Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ) - Цветкова Алёна

Кроп слушал Авдотью, вытаращив глаза от удивления. Он явно не верил в то, что она говорила. А вот я сразу поняла, откуда растут ноги всей этой истории. К тому же Авдотья мне уже раз двести намекала на что то подобное.

— Это Олья предсказала?! — нахмурилась я.

— Она, — кивнула Авдотья и всхлипнула. — Не понимаю, что случилось? Всё, что она говорила, всегда сбывалось! Почему сейчас не сбылось?!

Кроп растерянно улыбнулся кухарке. Он не понимал, что происходит, почему какая то посторонняя старуха рыдает из за того, что его товарищ болен. Но был благодарен за сочувствие и постарался ответить на вопрос:

— Не знаю… Но мне кажется, ваша Олья ошиблась. Месси, если вдруг забеременеет от принца, никогда и ни за что его не покинет. Она влюблена в него по уши, и он тоже, кстати. Вообще, пара получилась очень гармоничная. Им повезло, что их договорной брак стал таким счастливым.

— Влюбилась?! — ахнула Авдотья. — Но она не должна была влюбляться…

Кроп снова пожал плечами и хотел что то сказать, но я его перебила:

— Так, хватит пустых разговоров. Давайте займёмся делом. Авдотья, займись ужином и куриным супом. Кроп, несите Олива наверх, в ту же комнату, которую он занимал в прошлый раз. А я пока кое куда отлучусь…

Я ругала себя на чём свет стоит. Смотрела на артефакт и жалела о том, что собираюсь сделать. Ещё не сделала, а уже жалела. Но никак не могла поступить по другому. Что то мешало мне отвернуться и сделать вид, что всё это не моё дело.

Никогда раньше я не замечала за собой подобного самаритянства. Бескорыстие вообще мне не свойственно, я всегда блюла свою выгоду. Да, иногда просчитывалась и оказывалась в убытке, как, например, с тем же Днём Голода. Тем не менее любой мой шаг должен был принести прибыль.

Но не в этот раз…

Я сжала в кулаке артефакт, зажмурила глаза и бросила его об пол прямо в комнате, предварительно превратив её в большой зал. Камень ударился о землю и превратился в карету… Не давая себе времени передумать, заряд артефакта был уже потрачен, я залезла внутрь и сразу же выскочила в противоположную дверь.

Прежде чем рухнуть на пол без сознания, я успела вдохнуть пронзительно холодный воздух Гойи и подумать, что я полная дура. Надо было хотя бы одеться потеплее… Или взять с собой Кропа, чтобы он защитил меня магией от смертельных условий своей родины…

— Олеся… не понимаю, зачем она здесь… — бормотал кто то прямо надо мной.

Я отчётливо слышала голос, но смысл слов, кроме некоторых фраз, остался непонятным. Если бы другой голос не отвечал первому ещё более неразборчиво, я решила бы, что какой то маг шепчет надо мной заклинание.

— Очень внезапно… Хорошо, что ты услышала…

Я медленно приоткрыла глаза. Веки ощущались тяжёлыми и неподвижными. Мне пришлось выложиться по полной, чтобы увидеть того, кто был рядом со мной. Это был, конечно же, господин Омул. Скосила взгляд в сторону, чтобы увидеть, с кем же он говорит, и заметила незнакомую, но очень симпатичную женщину, совсем не похожую на госпожу Абигейл.

С первого взгляда стало понятно: первая жена господина Омула — полная противоположность его второй жены. Мягкие черты лица, чуть расплывшиеся с возрастом; тёмно русые волосы, заплетённые в сложную косу в виде короны; пухлые руки, ловко орудующие спицами; тихий, почти неслышный голос… Мне хватило пары секунд, чтобы проникнуться к ней полным доверием и каким то тёплым, полузабытым чувством родства. Как будто я встретила близкую родственницу, с которой по воле случая не виделась много лет…

Наверное, я успела бы разобраться в своих ощущениях, как то странно вот так без оглядки доверять совершенно чужому человеку. Но в этот самый миг она заметила, что я очнулась.

— Олеся, — радостно улыбнулась она, не прекращая вязать и совершенно лишая меня воли, — я так рада, что вы пришли в себя!

— Это было очень неразумно, отправиться в Гойю без сопровождения магов, — тут же включился господин Омул и принялся выговаривать мне за то, что я уже успела укорить себя. — Ты могла замёрзнуть! Если бы Лизза не услышала грохот от твоего падения, мы нашли бы тебя только через несколько месяцев! И уж точно не смогли бы спасти. О чём ты вообще думала?!

