшиеся бойцы справятся и одной шеренгой.

Мы же втроем с ходу вступили в бой, я уже активировал «прилив» и при поддержке Хорки и Горунара связал боем двух солдат, параллельно выискивая удачный угол для удара «тараном», чтобы не задеть своих. В случае неудачи был риск окончательно сломать наш строй. Как вдруг один из прорвавшихся переодетых солдат вскинул безоружную руку в характерном жесте со скрюченными пальцами. Один из наемников справа от сотника схватился за горло, словно задыхаясь, и повалился на землю. Буквально секунду спустя с другой руки переодетого в солдата мага сорвались мутные полупрозрачные шарики и словно картечью разворотили щит наемника, кинувшегося первым на возникшую угрозу. Несколько плотных сгустков сырой силы пролетели над верхним краем щита и превратили лицо парня в кровавое месиво.

Да это же чертов маг! И если дать ему хоть немного времени, то он нас тут всех положит, одного за другим. Уже не раздумывая, я постарался сузить конус на сколько это был возможно и швырнул поток силы по направлению к магу. Я не рассчитывал попасть именно в него, все-таки между нами было несколько сражавшихся между собой бойцов. Надеюсь для наших ребят такой удар не станет фатальным, и они меня поймут и простят. Мой направленный «таран» смел преграду в виде живых людей, бросив их прямо на готовящего очередное заклинание одаренного. Тела людей словно ударило о стену, а воздух перед вражеским заклинателем замерцал мелкими искрами. Сукин сын успел выставить щит! Хоть и небольшой полусферой, но полноценный постоянный щит! Это какая ступень? Вторая, третья? Булиену на осадной башне вроде требовалось направлять энергию через руки… Или это потому, что он выставлял сразу 2 щита в разные стороны?

Несмотря на крутящиеся в голове бесполезные мысли мое тело уже действовало. В несколько больших шагов я сблизился с магом, стараясь не споткнуться о поваленных «тараном» людей, которые к слову уже начинали шевелиться, а один и вовсе пытался встать, мотая оглушенной головой. В моей же голове крутилась фраза Малека о том, что у всего есть предел прочности. И я попробовал этот предел найти, ударив копьем прямо в щит, который теперь хоть и смутно, но видел. Весь доступный мне объем силы, что я мог прогнать за раз через свое тело, я направил в оружие, сосредоточив его на самом острие. «Раскол» с оглушительным треском выплеснул сконцентрированную энергию прямо в структуру магического щита, расползаясь полуметровым кругом ветвистых трещин. Казалось еще чуть-чуть, и он лопнет, осыпается мелкими осколками.

Но щит удержался, а для второго удара у меня уже не было времени. Настала очередь атаки вражеского мага, который теперь был сфокусирован только на мне. С его вытянутой руки вот-вот должно было сорваться заклинание, и я не придумал ничего лучше, чем выставить свой малый силовой щит, в попытке защититься. Если это будет что-то наподобие уже виденной мной картечи, то на деревянный кругляш лучше не рассчитывать.

Но глядя на мое жалкое подобие щита, противник, видимо, по-своему оценил расклад сил. Словно в режиме замедленной съемки я смотрел сквозь свой почти прозрачный щит, и видел, как на лицо мага наползает ехидная ухмылка. Кончики его пальцев слабо полыхнули только нам видимыми искрами, после чего… Да собственно, ничего! Не произошло ничего! А улыбка начала сползать с его лица.

Я же по наитию просто врезался своим щитом в уже покореженный щит обескураженного одаренного. И это стало для него последней каплей. С еще большим грохотом в нем образовалось приличного размера прореха, через которую я, не раздумывая, вонзил свое копье в ничем не прикрытое и по-прежнему удивленное лицо мага. Выбив передние зубы, наконечник копья прошил голову и уткнулся в затылок изнутри. Какую бы ступень или ранг он не имел, после такого не живут.

Не успел я выдернуть копье, как снова услышал надсадный крик сотника.

— Вражеский маг мертв, мы побеждаем! Вперед! Дави их!

Брок несомненно был опытным воякой, прошедшим не одну кампанию, а потому хорошо разбирался не только в тактике, но и в психологии войны. Кричал, он не только и не столько для своих бойцов, сколько для еще зеленых ополченцев, которые услышав, что их главная надежда на победу растоптана, дрогнули и сначала одиночками, а потом и целыми десятками неорганизованно начали покидать поле боя.

В этой суматохе, нам удалось сбить ударный кулак и все же задавить основную угрозу в лице баронских дружинников, которых действительно оказалось около десятка. Половина из них, осознав, что их план прорыва провалился, отступили вместе с ополченцами. Далее совместными усилиями мы погасили последние очаги сопротивления и теперь, еле волоча ногами, слонялись в поисках выживших соратников.

Еще недавно удивлявшее своей изумрудной чистотой поле было осквернено телами. Оно впитывало в себя наши пот, кровь и даже слезы оплакивающих своих братьев или просящих о пощаде солдат. Стоны раненых, матерная ругань, яростный шепот молитвы — все смешалось в одну опустошающую симфонию звуков, отнимающую силы не хуже, чем сам скоротечный бой. Основное сражение армий кипело в сотне с лишним метров от нас, и это дарило иллюзию, что это уже не наша работа, что мы свое отвоевали. И лишь четкие и понятные приказы сотника могли разогнать апатию и заставить всех продолжать двигаться.

— Шевелитесь, если хотите жить! Еще ничего не закончилось! Лудар, отряди троих проверить тела наших, может кто-то все же живой, просто без сознания. Свениг, твой десяток помогает раненым. Кто из них на ногах отправляй своим ходом в лазарет, неходячих соберите вместе, и воткните флаг. Остальные — в походное построение и ждем приказа!

— А с этими что делать? — спросил первый десятник, кивая в сторону недобитых ополченцев.

— Да ничего, оружие отберите, у кого нормальная броня есть — снимайте. А дальше то же самое. Кто на ногах, пусть ковыляют в сторону своих, кто лежачий — пусть ждут помощи. Наше дело воевать, а не казнить. Пусть дальше благородные разбираются.

Брок говорил громко, и после его слов со стороны раненых ополченцев послышались вздохи облегчения и даже слова благодарности, а кто-то и вовсе, не дожидаясь отдельных распоряжений, побросал оружие и пополз в сторону своего лагеря.

— И чтобы, когда я досчитаю до 100 все были готовы идти вперед! Мазай, с тебя доклад о потерях.

Через две минуты боеспособные остатки сотни были готовы двигаться дальше, а возле раненых реял знакомый уже флаг в виде красного круга на белом поле, который примотали к воткнутому в землю копью. Не факт, что бароны будут следовать полевому закону, но возможно, хотя бы законам совести. Я же к тому моменту успел собрать свой десяток и произвести нехитрые подсчеты.