Все, что блестит - Эндрюс Вирджиния

– Кто-нибудь из вас двоих когда-нибудь был в болотах? Кто-нибудь из вас имеет представление о том, как там бывает? Делаешь поворот и плывешь между свисающими лозами и ветками кипарисов, а вскоре забываешь, как туда попал, и понятия не имеешь, как оттуда выбраться. Там полно ядовитых змей медянок, аллигаторов, кусачих черепах, не говоря уж о насекомых и других паразитах.

– Не так уж страшно, – сказала я.

– В самом деле? Ну тогда давай шагай отсюда со своим мужем и присоединись к поисковой партии, – парировала Тоби с такой яростью, что она, как лазерный луч, пронзила мой мозг.

– Я именно это и собираюсь сделать. Пошли, Бо, – бросила я, резко повернулась и вышла. Бо шел со мною рядом, но без особого энтузиазма.

– Руби, ты действительно думаешь, нам стоит лезть в болота? Я хочу сказать, если все эти люди, которые живут здесь, не могут найти его…

– Я найду его, – твердо сказала я. – Я знаю, где искать.

Муж Жанны, Джеймс, был у дока, когда мы подошли. Он отрицательно покачал головой и в бессилии развел руки.

– Невозможно, – сказал он. – Если Поль не хочет, чтобы его нашли, его не найдут. Он знает эти болота лучше, чем собственную ладонь. Он в них вырос. Мы заканчиваем поиски на сегодня.

– Нет, мы не заканчиваем, – резко возразила я. Он удивленно поднял на меня глаза.

– Мы?

– Это твоя лодка? – спросила я, кивнув в сторону небольшой моторки.

– Да, но…

– Пожалуйста, просто отвези нас в болота.

– Я только что вернулся и уверяю тебя…

– Я знаю, что делаю, Джеймс. Если не хочешь ехать, позволь нам одолжить твою лодку, – настаивала я.

– Вы двое? В болоте? – Он улыбнулся, вздохнул и покачал головой. – Ну хорошо. Прокатимся еще разок. Садитесь, – кивнул он.

Бо ступил в моторку вслед за мной и сел. Джеймс вручил нам факелы. Мы увидели, как приближается Октавиус еще с одной группой. Голова его была склонена в поражении.

– Отец Поля ужасно переживает, – сказал Джеймс.

– Заводи мотор, пожалуйста, – попросила я. – Пожалуйста.

– Ты думаешь, что можешь сделать то, что все эти люди, которые рыбачат и охотятся здесь, не могут?

Я пристально посмотрела на него.

– Думаю, я знаю, где он может быть, – тихо сказала я. – Руби рассказывала мне однажды об укромном месте, которое было у них с Полем. Она так хорошо его описала, что, я уверена, смогу его найти.

Джеймс скептически покачал головой, но завел мотор.

– Ладно, но, боюсь, мы зря теряем время. Следовало бы подождать, пока не рассветет.

Мы отчалили от дока и вошли в устье канала. Болота ночью выглядят устрашающе даже для тех, кто прожил и проработал в них всю свою жизнь. Не было яркой луны, чтобы освещать пуль, а испанский мох казался плотным и черным, как стена, скрывающая другие каналы. Искривленные ветви кипарисов походили на скрюченных старых ведьм, в чернильной водной глубине таились корни деревьев, бревна и, конечно, аллигаторы. Факелы и встречный ветер отгоняли москитов, но было видно, что Бо явно не по себе. Он чуть не выпрыгнул из лодки, когда вдоль борта внезапно пролетела сова.

– Направо, Джеймс, а потом, когда подойдешь к изгибу, резко бери влево.

– Не могу поверить, что Руби дала тебе такие точные указания, – проворчал он.

– Она любила это место, потому что они с Полем провели здесь много времени, – сказала я. – Это как другой мир. Так она говорила.

Джеймс последовал моим указаниям. Позади нас скрылись во мгле факелы других искателей. Пелена тьмы окутала нас и отрезала от остального мира. Вскоре мы перестали слышать голоса людей из поисковой партии.

– Помедленнее, Джеймс, – попросила я. – Мне нужно кое-что найти, а ночью это нелегко.

– Особенно если ты тут никогда раньше не была, – прокомментировал Джеймс. – Напрасно все это. Если мы подождем до утра…

– Вот, – указала я. – Видишь там, где кипарисовое дерево склонилось, как старуха, срывающая четырехлистный клевер?

– Старуха? Четырехлистный клевер? – переспросил Джеймс.

