Император Пограничья 4 (СИ) - Астахов Евгений Евгеньевич

— Всё готово, — доложил Федот, проверяя затвор своего автомата. — Машина заправлена, оружие в порядке, припасы загружены.

Вместе с ним ехали ещё трое бойцов — Михаил, Евсей и Ярослав, крепкие мужики с нашивками «боярского спецназа» на плечах. Все четверо — лучшие из лучших, прошедшие мой личный отбор и тренировки.

— Помни, — я протянул отцу запечатанный конверт, — здесь все документы, которые понадобятся для налоговой канцелярии. Стремянников будет ждать в городе. Его контакты я пришлю.

Игнатий кивнул, пряча конверт во внутренний карман куртки. Лицо его приобрело ту твёрдость, которую прежний Прохор Платонов видел у него лишь несколько раз в жизни — обычно перед важными переговорами или в моменты кризиса.

— Не беспокойся, сын, — он пожал мне руку. — Мы заплатим их проклятый налог и вернёмся невредимыми. А если эти крысы попытаются нам помешать…

— Они об этом пожалеют, — закончил я за него, указав на Тимура, который демонстративно зажёг огонь на кончиках пальцев.

Мы ещё раз обсудили запасные планы, каналы связи и действия бойцов в случае разделения. Я напомнил о сейфе в доме Гривина, но предупредил не рисковать понапрасну — содержимое было важным, но не стоило жизни.

Когда отряд тронулся в путь, я долго смотрел вслед удаляющейся машине, пока она не скрылась за поворотом лесной дороги. Странное чувство беспокойства не покидало меня, хотя разумом я понимал, что предусмотрел всё возможное.

Развернувшись, я направился к комнате геомантки. Василиса сидела на кровати, погружённая в изучение какой-то старой книги. Увидев меня, она отложила фолиант и поднялась навстречу.

— Отец благополучно уехал? — спросила она, заправляя за ухо выбившуюся прядь тёмных волос.

— Да, — ответил я, присаживаясь рядом на ступеньку. — И теперь, когда мы разобрались с Белозёровыми и налогом, пришло время заняться князем Тереховым.

Её зелёные глаза расширились.

— Ты хочешь использовать документы из Прудищ и Кочергино? — уточнила она, понизив голос, хотя вокруг никого не было.

— Именно, — кивнул я. — Полное досье на его эксперименты, с доказательствами, свидетельскими показаниями и видеозаписями. Пора предать это огласке.

Михаил Фёдорович Сабуров поднимался по мраморной лестнице княжеского дворца, чувствуя, как каждая ступень словно добавляет тяжести на его плечи. Весенний ветер, ворвавшийся в открытое окно галереи, холодил лицо, но не мог остудить внутреннего напряжения. Два стражника у дверей княжеского кабинета отдали честь, признавая его должность церемониймейстера. Михаил машинально кивнул им, привычно поправляя тонкую цепь служебного знака на груди.

В этот раз он не стал медлить с докладом, прекрасно зная, что любое промедление лишь усугубит гнев князя. Тем более что новости были именно такими, которые Веретинский жаждал услышать.

— Ваше Сиятельство, — Сабуров вошёл после короткого стука, — я получил срочное донесение, которое может вас заинтересовать.

Князь Аристарх Никифорович стоял у окна, глядя на раскинувшийся внизу город. Даже со спины было заметно, что с момента их последней встречи его состояние ухудшилось. Некогда ровная осанка теперь сгорбилась, а пальцы, сцепленные за спиной, подрагивали, выпуская тонкие струйки дыма. Сегодня на нём был тёмно-бордовый камзол с золотым шитьём, но ткань на манжетах уже начинала тлеть.

— Что на этот раз? — голос князя звучал хрипло, как будто изнутри его сжигала невидимая лихорадка. — Ещё какие-то подвиги нашего непотопляемого изгнанника?

— Нет, Ваше Сиятельство, — Сабуров подошёл ближе, но остановился на безопасном расстоянии. — Дело касается непосредственно Владимира. Только что на западном контрольно-пропускном пункте был зарегистрирован въезд Игнатия Платонова.

Веретинский резко обернулся, и его глаза блеснули нездоровым лихорадочным блеском. Кончики пальцев вспыхнули ярче.

— Отец этого выскочки осмелился явиться в мой город? — он издал короткий лающий смешок. — Какая… неожиданная удача.

