Черный ратник (СИ) - Гато Макс

Пыль осела, но отдыхать было некогда. Отряд молча двигался дальше.

К вечеру тропа вывела нас к узкому карнизу над ущельем.

— Ещё рывок, — устало выдохнул Громов. — И наверху будет Кряж.

Вот только прежде чем он сделал шаг вперёд, я схватил его за рюкзак.

— Стоять, — холодно произнёс я.

Громов замер с поднятой ногой. Я потянул его на себя, и он отошёл назад.

— Что там? — спросил идущий за мной Олаф.

Узкая тропа змеилась над пропастью, и что-то мне в ней не нравилось. Да, дело к вечеру, но тропа была слишком неправильной, слишком тёмной.

— Если не поднимемся на Кряж до темноты, — предупредил меня Громов, — то станем лёгкой добычей Кошмаров.

— Приглядись, — спокойно ответил я ему и ткнул пальцем прямо в тропу. — Разве не видишь?

Я наконец понял, что лежало перед нами. Я видел неестественные тени на скале и тропе. Их просто нечему было отбрасывать здесь. Они показались мне знакомыми — бесформенные, чёрные, и в них не хватало только одного… белых, бездушных глаз.

— Твою ж мать, — тихо выругался Громов, поняв, что не так.

Следом за ним раздался тяжёлый вздох Ивана.

— Кошмары? — осторожно спросила Ярослава.

— Верно, — кивнул я. — Это уже не тропа. Это одна длинная и узкая ловушка.

Ветер громко засвистел меж камнями, забираясь холодом прямо под одежду.

— У нас есть другой путь? — спросил у Громова я.

Он потёр лоб, а затем перевёл взгляд с тропы на гору справа.

— Можем, конечно, попробовать залезть, — с сомнением в голосе произнёс он. — Вот только боюсь, что нам не хватит времени.

Громов взглянул на солнце, медленно катящееся за горизонт. Ночь грозила наступить совсем скоро, а вместе с ночью в силу вступали Кошмары.

Я повернулся к отряду, все взгляды направлены на меня. Я и сам понимал, что выбирать мне.

— Ну что, — с интересом в холодных глазах спросил меня Олаф. — Лезем или бьёмся?

Глава 27

— Лезем, — я принял быстрое решение, и в нём не было никаких сомнений. — Готовьте верёвки и крюки. Соловьёв, целься вверх.

Отряд тут же взорвался движением, и никто не спорил и не задавал лишних вопросов. Альтернативой была узкая тропа, кишившая Кошмарами.

Я быстро посмотрел на горизонт, туда, где медленно скрывалось из виду солнце.

Соловьёв во второй раз за испытание сорвал с плеча свой лук из белого дерева. Его пальцы, несмотря на холод и долгий переход, засветились жёлтой аурой и двигались уверенно. Он быстро сориентировался, подготовился и встал в стойку.

Он натянул тетиву и на миг замер, но в воздух тут же взлетела аурная стрела. За ней — ещё одна, и ещё одна. Каждый щелчок тетивы ознаменовал выстрел. Металлический лязг эхом разнёсся по ущелью. Крюки впивались в камень, некоторые падали вниз, но самое главное — Соловьёв не остановился до тех пор, пока все верёвки не оказались готовыми к подъёму.

Никто не сбрасывал вещей или груза. Все знали, что подняться и справиться с заданием это одно, но нам ещё предстояло потом спуститься вниз.

Я дождался, пока все схватятся за верёвки, и только потом начал подъём. Склон горы уходил вверх под невероятным углом, по нему приходилось наполовину всходить, наполовину карабкаться. Мышцы после долгого перехода напряглись, протестуя против очередной нагрузки. Дышать здесь было тяжело не от усилий, а от высоты. Я принялся подниматься следом за отрядом.

Я двигался в арьергарде, чтобы, если что, успеть подстраховать своих соратников.

Подъём тянулся медленно. Вместе с ним солнечный свет потихоньку пропадал и превращался в недвижимые тёмные тени.

Мы добрались где-то до половины, когда я увидел, как одна из этих тёмных теней дёрнулась.

— Сверху! — крикнул я, отпуская одну руку и хватаясь за рукоять меча.

В этот момент раздался щелчок тетивы. Аурная стрела Соловьёва просвистела в воздухе и ярко вспыхнула, впиваясь в камень. Я услышал знакомый скрип, отдалённо похожий на крик.

