Кухарка для дракона - Ягушинская Вероника

Нет! Только не это!

— Не расстраивайся, малыш Ридейро не хуже твоего чешуйчатого, — «утешили» меня. — Милый мальчик. Честолюбив, корыстен, злобен, беспринципен и уже отдал долг сполна. В этом деле он хорошо мне помог и даже достоин награды.

Как же захотелось расцарапать эту мерзко улыбающуюся рожу, но что-то насторожило, и мысль вылилась в слова:

— Какой долг?

— О, это давняя история. Тии’ран жаждал отомстить врагу, и в этом деле ему нужна была помощь.

Ледяные иголочки вонзились в сердце, заставив его пропустить удар.

— Ка-какому врагу?

— Как я люблю такие драмы, — довольный произведенным эффектом, протянул Вильрен. — Князю Лурье, твоему отцу конечно же!

Кажется, мир вокруг окончательно разлетелся на осколки. А принц, будто не замечая моего состояния, как ни в чем не бывало продолжил:

— Виконту Ридейро надо было уничтожить последнего князя Лурье, растоптать и унизить, а моим верным последователям как раз было необходимо финансирование…

Эльф что-то еще рассказывал, объяснял схемы махинаций, даже, кажется, назвал яд, что отнял у меня отца, но я его слышала словно через вату в ушах. Окружающее пространство подернулось дымкой, и я поняла, что это были слезы, лишь когда одна из них сорвалась с ресниц и мир вновь прояснился. Вокруг вместо размытых ярких пятен опять оказались убитые невиновные девушки, которые по-прежнему внимательно следили за каждым нашим движением. Зачем они здесь? Жуткая деталь антуража или…

Громкий стук в дверь оборвал вихрь заполошных мыслей.

— Нам пора. Гость уже на пороге.

Меня подхватили под локоть и вытащили из-за стола. Дальше были коридоры и переходы, мы вышли на улицу через черный ход и направились к до боли знакомой статуе, вольготно расположившейся прямо посреди огромного, идеально ровно подстриженного газона. У самых ног идола лежал широкий плоский камень, весь исписанный незнакомыми символами. При нашем приближении некоторые из них зажглись красным светом.

— Сейчас будет немного неприятно, — будто извиняясь, произнес эльф и со всей силы ударил меня кулаком по затылку. Я даже пискнуть не успела, как наступила темнота.

Гладкий камень холодил спину. Тонкая ткань платья никак не сдерживала холод. По коже пробежали мурашки. Я попыталась пошевелиться, но руки и ноги оказались накрепко связаны. Опять!

В нос ударил резкий тошнотворный запах крови и сандала.

— Рано!

Лба коснулась прохладная ладонь.

Темнота.

Протяжное пение бьет по нервам. Едва мотив начинает угадываться, как тембр поющих голосов делает резкий скачок, и снова — какофония звуков, среди которых явно прослеживаются нежное сопрано и рычащие басы. Стертые запястья очень болят. Веревки, кажется, уже намокли от крови. Холодно.

— Помогите, — едва шепчут заледеневшие губы.

— Да что ж ты такая нетерпеливая!

Снова рука на лбу. Снова тьма.

Я не хочу проваливаться!

— Наконец-то. — Голос Вильрена только кажется недовольным.

Есть ли смысл злиться существу, что старше этого мира? Особенно когда оно уже почти у цели. И для достижения цели ему осталось всего лишь… убить дракона.

Глаза распахнулись на всю ширину. Я больше не усну! Не потеряю сознание, даже если меня будут бить! Нельзя! Держаться!

— Надеюсь, этот артефакт ты не потерял по дороге? — с легкой ехидцей вопросил принц.

Я повернула голову на звук и похолодела от ужаса. Вокруг камня, на котором меня распластали, как пришпиленную бабочку, полукругом стояла толпа: люди в черных плащах с накинутыми на головы капюшонами, девушки-зомби. И все они пели. Кто протяжно выводил какую-то мелодию, кто выл на одной ноте. В руках все держали зажженные свечи, как на похоронах, только пламя на фитильках плясало не обычное — темное, и это вызывало ужас.

Эльф стоял у подножия идола. Чтобы заметить его, мне пришлось почти до хруста вывернуть шею. При иных обстоятельствах я бы обязательно залюбовалась им: природная грация смешивалась с дьявольским обаянием, на тонких, красиво очерченных губах играла легкая полуулыбка, а в сиреневых глазах отражалось черное пламя. В отличие от остальных принц не переоделся в плащ с капюшоном, так и остался в парадном темно-сером камзоле, в котором явился на тот проклятущий бал. Мне бы стоило вообще не посещать этот «праздник», сославшись на недомогание. Хотя какой в этом смысл? Все равно он бы меня достал, не сегодня, так завтра.

