Как приручить принцессу (СИ) - Блум Хельга

Вопросы Каса (полагаю, это все-таки Кас, хотя нас до сих пор друг другу не представили) «так Лестерида в особняке?» и Лаэрта «кто такой этот Диглан?» сливаются воедино.

Именно в этот момент, доводя до крайности степень абсурда, в который превратилась ситуация, мимо вихрем проносится Лестерида, падая в объятия мужчины (Каса? Кто-нибудь, наконец, скажет мне, кто это такой?), плача и ругаясь одновременно. За ней, прихрамывая, спешит Диглан.

Пока Лестерида целует мужчину (который, ради всего святого, надеюсь, является Касом), а Лаэрт и Диглан с интересом, но явно без восторга рассматривают друг друга, я получаю возможность перевести дыхание.

Все сумасшествие сегодняшнего дня, наконец, догнало меня, и я начинаю изумленно хохотать, переводя взгляд с одного члена этой странной компании на другого. Происходящее столь невероятно и нелепо, что я не могу перестать смеяться при мысли о том, на что будет похож пересказ этого дня, начавшегося с незнакомки, ворвавшейся утром в дом Меллариуса и требующей Ключ и заканчивая попрошайничеством у гоблина, которого мой муж собирался ограбить, украв контракт, который подписал под принуждением. А ведь во всем этом еще затесалась брюква, ласточка, друг детства и бесценный артефакт.

В этот момент, словно в качестве последней капли, наполняющей ведро, Кас (или посторонний мужчина, с которым Лестерида милуется на глазах у общественности), враз обмякнув, начинает оседать. Лишь цепкая хватка хрупкой Лестериды удерживает мужчину от удара о землю. Диглан и Лаэрт моментально приходят на помощь, поддерживая Каса. Последние смешки гаснут где-то у меня в горле, когда я вижу, как выскользнувший из декольте Лестериды кулон сверкает ярко-красным цветом.

Несколько прохожих подходят к странной группе, состоящей из пары мужчин, крошечной светловолосой женщины, хлопочущей над третьим, бессознательным, мужчиной и девушки с короткими грязными волосами в пыльном платье. Кто-то спрашивает, нужна ли помощь, но Лаэрт или Диглан отрывистыми репликами отсылают их прочь. Помощь не нужна.

К счастью, мы успели отойти достаточно далеко от особняка Решвина, чтобы привлечь внимание его обитателей. Не знаю, были ли там на самом деле Лаэрт и Кас, но в любом случае я бы предпочла держаться от гоблина подальше.

Лежит на мостовой разбитый горшочек со вчерашним рагу, влажно поблескивают раздавленные помидоры, выкатившиеся из свертка. Склонившаяся над Касом фигура Лестериды олицетворяет собой отчаяние. Мне хочется отвести взгляд, не смотреть на эту слишком личную, не предназначенную для посторонних глаз сцену. Кажется, даже у такой женщины, как Лестерида, есть свой предел, и, кажется, она его достигла. Диглан, напротив, действует спокойно. Опускается на колени рядом с Касом, прощупывает пульс, проверяет зрачки, наконец, внимательно и быстро осматривает бессознательное тело, за которое все еще цепляется Лестерида.

— Он ранен? — выпалила я, как никогда остро чувствуя свою бесполезность.

— Похоже, что нет, — нахмурился Диглан. — Если только это не ранение магического характера.

— Мы должны перенести его, — резко бросил Лаэрт, не отрывающий взгляда от какого-то странного блестящего предмета, с которым он возится. Блестящий предмет явно носит магический характер, но в чем его предназначение, я понять не могу. Когда дело доходит до магии, я потребитель. Могу использовать, если получу разъяснения, но самостоятельно никогда не догадаюсь, что и для чего нужно.

И, словно его слова являются каким-то неведомым заклинанием, Лестерида поднимает голову, яростно утирает слезы и решительно кивает.

— Кажется, дальше по улице есть трактир. Мы можем отнести его туда. Стоит ли вызвать врача? — его выжидающий взгляд практически прожигает Лаэрта насквозь.

Он качает головой.

— Врач не поможет.

***

Трактирщик бросает на нас исполненный любопытства взор, но воздерживается от вопросов, едва лишь в его руки попадают монеты, щедро выложенные на столешницу Лестеридой. Комната на втором этаже со всеми удобствами. Он искренне надеется, что ей и ее… э-э-э.. друзьям будет там удобно. Она не удостаивает его ответом, лишь спешит по лестнице вверх, вслед за Лаэртом и Дигланом, несущим Каса. Я торопливо взлетела по ступенькам вверх, игнорируя пренебрежительные взгляды посетителей и трактирщика. В нашей разношерстной компании я явно выгляжу хуже всех. Чумазая нищенка, прибившаяся к приличным людям. На моем платье засыхают остатки рагу, что не прибавляет моему облику респектабельности. Не то чтобы меня сильно волновала респектабельность. Больше нет.

