( Не) Счастливый случай (СИ) - Марика Ани

Воронка под ногами разверзлась слишком быстро. Ещё миг назад я стояла на сияющей арене под рёв зрителей. А в следующий — провалилась в пустоту. Меня будто ударили под дых, вырвав остатки воздуха из лёгких.

Я падаю… или лечу — совершенно непонятно. Словно беспомощный котёнок, выброшенный в шторм, я верчусь в бесконечной пустоте. Тело то тянет вниз, то рвёт вбок. Будто меня пытаются разорвать на части. Вокруг слишком темно и слишком тихо. Голоса, что ещё секундой назад кричали, пропали. Остаётся лишь собственное тяжёлое дыхание, в ушах громыхает сердцебиение.

Среди этой темени мне чудятся разнообразные монстры: гигантские, безглазые, рогатые. Лица мелькают перед взором. Точнее, маски. Те самые, которые выступали. Они будто наблюдают и контролируют моё падение в неизвестность. И мне очень хочется надеяться, что это часть шоу. Сейчас по глазам обязательно ударит свет, и я появлюсь где-то под куполом. Удивив зрителей.

— Не удивишь, — звучит многоголосый шёпот отовсюду и ниоткуда. Будто он читает мои мысли.

Дёргаюсь всем телом. Гребу воздух, желая прервать эту иллюзию. Даже к собственной магии обращаюсь. Но падение заканчивается так же резко, как и начинается. И я не успеваю сориентироваться. Моё тельце с размаху швыряют на что-то твёрдое, да так, что я разбиваю обе коленки в кровь, и боль оглушает меня.

Немного отдышавшись, щупаю пол. Он из стекла. На карачках добираюсь до стены. Та тоже из стекла. В темноте даже вижу собственное отражение, точнее только силуэт. Кое-как восстановив зрение, осматриваю остальную локацию. Меня заперли в каком-то квадратном кубе из чёрного стекла с рунами. Судя по всему, эти же руны не дают мне выпустить магию и хотя бы собственные колени подлечить.

— Эй, покажитесь! Зачем вы меня похитили? — кричу в пустоту, силясь рассмотреть, что там за стеклом. Только тонировка очень плотная, ни черта не видно.

Мой куб плавно качается, подсказывая мне, что мы на корабле. Как мы умудрились добраться до моря? Ведь выход к воде в трёх днях пути от Гринхолла. Неужели я падала три дня? Вряд ли. Возможно, это всё иллюзия, чтобы запутать меня. Вон как они толстушку в миниатюрную женщину превратили.

Прикрываю глаза и пытаюсь обратиться к своей божественной силе. Как учил Самаэль, нужно отрешиться от мирского, дышать и чувствовать магию. Возможно, интуиция и встроенный рентген подскажут, куда я попала.

Тишина оглушает. Ни звуков, ни запахов, только дышать трудно, воздух слишком влажный и вязкий. Глубоко вдыхаю этот воздух, стараюсь отогнать страшные картинки, что рисует собственное воображение. Я будто вновь превратилась в беспомощную потерянную девушку, которая не чувствует собственную магию. Будто вновь оказалась на пустом тракте перед разбойниками. И бежать мне некуда. Так страшно становится.

— Соберись! — жёстко шепчу себе, встряхивая волосы.

Снимаю с накидки брошь в виде двух птичек и сжимаю в ладонях. Символ наших с Гильермо взаимоотношений. Символ моего якоря. Символ того, кто с первых минут приходил мне на помощь и защищал, не требуя взамен ничего, кроме любви.

Мне это помогает отрешиться. Я всё ещё не чувствую магию, но чувствую нашу с мужем связь. Она тонкой, но прочной нитью тянется от меня к нему.

В какой-то момент мне удаётся увидеть за пределами куба. Это не рентген и не интуиция. Это нечто новое. Будто моя астральная проекция вышла погулять и сейчас прячется за мачтой, рассматривая локацию.

Я действительно на корабле и в океане. Мы плывём очень быстро. Так даже моторная лодка не может двигаться. Ветер широким потоком бьёт прямо в паруса, натягивая их до предела. На капитанском мостике стоят четыре фигуры. Возможно, те иллюзионисты. Один крутит штурвал, второй управляет погодой, третий э-э-э шьёт? Вышивает! Самое нелепое из всего, что я вижу. Он вышивает на чёрном полотнище странной изогнутой иголкой и каждый раз окунает иглу в чашу с кровью. А четвёртый держит чёрный талмуд, похожий на гримуар, и бормочет явно какое-то заклятье.