– Так всегда Поль говорил Руби. – Ни Джеймс, ни Бо не могли видеть улыбки на моем лице. – Просто поворачивай резко направо под нижней веткой.

– Можем не пройти, – предупредил он.

– Пройдем, если пригнемся, – сказала я. – Медленно.

– Ты уверена? Наткнемся на камень или корни, или…

– Уверена. Давай. Пожалуйста.

Неохотно он повернул моторку. Мы пригнули головы и проскочили под веткой.

– Черт подери! – воскликнул Джеймс. – Ну и куда теперь?

– Видишь ту толстую стену из испанского мха, спускающуюся к воде?

– Да.

– Проезжай прямо сквозь нее. Это – потайной ход.

– Потайной ход. Черт знает что. Никто бы не догадался.

– Вот, что я имела в виду, называя это другим миром, – сказала я. – Можешь выключить мотор. Мы пойдем туда на веслах.

Он так и сделал, и я затаила дыхание, когда лодка ткнулась в мох, расступившийся, как занавес, пропуская нас в небольшой пруд. Когда мы доплыли, я подняла свой факел, Бо сделал то же самое.

– Теперь медленно покружим, – велела я. Свет наших факелов приподнял завесу темноты, освещая пруд. Под водой копошились черепахи и змеи, пуская пузырики. Мы увидели, как лещ хватает мошек. Приподнял голову аллигатор, блеснув зубами в свете факелов, и опять нырнул. Я слышала, как тихо охнул Бо. Где-то справа раздался зловещий крик ястреба. Полдюжины нутрий замерло на берегу пруда в поисках укрытия.

– Подождите, что это? – спросил Джеймс. Он встал, пошарил по воде своим веслом около лодки и вытащил бутылку. Это была пустая бутылка из-под рома. – Он был здесь. – Джеймс пристально вглядывался в темноту вокруг. – Поль! – пронзительно закричал он.

– Поль! – вторил Бо.

С минуту я не могла произнести его имени. Потом тоже закричала:

– Поль, пожалуйста, если ты здесь, ответь нам!

Ничего, слышны были лишь отзвуки болотной жизни. Где-то справа промчался олень. Сердце мое захлестнула волна ужасного предчувствия.

– Продолжай грести вдоль берега, Джеймс, – сказала я и выпрямилась, подняв свой факел справа, в то время как Бо держал свой слева. Вода хлюпала о лодку. Не было ни ветерка, и москиты с остервенением набросились на нас. Вдруг факелы высветили круглое дно пироги. Сначала оно было похоже на аллигатора, но, когда мы подплыли ближе, стало ясно, что это – каноэ Поля. Никто не произнес ни слова. Джеймс ткнул его своим веслом.

– Да, точно его, – сказал он. – Поль!

– Вон там. Что это такое? – спросил Бо, наклоняясь вместе с факелом. Джеймс повернул лодку, куда указывал Бо, и я посветила своим факелом. На большом камне с разметавшимися золотисто-каштановыми волосами, испачканными грязью, лицом вниз лежал Поль. Похоже было, что он тащился из последних сил и рухнул. Джеймс повернул лодку так, чтобы Бо смог встать и дотянуться до тела Поля. Я тоже сделала шаг к нему, но Бо резко повернулся.

– Не надо! – приказал он и схватил меня за локти, усаживая на прежнее место. – Это неприятное зрелище, и его уже нет.

Я закрыла лицо ладонями и пронзительно закричала. Мой неистовый крик проник в самые потаенные уголки болота, всколыхнул тени, поднял в воздух птиц, погнал прочь животных, распугал рыбу. Он эхом пронесся по воде и, наконец, натолкнулся на стену угрюмого молчания, окружающего нас.

Врач сказал, что в легких Поля было столько воды, что удивительно, как ему удалось проползти по камню эти несколько дюймов и как он вообще смог поднять свое тело. Там он и скончался. Чудом не добрались до него аллигаторы, но смерть настолько исказила его облик, что Бо был прав, не дав мне смотреть.

В Кипарисовой роще дом уже был погружен в траур, так что просто добавилась еще одна порция горя. Слуги, которые так сильно плакали из-за «моей» смерти, должны были отыскать теперь еще один источник, чтобы черпать из него слезы. Сестры Поля, особенно Тоби, предчувствовали беду, но тем не менее были убиты горем и уединились с Джеймсом в библиотеке, а Октавиус пошел наверх, чтобы быть с Глэдис.