— Я бы хотел кое о чем просить вас.

При звуках знакомого голоса я вздрогнула и еще сильнее вывернула шею, чтобы убедиться: не показалось ли. Нет, он стоял прямо напротив принца и держал в руках длинный кинжал из черного металла. Лезвие влажно поблескивало в черных отсветах ненормального огня.

— И что же ты хочешь, мой мальчик? — покровительственно спросил эльф у Тии’рана.

— Отпустите Карину. — Равнодушный кивок в мою сторону.

— Проснулась братская любовь? — Светлые брови поднялись в притворном удивлении.

— Можно и так сказать. Вы же прекрасно знаете, что я был против ее участия в отборе дальше третьего этапа.

— Знаю, и девушка могла уйти, но она сама сделала этот выбор. Больше выбора у нее нет.

Тонкая кисть с изящным запястьем потянулась в сторону кинжала.

— У меня, к сожалению, теперь тоже, — холодно произнес мой кошмар.

Дальнейшие события больше напоминали сюрреалистичный театр теней. Тиран, вместо того чтобы вложить лезвие в протянутую руку, сделал резкий выпад и всадил клинок по самую рукоять в грудь не ожидавшего подобного поворота Вильрена. Эльф покачнулся, удивленно глянул на торчащую из груди рукоять, на конце которой начал наливаться светом прозрачный камень, и медленно осел на землю.

Неужели все?

Тиран метнулся ко мне, достал из-за голенища нож и начал быстро перерезать веревки, стянувшие мои конечности. Что удивительно, но пение так и не прервалось. Сподвижники спятившего бога будто и не заметили смерти своего предводителя. Мои руки оказались на свободе, только вокруг запястий остались болтаться обрывки нут. Тиран обогнул камень и начал освобождать ноги, когда за его спиной прямо из земли возникла черная тень, очертаниями напоминающая высокого человека. Призрак вытянул прозрачную руку, и в нее тут же послушно по воздуху проплыло орудие недавнего убийства.

— Выбор есть всегда, мой мальчик, — громовым раскатом разнесся нечеловеческий голос, от которого каждый волосок на моем теле встал дыбом. — И ты сделал неправильный.

— Осторожно, — завизжала я, но было уже поздно.

Свист рассек воздух. Тиран дернулся, выгнулся вперед и захрипел. Из груди у него торчал кончик черного лезвия, с которого медленно сорвалась алая капля. Голубые глаза на миг вспыхнули светом и медленно погасли. Навсегда. Ненужное уже тело соскользнуло с клинка, а призрак так и остался стоять напротив меня с ножом в полупрозрачной руке.

— Жаль, что последнее испытание он так и не прошел, — уже тише прошелестел призрак и развернулся в мою сторону. — А еще жаль, что твоя жизнь больше не имеет ценности.

Острие направилось в мою сторону. Я рванулась, совсем забыв о том, что ноги все еще привязаны. Свалилась с алтаря, на котором уже почти все символы светились алым, и попыталась отползти от жуткого потустороннего существа, что неумолимо медленно направлялось в мою сторону. Ладонь наткнулась на что-то холодное — нож Тирана, выпавший из ослабевших пальцев моего теперь уже бывшего опекуна. Схватив оружие, я начала судорожно перепиливать веревки, оказавшиеся неимоверно прочными. Или просто у меня не хватало сил в истерзанных затекших руках? Сбоку на меня продолжали смотреть мертвые глаза виконта.

— Великий Двуединый, помоги, — взмолилась по привычке.

То ли мои молитвы были услышаны, то ли обстоятельства так сложились, но сверху раздался утробный рык, и возле идола за моей спиной с небес рухнул серебряный дракон.

Я никогда не видела вживую драконов в их звериной ипостаси. И слава Двуединому! Огромный зверь, покрытый крупной блестящей чешуей, выглядел устрашающе. Мощные лапы, выбив алые искры из алтарного камня, глубоко увязли в густой траве под весом огромного тела. На вытянутой хищной морде от самого носа шли два ряда небольших шипов, которые, проходя через надбровные дуги, тянулись назад, на шею, чтобы там слиться в один ряд бритвенно-острых костяных наростов, возвышающихся вдоль всего хребта и заканчивающихся на кончике хвоста широким плоским шипом. Живое орудие убийства! Теперь стало понятно, почему на большинстве картин драконов изображали только в человеческой ипостаси. Но, несмотря на всю мощь, волнами идущую от зверя силу и агрессию, я залюбовалась им.