Легенды морей (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

Ленивец яростно закивал головой. Дор Хадан выдернул у него изо рта умело скрученный из какой-то тряпки кляп и замер, прижимая тальвар к засаленному вороту сюртука пленника. Пират какое-то время дышал, прогоняя через лёгкие свежий воздух.

— Итак, начнём, — дав ему возможность прийти в себя, сказал я. — На каком корабле ходил, кто командор?

— Служил под началом фраймана Зубастика, — откликнулся Ленивец. — На «Весёлой медузе». Через месяц после атаки на «золотой караван» слух прошёл, что Королевский флот начал охотиться за каждым нашим корытом, топил без жалости, кого нагонит, а выживших вешал на реях. Решили, пока есть возможность, уходить к Аксуму. Вдруг повезёт, возьмёт какой-нибудь амир на службу. Там таких, как мы, сотни. Зубастик заупрямился. Его почему-то тянуло на Кататуну. А мы-то знаем, что на этом клочке суши делать нечего. Жарко, москиты, змеи, кроме чёрных полуголых баб — ничего интересного. Не стоило оно того. Разругались, разбежались кто куда. Зубастик сменил галс и исчез с парой верных шкиперов. Мы на своей «Медузе» и Ярли на «Камбале» решили покрутиться за Эмитезом, пока последние тропы не перекрыли. Потом попали в шторм, нас раскидало в разные стороны. Зато обошли Голодные Рифы, повезло не напороться на их клыки. С тех пор и мотаюсь здесь.

— А где сейчас «Весёлая медуза»? — прервал я его излияния.

— Потопла, аккурат возле Канталавеги, — быстро ответил Ленивец. Мне показалось, даже чересчур быстро. Значит, врал. Жаль, не проверить. — А мы сюда на шлюпках добрались. Нас дюжина была, потом двое умерли от болезни. Вот, теперь ждём, кто предложит место на палубе. Может, ты, Игнат? У тебя два корабля, местечко всяко-разно найдётся.

— Губу закатай, — я ухмыльнулся. — Мне такие пассажиры не нужны.

— Какие такие пассажиры? — набычился пират. — Я парусное дело хорошо знаю, нахлебником не буду.

— А я сюда не торгашей пришёл грабить. Своих людей хватает. Ты мне ответь, где Эскобето?

Эстеван, стоявший за моей спиной, затаил дыхание.

— Командор Ригольди говорил, что тоже к Аксуму уходит. Но я думаю, врал он. Где-то здесь крутится.

— Ты его видел, чтобы такое утверждать?

— А зачем ему убегать? Он же королю служит!

— Ленивец, я тебе сейчас язык вырву, — мой голос заледенел. — И плевать, что больше ничего не узнаю. Ты совсем охренел? Эскобето на службе короля?

За моей спиной засопел Эстеван. Он тоже не ожидал такого поворота.

— Это не я говорил! — торопливо забормотал пират. — А за слух разве язык режут?

— Вот за это и режут, чтобы не молол им где попало! — я кивнул Дор Хадану, и тот плавно переместил тальвар к губам Ленивца. Тот замер, не смея сказать ещё что-нибудь. — Кто о Ригольди грязь распространяет?

— Мы когда Локуса на Тенецию перевозили, он и нашептал. Дескать, фрайман Эскобето тайно служит королю, получает за это звонкую монету. Поэтому и приблизил к себе Игната Сироту, чтобы тот ему помогал.

— Этот старый пердун жив? — с досадой спросил я. Кажется, начинаю понимать, откуда ветер дует, и на кого он направлен. Локус злится на меня, не может простить разгром острова Старцев, где ушедшие на покой фрайманы доживали свой век, исподтишка руководя всей Вольной Республикой архипелага.

— Жив, — подтвердил Ленивец. — На Керми осталось мало людей, в основном, бывшие рабы и пленники. А братья все разбежались кто куда. Вот и мечемся по морям, как крысы, боясь выглянуть за Голодные Рифы.

— Ярли не побоялся, — я усмехнулся. — Если не потонул, то скоро где-нибудь объявится. Так, значит, Эскобето тоже где-то здесь?

Эстеван замер, вслушиваясь в каждое слово. Он был так напряжён, что я чувствовал, как у него поскрипывают зубы.

— Если хочешь найти Ригольди, ищи Паскаля, — шмыгнул носом Ленивец. — Зуб даю, они давно о чём-то договорились, мутят какое-то дельце. Послушай, Игнат, я маленький человек, живу здесь тихо, никого не трогаю. У тебя два парусника, можешь сам поискать своего дружка.

— Хорошо, а где Паскаль?

Пират рассмеялся и помотал головой, показывая, что ничего не знает.

— Убить этого никчемного червя? — с готовностью спросил Дор Хадан.