Я посмотрел налево и вниз и увидел, как огромная тёмная лавина движется по камню в нашу сторону. Грозя медленно, короткими, вялыми рывками накрыть отряд. Ловушки из кошмаров тянули к нам свои лапы.

— Не останавливаться! — зарычал я, подгоняя остальных. — Лезем!

По моей команде отряд задвигался бодрее. Тьма же вокруг нас ожила. Из расщелин, скосов и щелей медленно выползали кошмары — не те крупные, которых я видел раньше, а более мелкие, юркие тени. Они двигались по склону как пауки, стараясь как можно быстрее добраться до нас.

Подъём превратился в гонку со смертью. Я рванулся вверх, держась за верёвку одной рукой, второй выхватил клинок и взмахнул им. Юркая тень с шипением испарилась. Сбоку донеслась ругань Ярославы. Она висела ниже Олафа. Её клинок, пылающий алым заревом, был похож на огненный веер, отсекающий щупальца тьмы, тянувшиеся к её ногам.

Вот только не стоило забывать — тени были материальны, поэтому Иван использовал свой щит не для защиты, а как таран, сшибая со скалы целые грозди мелких тварей. Грохот о сталь и камень сливался с тонким писклявым визгом.

Чуть выше ловко карабкалась Алёна. У неё был только длинный кинжал, но ей даже не приходилось его использовать, она просто-напросто выигрывала в скорости. Вот только одна из теней опасно бросилась на Алёну сверху. Меч Олафа вспыхнул серой аурой, и он рассёк монстра пополам. Вот только обе половины неожиданно не остановились или рассеялись, а просто продолжали свободное падение.

— Твою мать… — процедил я, и с моего клинка сорвалось Чёрное пламя.

Точнее, тёмно-серое, сокрытое техникой. Небольшая, плотная волна пламени, созданного из моей ауры, накрыла два куска кошмара и выжгла их, не оставив ничего. Пламя пронеслось вверх ещё на несколько шагов и потухло прямо под ногами Алёны. Девушка быстро посмотрела вниз и благодарно закивала.

— Не мешай! — раздался крик Соловьёва, но в его голосе было больше уверенности, чем злости.

Воздух вновь загудел от свиста стрел и звона стали. Громов был рядом с Соловьёвым и светился зелёной аурой. Он был защитником, но сейчас, в этой странной ситуации, была нужна не столько защита, а атака. И Соловьёв неожиданно справлялся.

Мы лезли вверх без остановок или сомнений. Каждое движение требовало чудовищных усилий. Мышцы горели огнём, пальцы немели в перчатках, а изо рта валил пар и хриплое дыхание.

Олаф орудовал где-то сверху. Ко мне же, как замыкающему, с двух сторон ползли тёмные щупальца. Я оттолкнулся ногами от скалы, раскачался на верёвке, рубанул широким взмахом одну тень, а затем вторую. Они взорвались и рассыпались каменной крошкой. Разлетевшиеся во все стороны осколки камня расцарапали лицо. Я почувствовал, как несколько тонких горящих струек крови потекли по виску.

— Олаф, сверху! — не отвлекаясь ни на что, проревел я.

Я впервые за путь задался вопросом, как однорукий умудрялся и карабкаться, и отбиваться. Он, конечно, был обвязан верёвкой, но все же. Над ним, на самом верху, почти у цели, нависла тень. Она не ползла, а парила в воздухе и готовилась к падению вниз.

Неожиданно Громов ярче засветился зелёной аурой, и я почувствовал магический ответ. В воздухе прямо за тенью возникло зелёное свечение. Оно просто стерло тень, и Олаф взобрался наверх первым.

Я изо всех сил тянул себя вверх и вверх и вверх, и не оглядывался. Я и так чувствовал холодную погоню Кошмаров за мной.

Один за другим, уставшие, исцарапанные, но живые, мои соратники взбирались наверх.

Я тянул и тянул, пока рука не ухватилась за выступ. Иван схватил меня за вторую руку и с медвежьей силой затащил наверх.

Я впервые за подъём почувствовал крепкую землю под ногами.

Ярослава тяжело дышала и стояла в боевой стойке, осматривая периметр. Соловьёв прислонился к камню, его руки тряслись от напряжения, а лицо было бледным. Олаф стоял с поднятым палашом и закрывал собой Алёну.

Солнце уже исчезло за горизонтом, и сумерки превратились в раннюю ночь.