Тактик 2 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

* * *

Прибытие основных сил гномов окончательно решило исход этой войны. Или, по крайней мере, этой конкретной битвы. Армия Фольктрима, свежая, полная ярости и жажды мести, обрушилась на деморализованных и дезориентированных орков, которые, лишившись своего короля и пострадала от дыма. Многие отряды орков бесцельно бродили по туннелям.

Началась тотальная зачистка. Гномьи боевые кличи смешивались с предсмертными воплями орков, лязг стали разносился по всему комплексу.

Мы, остатки моего героического отряда, могли наконец перевести дух. Я видел, как гномы опускаются на пол, многие просто скупо и стоически плакали — от усталости, от облегчения, от горя по погибшим товарищам. Победа… Да, это была победа. Но какой ценой!

Когда первые отряды Фольктрима пробились к нам, я увидел молодого короля. Он был в полном боевом облачении, его лицо было перепачкано кровью и копотью, но глаза горели триумфом. Увидев меня и пленного Гхырра, он на мгновение замер, а потом на его лице отразилось такое облегчение, что я понял — он действительно боялся, что это ловушка.

— Рос! — он бросился ко мне, сжимая мои руки. — Ты… вы… вы сделали это! Дикаис был с вами!

Я только кивнул, сил говорить почти не было. Вокруг нас громоздились горы трупов — своих и чужих. Воздух был пропитан смертью. Горький вкус победы. Очень горький.

* * *

Прошло ещё несколько часов, прежде чем орки разбежались из окрестных туннелей.

Король Фольктрим отбыл зачищать туннели, хотя какое-то время пробыл в термах и тоже, как и остальные гномы разглядывал фрески на стенах и потолке залов.

Король орков Гхырр Кривозуб сидел всё так же, привязанный к столбу, но теперь его охраняла дюжина отборных гвардейцев Фольктрима. Он молчал, его взгляд был устремлён в одну точку. Он понимал, что его ждёт. Неминуемая и, скорее всего, очень мучительная казнь. Гномы не прощают таких врагов. И я не собирался вмешиваться. Он получил по заслугам.

Когда я подошёл к нему, он поднял на меня свои глаза. В них уже не было ни ярости, ни гордости, ни хитрости. Только какая-то глухая, всепоглощающая усталость и отчаяние.

— Человек, — хрипло проговорил он. Его голос был едва слышен.

Я молча смотрел на него. Что он ещё мог сказать? Просить о пощаде? Бесполезно.

— Я знаю, что меня ждёт, — продолжал он, не отводя взгляда. — И я не буду просить о жалости. Я её не заслуживаю. Но… — он запнулся, и в его голосе прорезалась какая-то странная, почти человеческая нотка. — Я прошу тебя об одном.

Я молчал, хотя и показывая, что слышу его.

— У меня… у меня в тайной пещере, далеко отсюда, на юге, за Перевалом Чёрных Скал… остались жена и маленький сын. Ему всего пять зим. Они ни в чём не виноваты. Они даже не знают, что такое война, — он тяжело сглотнул. — Сделай так, чтобы их не тронули. Я скажу тебе, где их найти. Только… дай мне слово, что они будут живы. Если в тебе… если в тебе есть хоть капля… чести.

Я молча смотрел на него. Враг. Убийца. Чудовище, ответственное за смерть тысяч гномов и людей. Но сейчас передо мной сидел не только король орков, но и отец. Отец, который знал, что умрёт, и пытался спасти своего ребенка.

Просьба врага. И очень неудобная просьба. Что я должен был ответить? Что я мог сделать? И хотел ли я вообще что-то делать для него?

Мысли метались в голове, как обезумевшие белки. С одной стороны — справедливость, месть, ненависть. С другой — ребёнок. Невинный ребёнок. И это дурацкое слово «честь», которое он так некстати упомянул.

Я продолжал молча смотреть на Гхырра, чувствуя, как на меня давят взгляды десятков гномов, ожидающих моей реакции. И я не знал, что им сказать. Я не знал, что сказать самому себе.

Мой взгляд скользнул по толпе пленных орков, которых гномы уже начали сгонять в один из боковых туннелей, чтобы они были под присмотром. Опять-таки, на короткий момент гномы посчитали, что раз тут их король, то это — основная база.