— Эй, мы же договорились! — заскрёб ногами Ленивец и попытался куда-то ползти. Низарит схватил его за шкирку и встряхнул, да так, что у того зубы лязгнули.

— Сиди, мы ещё не закончили, — задумчиво произнёс я. Мысль, что Ленивец находится на Канталавеге, как лазутчик одного из фрайманов, а то и самого Локуса, всё чаще сверлила мозг. Недаром же он упомянул старого ублюдка. — Если Паскаль крутится в двухстах милях отсюда, почему его никогда не видели на Канталавеге?

— А зачем ему сюда идти? — ухмыльнулся Ленивец, придя в себя. Но взгляд у него был, как у загнанного зверя. Видимо, уже готовился к смерти. Стоявший рядом с ним человек, закутанный в ткани, пугал его до жути. Одно движение кривой саблей — и вскроет глотку. — Братья только и ждут, когда он высунет нос из своего убежища.

— Ты знаешь, где оно? На каком острове Паскаль отсиживается?

— Врать не хочу, Игнат, — облизнул губы пират. — Но по слухам, он может отсиживаться на Скерри. Там есть чистая вода и удобные гроты, где можно спокойно отсидеться. Или на Безводном…

— А там что интересного? — удивился я, уже зная про пустынный и ничем не примечательный остров, покрытый вулканическим пеплом. Правда, с южной стороны есть густой лес, где можно отдохнуть.

— Орлиный пик, — пояснил Ленивец. — Самая высокая гора, с которой можно следить за каждым кораблём задолго до того, как он появится на траверсе Безводного.

— Есть ещё Изумрудный, — напомнил я.

Ленивец рассмеялся.

— Туда ни один пират в здравом уме не сунется. Это логово Белого Змея! Попробуй приблизиться к нему — и горе тебе! Потопит корабль и сожрёт всех, кто в воде окажется!

— Так он по суше ходит? — я был невероятно удивлён столь точным координатам, где живёт жуткая легенда морей. Куда там Кракену. Он, хотя бы, человек.

— По суше? Аха-ха! — почему-то развеселился Ленивец. — Эта тварь лучше всего чувствует себя в воде, резвится, как щенок, когда голодна. А набьёт брюхо, вылезает на берег и дрыхнет в своей пещере.

— Ты сам это видел? — поразился я рассказу пирата. На сумасшедшего Ленивец не похож, хотя любит собирать слухи и выдавать их за правду. — Твой язык — враг твой. Соврёшь, дорого не возьмёшь.

— Да какое там! — поморщился пленник. — Сам видел. Один раз всего. Выскочила эта поганая змея из воды, встала торчком и башкой водит по сторонам. Мы были в трёх милях от нее! В трёх! Но и на таком расстоянии она казалась огромной!

Я про себя усмехнулся. Нужно принимать во внимание, что матросы в своих байках любят преувеличения. Возможно, Змей не имеет столь чудовищных размеров, но подозреваю, встреча с ним окажется фатальной.

— И как же она вас не сожрала? — не удержался Тью. Я показал ему кулак.

— А у нас и не было шансов, — спокойно ответил пират. — Но тварь любит нападать на движущиеся суда, или по каким-то иным причинам. Мы бросили якорь и убрали паруса. И молились всем богам, которых вспомнили. Повезло.

Замечание Ленивца было весьма ценным, если только он намеренно не вводил нас в заблуждение. Ещё никто не говорил о подобном способе увернуться от Белого Змея, потому что никогда не встречался с ним. А кто встретился — погиб. Выходит, этот драный пират не лгал?

Я взглянул на Дор Хадана, сделал жест, понятный только нам — и тускло блеснувшая сталь тальвара вошла в левый бок Ленивца, разрезая сердце пополам. Пират умер мгновенно, даже не поняв, что произошло.

— Зачем? — поражённо спросил Эстеван, не привыкший к столь радикальном методу избавления от свидетелей.

Остальные только переглянулись. Тью, правда, гулко сглотнул от вида завалившегося на землю Ленивца.

— Сынок, этот человек — лазутчик Локуса, — устало пояснил я молодому дворянину. — А Локус является одним из тех старых фрайманов, которые ещё тридцать-сорок лет назад наводили ужас на торговцев и жителей прибрежных земель, что в Сиверии, что в Дарсии. Ленивец намеренно устроил крушение своей «Медузы», чтобы попасть на Канталавегу. Кракен старается не допускать заселения острова пиратами, зная, чем это грозит. Поэтому жителями становятся бывшие рабы, несчастные, ищущие своей лучшей доли, ну и попавшие в кораблекрушение. Ленивец знал, что Кракен их не выгонит, и поэтому воспользовался случившимся. Вот из-за этого он и должен был умереть. Нельзя, чтобы старцы узнали о моём появлении раньше, чем я найду Паскаля и Эскобето.