Лисичка для Стального Волка (СИ) - Черпинская Надежда

Не знаю, почему он схватился за клинок, а не поразил и меня своей колдовской молнией. Может, ему требовалось время, чтобы накопить снова Силу и нанести магический удар.

Да, пока он дрался, как обычный ратник, без всякого чародейства, но с такой мощью и решимостью, что только успевай отбиваться. Мне понадобилось всё моё проворство и ловкость. Всё-таки отчаяние – страшная сила. А Волтар оказался на краю – отступать ему было некуда.

Собственно, на краю были мы оба. Ведь поединок наш случился на крепостной стене. Об этом тоже приходилось думать непрестанно: одна ошибка, один неверный шаг, и окажешься внизу, распростёртым на камнях.

Всё это мне порядком надоело, и я бросился рубить остервенело и зло, тесня Волтара всё дальше к краю. Он закрывался от ударов из последних сил, но в тот миг, когда мой меч всё-таки дотянулся до него и обагрился, мерзавец опять выпустил на волю свой колдовской огонь.

Я только чудом успел отклониться, но левую сторону всё равно зацепило. От жуткой боли в глазах потемнело, я чуть не выронил меч. Хвала Великим, что хотя бы не в правую руку прилетело!

Однако мне и так хватило. Почудилось, что я окаменел наполовину, всю левую сторону будто коркой льда сковало. Но при этом внутри жгло так, что хотелось в голос вопить от боли.

Но кричать я не стал. Лучше сделал.

Всю свою ярость вложил в очередной удар. Беспощадно надвигаясь на противника, я слышал, как за спиной у меня загрохотали шаги по крыше навеса. Краем глаза успел заметить Ильда, ковылявшего мне на помощь. Теперь мы могли взять врага в кольцо. Близка победа…

Волтар тоже увидел Рыжего, отвлёкся. Лишь на миг. Но это решило судьбу подлеца.

Мой меч нашёл свою цель. Волтар не успел закрыться, и мой клинок наконец-то добрался до врага. С хрустом вгрызся в рёбра мерзавца, вспорол живот. Густая тёмная кровь хлынула на светые камни.

Волтар медленно осел на колени, ошеломлённо покосился на свою развороченную грудь и поистине страшную рану.

«Вот и всё!» – промелькнуло у меня в мыслях.

Верно, и Волтар понял, что уже нежилец. В его белёсых глазах отразился весь ужас поражения.

А потом… вместо того, чтобы упасть замертво, Волтар с перекошенным от ненависти лицом вдруг вскинул обе руки, и в мою сторону ещё раз метнулся сноп белого света. Кажется, в эту магическую молнию он вложил все свои последние силы. Спастись от неё было невозможно.

Яростный, мощный, несущий гибель всему живому вихрь едва не разорвал меня напополам, будто одновременно сотней стрел пронзило. Ледяной могильный холод, впившись в тело, заставил умолкнуть сердце, лишил возможности вдохнуть, запылал внутри испепеляющим всё огнём. Почудилось, что меня раздирает на части.

Кажется, я закричал.

Или… это кричал Ильд, наконец оказавшийся рядом?

Последнее, что я видел, как он нанёс ещё один сокрушительный удар смертельно раненому Волтару. И ледяное белое сияние погасло.

Но было уже поздно.

Губительная колдовская молния сделала своё чёрное дело, выжгла всё внутри меня стылым дыханием смерти, а после, решив, что и этого мало, буквально смела со стены.

Боль была настолько нестерпимой и мучительной, что, как мне показалось, с жизнью я расстался раньше, чем рухнул с высоты на холодные камни замкового двора и услышал жуткий хруст собственных костей – наверное, всех разом.

И даже раньше, чем до меня долетел полный отчаяния и боли исступлённый крик Эрики.

«Откуда она здесь? Опять не послушалась, бедовая!»

Эта мысль, промелькнувшая в моей голове, стала последним, что я запомнил.

А потом на смену невыносимой боли пришёл кромешный мрак, глухой и безмятежный.

***

68 Самое заветное

Эрика

– Запрись, не впускай никого! – передразнила я мужа и, шмыгнув носом, вытерла опять покатившиеся по щекам слезинки. – И сама не выходи! Ещё чего! Размечтался! Буду тут сидеть и ждать, пока тебя там…

Додумать и договорить не смогла, так жутко стало от одной мысли о том, что с Виром могло что-то страшное случиться. Нет уж, я не могу в стороне оставаться! Пусть потом ругается, сколько хочет, но я должна быть с ним рядом.