Насмотревшись на четвёрку неизвестных, решаю провести ревизию всего корабля. Правда, не сразу у меня это получается. Удерживать концентрацию очень сложно. Я чувствую, как боль сковывает черепную коробку. Ещё пару минут — и я, скорее всего, отключусь. Без якорей сложно.

Надо посмотреть в трюмах и каютах. Сориентироваться. Или лучше подслушать. Нехотя и медленно моя проекция бесшумной тенью движется в нужном направлении. Прячась в тёмных частях корабля, осматривает пустые каюты.

Несколько десятков матросов находятся в нижней части судна вместе с пятой фигурой. Они сидят в специальных отсеках и синхронно гребут. И, кажется, они нелюди. С такой скоростью грести даже олимпийские чемпионы по гребле не умеют.

Не услышав ничего интересного, кроме шумного дыхания, проекция покидает локацию. За очередным поворотом, заметив идущего мужчину, быстра юркает в нишу под лестницей. И вот тут я вижу то, что приводит меня в ужас. Разломанную надвое коляску моего пациента.

Лео здесь! Лео у них!

Мир перед глазами гаснет. И я проваливаюсь в обморок.

В себя прихожу тяжело. Голова раскалывается, в ушах колокола звенят, перед глазами красная пелена боли. Всё тело болит, будто по мне каток проехался.

Кое-как сфокусировав зрение, смотрю на круглое и мрачное помещение. Интересно, сколько я проспала? Потому что это точно не корабль. Я в чьём-то замке. На стенах висят факелы и отбрасывают длинные тени. Резные колонны уносятся ввысь, потолки здесь слишком высокие, их даже не разглядеть. А пол в мраморной мозаике.

В метрах трёх идут ступеньки к возвышению, на котором полукругом стоят пять массивных каменных кресел. Или тронов. Сейчас они пусты. Я совершенно одна в этом зале.

Собрав все силы, поднимаюсь. Ноги дрожат, колени гудят. Да и всё тело ватное, словно после долгой болезни. Дверь за спиной бесшумно открывается. Я резко разворачиваюсь и, не удержав равновесия, падаю обратно на твёрдый пол. Шиплю, держась за голову.

— Тише, Светлая, не усердствуй, — раздаётся почти ласковый голос. — Зачарованное стекло вытягивает жизнь, но вскоре ты восстановишься.

Его движения бесшумны и неспешны. Он медленно передвигается и останавливается совсем близко.

Высокий и худощавый мужчина. С иссиня-чёрными длинными волосами с одной серебристой прядью. Они гладко зачёсаны назад, открывают резкие скулы и неестественно бледную кожу. Она не просто бледная, почти полупрозрачная, как фарфор, сквозь который едва проступают тёмные вены. Кажется, будто одно неверное касание может расколоть его.

Чуть раскосые глаза насыщенно-рубинового цвета смотрят внимательно, но совершенно безэмоционально. Я считала Аларда сдержанным. Ошибалась. С этим типом ни в какое сравнение не идёт.

Наши взгляды скрещиваются. И я едва выдерживаю этот пронзительный тёмный контакт. Уверена, никто не смеет смотреть в глаза этому мужчине, боясь умереть на месте.

Уголки тонких губ, едва заметно дрогнув, застывают в неестественной улыбке. Не только я его изучаю, но и он меня. Рассматриваю теперь его длинную мантию цвета угля. Под ней камзол с серебряными нитями старинных символов. На правой руке древний браслет из чёрного железа, исписанный рунами.

— Позволь, я помогу тебе.

Меня почти бережно поднимают на руки. Только добродетель весь холодный и каменный, как мраморный пол. От него веет удушающей тьмой. Той, которой был пропитан Леонель.

— Кто вы? — спрашиваю, уже зная ответ.

— А ты не догадываешься? — усмехается, только безупречное лицо не выдаёт никаких эмоций. Словно восковая маска.

— Вампир, — сама же отвечаю.

— Аштар Мелькорн к твоим услугам, — представляется мужчина и отпускает меня на что-то мягкое.

Верчу головой и быстро отползаю подальше от вампира в дальний угол кушетки.

— Добро пожаловать в Мордр’ан.

Твою мать! Я трём мужчинам обещала никогда не посещать Тёмный остров. Всё же правду говорят: никогда не говори никогда.