Толпу орков ввели и усадили у стены. Гномы с пленными не церемонились. И тут… что-то знакомое мелькнуло в этой толпе. Знакомая рожа. Присмотревшись, я узнал его. Тот самый орк, которого мы с Зобгином и Брором взяли в плен в осажденной башне. Гррхаш, кажется, его звали. Тот, которого я допрашивал и отпустил, сдержав слово.

Он тоже узнал меня. Его глаза, и без того полные страха, расширились ещё больше. В них читалось узнавание, ужас и… что-то ещё. Какое-то странное, почти собачье выражение. Не то чтобы уважение, но что-то близкое к этому. Удивление, смешанное с проблеском надежды?

«А вот это уже интересно, — мелькнула мысль. — Кажется, у меня появился неожиданный свидетель».

— Эй! Зобгин! — крикнул я, указывая на Гррхаша. — Приведи ко мне нашего старого приятеля!

Зобгин явно не помнил его морду, но безошибочно выдернул орка из толпы и подтащил ко мне. Гррхаш дрожал, как осиновый лист на ветру, и старался не смотреть мне в глаза.

— Помнишь меня, орк? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал как можно более бесстрастно.

Он судорожно кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

— Хорошо. А теперь посмотри на своего… бывшего короля. — Я кивнул в сторону Гхырра, который с недоумением наблюдал за этой сценой. — И расскажи ему, как мы с тобой познакомились. И чем это знакомство для тебя закончилось. Не ври. Я этого очень не люблю.

Гррхаш сглотнул, перевёл испуганный взгляд с меня на Гхырра, потом снова на меня. Гномы вокруг затихли, с любопытством ожидая, что будет дальше.

— Я… я был в дозоре… у старой башни… — начал он, его голос дрожал и срывался. — Нас было четверо… Мы… мы попали в засаду… Трое моих товарищей… их убили… А меня… меня взял в плен… он, — Гррхаш ткнул дрожащим пальцем в мою сторону.

— И что было дальше? — подбодрил я его.

— Он… он допрашивал меня… — Гррхаш говорил тихо, но в наступившей тишине его слова были слышны отчётливо. — Но не пытал. Спрашивал про наши силы, про планы… Я… я сначала молчал… Но он… он говорил на нашем языке… на языке Истинных Воинов… И он… он обещал мне жизнь, если я скажу правду.

Гхырр слушал, его широкие ноздри раздувались, а маленькие глазки недоверчиво щурились.

— И что же? Ты поверил ему? Человеку? — прорычал он, обращаясь к Гррхашу.

— Я… я не знаю… — пролепетал тот. — Но… он исполнил своё обещание и отпустил меня. Просто отпустил. Хотя мог убить. Легко. Как тех троих, — Гррхаш поднял глаза на Гхырра, и в его голосе впервые прорезалась какая-то уверенность. — Он… другой, мой король. Он человек, который держит слово, даже данное орку.

Гномы из гвардии Фольктрима переглядывались, их лица выражали крайнее недоумение. Эйтри, стоявший рядом со мной, хмуро смотрел то на меня, то на Гхырра, пытаясь что-то понять.

А король орков Гхырр… Гхырр был удивлён. Я видел, как в его мозгу, привыкшем к простой и жестокой логике войны, что-то не сходится, ломается. Человек, который держит слово, данное орку? Это не укладывалось ни в какие рамки его мировоззрения.

Я уселся напротив Гхырра, так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Гхырр, — мой голос прозвучал неожиданно твёрдо и спокойно. — Я предлагаю тебе сделку.

Он вздрогнул, как от удара.

— Сделку? Какую ещё сделку? — прохрипел он.

— Ты сейчас, немедленно, отдаешь приказ всем своим оркам, где бы они ни находились, прекратить сопротивление и убираться из Туманных гор Оша. Ты и твой народ проиграл. Это капитуляция. Ты признаешь полное и безоговорочное поражение орков в этой войне. Подписываешь мирный договор на наших условиях. И я тебя отпускаю.

Гхырр вытаращил на меня глаза. Его отвисшая челюсть едва не коснулась груди. Он явно не верил своим ушам.

— Отпустишь? Меня? Да ладно, когда такое было?

— Если кто-то забыл, — я повысил голос, — Король орков Гхырр Великий — это мой личный пленник, то есть его пленил буквально я и он по правилам войны в моей, грубо говоря, власти, собственности и так далее. То есть, это мне решать. Ну так, напоминаю, вдруг кто забыл или не до конца понимает ситуацию.