Надо сказать, терпения моего хватило всего на пару мгновений. Захлопнула дверь за любимым, вернулась обратно к постели, присела на краешек и… тут же вскочила и одеваться бросилась. При этом ворчала себе под нос, нарочно распаляя, чтобы не передумать.

Конечно, мне было страшно одной среди ночи идти туда, где поджидал безжалостный лиходей. Да только за любимого Волка было ещё страшнее.

Душа сжималась от дурного предчувствия, сердце набатом в груди грохотало, торопило – не опоздай, не опоздай! Сама не знаю, что на меня нашло, но будто кто-то мне подсказал, что беда близко. Ох, что-то должно случиться!

По пустым коридорам сонного замка я не шла, а бежала. Торопилась, как могла. Об одном жалела, что летать не умею.

В конце концов, в лису обернулась. Четыре лапы быстрее двух ног.

Лишь у самой двери, что на улицу вела, пришлось обратно перекинуться, иначе не смогла бы открыть – тяжёлая больно для такого некрупного зверька.

Я выскочила во двор, огляделась по сторонам, не зная, куда бежать дальше.

Вдруг бархатную тьму летней ночи разорвала вспышка молнии. Я вздрогнула, испуганно вскинув голову, но небо было ясным.

И вот тут я поняла. Поняла, что опоздала.

Я хотела закричать, но онемела от ужаса. Бросилась через широкий двор туда, к крепостной стене, всё ещё надеясь успеть, спасти, уберечь.

Как? И сама не знала. Что я могла сделать там, где не справились два могучих воина? Разве что… собой закрыть…

Я бы это сделала, и на миг не задумавшись. Но я не успела.

Полыхнуло снова, иссиня-белым, льдистым, так что на миг светло стало, как днём. И я чётко разглядела, как в этом мертвенно-бледном огне горел мой любимый. Молния ударила в Волка, опрокинула его навзничь, и Вир прямо у меня на глазах рухнул вниз с замковой стены.

Следом за ним полетело и тело мерзавца Волтара, добитого Ильдом. Но это я осознала многим позже.

Сейчас же я видела лишь распростёртого на камнях неподвижного мужа.

В ушах звенело от чьего-то жуткого истошного крика. Он оборвался, лишь когда я добежала до Вира и рухнула рядом с ним на колени. Вот тогда я и поняла, что это я сама кричала.

А сейчас онемела. Пыталась позвать любимого, прошептать что-то, но выходило лишь какое-то мычание, похожее на мучительный стон. Губы дрожали, язык не слушался.

И лишь мои руки безмолвно говорили с ним, жались к его щекам и лбу, скользили по груди, стискивали безвольные пальцы.

Вир не шевелился, не стонал, не произносил ни звука. Мне чудилось, что сердце его уже не билось. И моё собственное разрывалось и холодело при виде этого.

Лишь едва различимое дыхание оставалось для меня последней надеждой, спасающей от отчаяния и безумия.

Рано опускать руки! Он ещё жив. И я его спасу! Спасу любой ценой. Своей жизни не пожалею, но его смерти не отдам.

Я потянулась к любимому, пока что пользуясь лишь целительной силой собственных рук, сплетаясь своей душой с другой душой, самой родной, любимой, дорогой, и задохнулась от боли и ледяного холода.

О, Великие! Что же мне делать? Что лечить в первую очередь? Пытаться удержать последние капли жизни, что утекали сейчас сквозь мои пальцы, как вода? Сращивать раздробленные кости? Пытаться исцелить кровавую мешанину в груди Вира? Или срочно вытаскивать из него мертвенно-холодную паутину губительных тёмных чар, которые продолжали отравлять Волка даже после смерти Волтара?

Я уже понимала, что мне не справиться с таким. Это невозможно вылечить. Чтобы спасти Вира никакого Дара не хватит. Здесь целый воз золота нужен, и то будет мало.

А у меня с собой ни монетки не было. И бежать куда-то бесполезно. Я просто не успею…

У меня есть всего несколько мгновений, несколько последних ударов его сердца, за которыми уже ничего не будет. Я потеряю Вира.