Сабуров внутренне напрягся. Эта резкая перемена настроения князя от апатии к возбуждению была плохим знаком.

— Полагаю, он прибыл уплатить налог за сына, — осторожно пояснил граф. — Есть там один древний закон…

— Закон? — Веретинский снова рассмеялся, на этот раз громче и отрывистее. — С каких пор нас интересуют законы? Нет, Михаил, это судьба сама идёт нам в руки!

Он шагнул к столу, и документы на нём начали скручиваться от жара. Сабуров невольно отступил на шаг.

— Я хочу, чтобы ты немедленно организовал его захват, — князь говорил быстро, лихорадочно, словно боялся упустить мысль. — Действовать нужно тихо. Без лишнего шума. Старший Платонов станет идеальной приманкой, чтобы выманить сына из его крысиного гнезда.

— Выманить? — Сабуров не смог скрыть удивления. — Но разве мы не договорились подождать Гона, который…

— К дьяволу Гон! — рявкнул Веретинский, и пламя на его руках взметнулось выше. — Мы не можем полагаться на случайности, когда судьба сама вручает нам идеальное оружие! Платонов-младший сам явится сюда, если поставить ему ультиматум. А потом… — его глаза сузились, — потом мы с ним поговорим лично.

Сабуров почувствовал холодок, пробежавший по спине. Князь явно забыл о своём же решении дождаться Гона Бездушных. Эта переменчивость была опасным симптомом. Прогрессирующее неумение контролировать свой огненный Талант явно затрагивало и рассудок Веретинского.

— А если он откажется приезжать? — осторожно спросил Сабуров.

Улыбка, исказившая лицо князя, не предвещала ничего хорошего.

— Тогда его отец встретит очень медленную и болезненную смерть, — произнёс Веретинский с неприятной мечтательностью в голосе. — Публичную. С трансляцией. Чтобы сынок всё видел. Каждую… мучительную… секунду.

Последние слова он произнёс почти по слогам, и с каждым слогом пламя на его руках становилось ярче, постепенно охватывая предплечья.

— Будет исполнено, — склонил голову Сабуров, скрывая выражение лица. — Я немедленно отдам распоряжения городской страже.

— Действуй, — кивнул князь, возвращаясь к окну. — И не подведи меня на этот раз, Михаил. Моё терпение не безгранично.

Сабуров поклонился и быстро покинул кабинет, чувствуя, как по виску стекает холодная капля пота. В коридоре он замедлил шаг, обдумывая положение. Нестабильность князя становилась всё очевиднее и опаснее. А теперь ещё и этот необдуманный приказ, который мог спровоцировать открытый конфликт.

Выйдя на внутренний двор дворца, Сабуров остановился у фонтана, наблюдая за игрой света в струях воды. Время играло важную роль. Каждое решение требовало тщательного взвешивания последствий.

Он медленно направился к штабу городской стражи, обдумывая, какие именно приказы следует отдать и, что важнее, когда именно их следует выполнить.

Заключение! Старт нового тома!

Пётр Павлович Стремянников аккуратно расправил документы на столе гостиничного номера. Солнечный свет, пробивающийся сквозь тяжёлые зелёные шторы, создавал идеальное освещение для работы с бумагами. Шестидесятилетний юрист привык к определённому комфорту, но сейчас его заботило лишь одно — безупречность подготовленных документов.

Игнатий Платонов сидел напротив, внимательно изучая каждую страницу. Четверо бойцов заняли позиции у окон и двери, а неизвестный адвокату маг, подперев стену плечом, рассеянно пускал небольшие языки пламени между пальцами. На шкафу застыл ворон с чёрными, как смоль, перьями, чей внимательный взгляд немного нервировал опытного юриста.

Насколько адвокат знал, Платонов-старший заложил недвижимость во Владимире. Именно поэтому им пришлось остановиться в гостинице.

— Итак, Пётр Павлович, всё ли готово для нашего визита в канцелярию? — Игнатий отложил последний лист.

Стремянников прикоснулся к своему носу, острому, как у хищной птицы, и медленно кивнул.

— Абсолютно. Я подготовил полный комплект документов, подтверждающих ваше родственное право представлять интересы сына, — юрист указал на стопку бумаг. — Даже если какой-нибудь чиновник начнёт артачиться, у нас есть три прецедента из судебной практики прошлого века и один — свежий, двухлетней давности.