От такой мысли хотелось то-ли рассмеяться, то-ли повеситься. Я оглядел через стратегию свои легионы. Люди напряжённо готовились к сражению. Одни проверяли снаряжение, другие собирали боевые машины, чтобы перенести их от Табира в наш лагерь. Осада города закончилась. Скоро грянет битва. Тысячи погибли и тысячи ещё погибнут, чтобы кровью заплатить за ошибки кого-то из политиков. Новая речь родилась в моей голове сама собой.
«Воины, сыны Рега и Империи, вскоре мы сразимся с врагом. Знаю, что последние дни нам было тяжело. В лагере пролилась кровь. Страх и подозрения расползались вдоль рядов наших палаток. Хватит этого! Хватит интриг, теней и опасных игр! Пришло наше время. Время добыть победу доблестью, мужеством, упорством и яростью. Вы видели Империю изнутри. Там не все гладко, не все хорошо. Многим из вас может показаться, что справедливости больше нет в стенах Рега. Если это правда, то мы принесём её туда в наших сердцах и на наших мечах. Но сначала победа!»
Это была рискованная речь. В ней можно усмотреть очень много крамольного, но через эти слова я выразил накопившиеся эмоции и они резонировали с настроением моих людей.
«Стряхните с себя наваждение междоусобного безумия. Пришло время дать отпор гордому царю Шадда и его воинству».
Мораль войск заметно воспряла. Не знаю на что там будет способен Ксигон в решающий момент, но кое кому я точно могу верить — своим легионам.
Глава 21
Блеск Истины на острие копья
За остаток дня и ночь армия Ксериона переправилась через реку Айрат в полном составе. На том берегу остались лишь патрульные, охрана путей снабжения и прочие вспомогательные войска.
За ночь для переправы армии шаддинцы развернули еще четыре дополнительных моста. Итого их количество увеличилось до восьми.
В качестве разведчиков я отправил к ним под водой Ноция и Милен. Почти сотня крокодилов охраняли столбы переправ вместе с парочкой акул и десятком гибридов. Возможно, Ноций мог бы затащить этот бой с помощью кузины, однако я рассудил, что риск не стоит потенциального приза.
Кавалерийские маневры Октана Мерцина сумели выиграть для нас достаточно времени. Воины получили дополнительный рацион, немного отдохнули, хотя вокруг царила атмосфера все нарастающей тревоги. Стратеги проводили очередной военный совет. Теперь уже в реальности, чтобы оставить заряды виртуальных совещаний для предстоящего сражения.
— Река может прикрыть один наш фланг, — произнёс я, глядя на собравшихся союзников.
— Хорошая идея, — кивнул Сандис. — Вы могли бы разместить там свои силы. Однако не советую прижиматься к воде слишком близко.
Он что-то знает? Его прадед собирается повлиять на реку? Надо, действительно, держаться от воды на безопасном расстоянии.
— Следует дать бой как можно ближе к нашему лагерю, — твердил Нималексис.
Весь совет он повторял эти слова как заклинание. В принципе, разумное замечание. Вряд ли Ксерион сумеет переправить и развернуть много тяжёлых орудий, а у нас они уже готовы. С другой стороны, баллисты — это не пороховая артиллерия Нового Времени. Едва ли они способны нанести врагу решающий удар.
Сандис был необычайно спокоен и дружелюбен. Словно бы Гинд вместе с глазом выбил из стратега изрядную долю лишней дури. Однако я понимал, что это просто маска, которую Иворна носит по необходимости. Если мы разгромим шаддинцев, то Сандис ещё покажет зубы.
После совета, я вернулся в свою часть лагеря. Гинд стоял у моей палатки. Лицо у него было, словно парень не выучил домашнее задание. Печальный, виноватый взгляд.
— Прояви в грядущем сражении побольше героизма, — мрачно посоветовал я. — Ты выбил глаз триумвиру Империи.
— Но… — начал было он.
— Никаких «но»! — отрезал я. — Ты ещё жив только божественным чудом и моим заступничеством.
Я однако очень сомневаюсь, что Сандис помилует парня, даже если тот принесет ему голову Ксериона на золотом блюде. Слишком злопамятен Иворна. Если Гинда ещё можно спасти, то только моими усилиями. Была интересная идейка, но об этом позже…
Не дав Гинду что-либо ответить, я зашел в шатер. Там одну из комнат заняли Милен и Орина. Они тихо разговаривали. Оттуда доносился тихий плач медузы. Она очень тяжело восприняла случившееся. Похоже, её розовые очки дали трещину. Как бы девушка стеклом не поранила свои смертоносные глаза.
Мне хотелось с ней поговорить. Утешить, наставить, объяснить как работает этот странный и местами жестокий мир людей, но события вокруг требовали моего постоянного внимания. Центурионы обсуждали какое снаряжение берут их когорты, кому достанутся передвижные укрепления, кто будет прикрывать полевую артиллерию. Сотни мелких, но важных вопросов, из которых сложится мозаика будущего батального полотна.
Ночь прошла в подобной подготовке, перемежающейся с коротким отдыхом. Утро оказалась безветренным. Медленно текли воды священной реки Айрат. Силы природы будто затихли ожидая великого сражения.
Армия Ксериона провела ночь под открытым небом, однако надеяться на их плохое состояние не стоило. Шаддинцы и так долго отдыхали в лагере на той стороне реки. Это мы шли через степь, ели саранчу, штурмовали город, грызлись друг с другом.
Войска царства Шадд заканчивали последние приготовления. Они поили лошадей, надевали снаряжение.
Можно ли было отсидеться в лагере, не выходя к ним для открытого боя? Да, но это не лучшая идея. Враг едва ли пойдёт на штурм. Просто отрежет нам снабжение и лишит доступа к пастбищам для выпаса скота. Полевое сражение было нам даже выгодно. Поэтому мы собирались идти навстречу шаддинцам.
Рано утром со мной через командный голос связался Келим, задав вопрос на тему предстоящих событий:
«Блистательный, благородный и милосердный Царь царей интересуется, собираешься ли ты Михаир, а также сопровождающая тебя свора имперских псов, принимать сегодня открытый бой с армией могучего солнцеславящего Шадда?»
«Собираемся. Иду на вы»
«А мы пойдем на тебя», — усмехнулся бывший кочевников. — «Да узрят же глаза омрачённых неверных всю славу нашего воинства. Вам, несчастным душам, недоступно наблюдать свет истины напрямую. Так пусть он блеснёт для вас на наших копьях, клинках и шлемах».
Красиво, поэтично, но слишком пафосно. Я предпочел промолчать.
Легионы собирались покинуть укрепленные лагеря. Тысячи воинов налегке отправлялись в, возможно, свой последний путь. Когорта за когортой колонны утекали из-за оборонительного периметра каструмов.
Со стен не взятого Табира доносились оскорбительные крики ликующих защитников. Они, вероятно, были на пике своей радости и веры в Бессмертное Солнце.
Октан Марцин покинул лагерь верхом на крупном сером скакуне, сопровождаемый конной гвардией и верными сэйфскими союзниками.