Я прикрыла глаза, соглашаясь со всем, что говорил господин Омул. Да, всё так и есть. Я сглупила. Надо было сначала навестить Олива, посоветоваться с Кропом и потом отправляться в Гойю вместе с ним. Но есть очень большая вероятность, что в этом случае я отправилась бы к драконам — навестить сына, а не в Гойю спасать Олива.

— Господин Омул, — прошептала хриплым голосом, — Олив… Он едет в Гойю… Вместе с караваном… И Кроп сказал, что ему очень плохо… Вы должны помочь…

— Ты уверена?! — нахмурился он. — Я велел ему оставаться рядом с Месси!

— Уверена, — прикрыла глаза, потому что шея всё ещё отказывалась гнуться. — Они остановились в моём трактире.

Эти несколько слов выпили все мои силы. И я просто лежала с закрытыми глазами.

Глава 31

— Омул, — голос первой жены мага дрожал от тревоги, но звучал непреклонно, — ты должен помочь мальчику!

— Но что я могу? — попытался возразить господин Омул, однако его перебили.

— Ты обязательно что нибудь придумаешь, — заявила госпожа Лизза, сплетая в голосе обманчивую мягкость своей внешности с твёрдостью металла. — Ведь ты же, в конце концов, Верховный маг. А мальчик не виноват, что его бестолковый дед, которому твой отец дал слишком много воли, спутался с драконицей. И вообще, не ты ли говорил, что любишь его как сына?!

Я мысленно улыбнулась. Может, господин Омул и правит Гойей, но его первая жена, добрейшая госпожа Лизза, без всякого сомнения, правит самим господином Омулом. Неудивительно, что он не смог оставить её, когда встретил госпожу Абигейл.

— Говорил, но…

— Никаких «но», Омул, — металла в голосе госпожи Лиззы стало больше, а мягкости меньше. Казалось, кто то начал точить клинок, стараясь сделать его смертельно опасным. — Вспомни, что говорила Олья про его будущее. И тогда ты поймёшь, что должен сделать. Ты ведь понимаешь, ради кого наш мальчик оставил Месси и отправился в путь, рискуя жизнью?

После первого пробуждения прошло пару часов. Супруги всё это время провели рядом со мной. Но, похоже, они решили, что я снова потеряла сознание или уснула и ничего не слышу. Разговор, который они завели, явно не предназначался для моих ушей.

— Но Олья говорила совсем другое, — снова попытался возразить господин Омул. — Они с Месси должны были отправиться в путь весной…

— Олья слишком юна, чтобы понимать хоть что то в отношениях между супругами, — перебила его жена, продолжая вязать. Только спицы, выдавая её эмоции, застучали ещё быстрее. — Она думает, что быть счастливой можно лишь тогда, когда между супругами пылает огонь любви. И Месси непременно бросит мужа, если узнает, что её чувства не взаимны, и вернётся в Гойю.

— А она не вернётся… Останется рядом с ним, — глухо произнёс господин Омул. Мне показалось, что он говорит не про дочь и её мужа, а про себя и госпожу Лиззу.

— Не вернётся, — кивнула она. — И Олив прекрасно это понимает. Он знает Месси лучше, чем мы с тобой вместе взятые. Поэтому он и уехал. Не захотел, чтобы Месси разрушила своё счастье, когда придёт весна.

Господин Омул нахмурился. Госпожа Лизза мягко заметила:

— А я предупреждала, что писать ему о видениях Ольи — плохая затея. Нельзя подталкивать будущее в нужном направлении. Можно очень сильно ошибиться…

— И что же мне теперь делать? — снова спросил господин Омул.

— Ну, — в голосе госпожи Лиззы послышалась улыбка, — Олеся же пришла к нам, чтобы сообщить о состоянии Олива. Возможно, это наш шанс обмануть судьбу… Если ты сможешь убедить девочку.

— А если не смогу?

Кажется, они оба решили, что я ничего не слышу и не понимаю.

— Значит, Олив умрёт, — жёстко ответила ему жена. И добавила: — Я закрыла глаза на твои чувства двадцать лет назад. Я сделала вид, что ничего не произошло, когда ты несколько лет метался по миру в поисках сбежавшей жены и дочери. И я снова промолчала, когда ты нашёл их и притащил в наш дом через столько лет… Но если Олив умрёт… Этого я не смогу тебе простить, Омул. Я вырастила его вместе с Месси, как своё дитя. Я люблю его так же, как нашу дочь. И никому не позволю относиться к нему с пренебрежением из за четверти драконьей крови. Даже тебе.