— Что с ним? — беззвучно выдохнула я, глядя на распростертое на кровати тело.

— Укус гентианы, — отрывисто бросает Лаэрт. Лихорадочными движениями он крутит в руках тот самый предположительно магический предмет, время от времени хмурясь и сдавленно ругаясь. — Он сказал, что она не задела его, но, кажется, в наши дни на слово лучше никому не верить.

Если Лаэрт прав, жить его другу осталось недолго. Гентиана — смертельно опасное животное. Практически каждая часть ее тела ядовита, за исключением костей. Кости гентианы прекрасны и удивительны. Твердые, как камень, и нежные, как шелк, они являются прерогативой богачей. Из костей гентианы делают украшения, амулеты и даже, если речь идет об особенно богатых людях, расчески и оправу для зеркалец и карманных часов. Собственно, из-за костей эту ядовитую бестию до сих пор не оставили в покое.

— Когда? — ледяным тоном спрашивает Лестерида.

— Сегодня ночью.

— Когда загорелся кулон, — тихо отвечает она и дыхание у нее перехватывает на последнем слове.

Мы все знаем, что это значит. Кас все это время был ходячим мертвецом. Фактически он умер этой ночью, просто все еще продолжал ходить и говорить. После укуса гентианы дольше суток не живут. Это конец.

— Нет, Лестерида. Это не конец, — отвечает повисшему в комнате молчании Лаэрт. — Мы не только разрушили контракт, но и забрали образец ОХЛ. Все, что нужно, это доработать его сейчас и настроить.

— Ты… — ладони Лестериды взметнулись к лицу. Глаза ее блестят от готовых пролиться слез. Призрак надежды приводит ее в больший беспорядок, чем безнадежность. Какие прекрасные и страшные вещи может творить с нами надежда.

— Мы прятались там целую вечность, — не отрываясь от артефакта, рассказывал Лаэрт. — Как оказалось, пробраться внутрь гораздо легче, чем выбраться. Пришлось задержаться и ждать удобного момента, чтобы покинуть дом. Решвин обожает выгоду, так что, естественно, редчайшие ядовитые животные сидят у него в подвале в клетках. Лестерусов гоблин, — выругался Лаэрт и продолжил: — И, так уж вышло, что самое укромное место оказалось у клеток гентиан. Мы держались настолько далеко, насколько могли, но, видимо, этого не хватило, — он сжал челюсти, сосредоточенно проделывая сложные манипуляции над артефактом. — Но знаешь, грош цена ОХЛ, если она не сумеет с этим справиться. Готово.

Как зачарованная я смотрела на Лаэрта. Его сильные гибкие пальцы настраивали артефакт, и это было похоже на игру на каком-то удивительном музыкальном инструменте. Он виртуозно играл на инструменте, которого доселе не видел мир, и это завораживало. Даже Диглан, явно не испытывавший симпатии к моему первому встречному мужу, казалось, был впечатлен увиденным.

— Думаешь, сработает? — шепнул он мне.

Я нашарила ладонь Диглана и крепко сжала. В это мгновение я чувствовала, что нуждаюсь в поддержке, и я могла ее получить. Речь не шла о близком мне человеке, но это было важно. Мы с Касом не были знакомы, но я успела провести немного времени с Лестеридой и если я что-то знала об этой женщине, так то, что ради мужа она была готова на все. Мысль о том, что она может потерять его сейчас, казалась невероятно чудовищной и неправильной. Тем не менее общеизвестно, что чудовищные и неправильные вещи происходят постоянно.

— Сработает, — уверенно ответил на собственный вопрос Диглан. — Этот Лаэрт выглядит довольно уверенным в своих силах.

Свободной рукой я потянулась к Лестериде, цепляясь за ее тонкие пальцы. Казалось, одного неверного движения хватит, чтобы она сломалась. Утекали сквозь пальцы секунды, превращаясь в минуты. В тесной комнатке было жарко и душно. Я не ела с самого утра, моя одежда и волосы были грязными, а мышцы ныли от усталости, но пошевелиться я не могла. Стоило мне отвести взгляд от лежащей на кровати фигуры хотя бы на мгновение, как он рассыплется в прах, исчезнет, умрет. И я не отводила.