(Не) любимая жена. Развод с оборотнем (СИ) - Мун Эми

А ей бы так хотелось подержать на руках лялечку… Кажется, все бы для этого сделала!

Громкие хлопки крыльев отогнали тягостные мысли. Ягша обернулась, думая, что к ней подлетает ворон, но вместо черного оперения перед глазами мелькнуло белоснежное.

Всеслава весточку прислала! В груди радостно дрогнуло. Ягша поманила голубку к себе, и птичка опустилась на протянутую руку.

- Ну-ка, что ты мне принесла, милая? - пробормотала Ягша, аккуратно снимая с тоненькой лапки послание. – Ах ты, радость моя! – засмеялась, целуя пернатую головушку. – Приеду обязательно!

И подбросила птицу вверх. Та исчезла, словно ее и не было, а Ягша едва ли не в припрыжку побежала обратно в сокровищницу.

А как же! Именины у Всеславушки – восемнадцатая весна пришла! Надо бы знатный подарок выбрать. Может, вон то очелье из лазурита и жемчуга? Или бусы самой тонкой работы – что паутинка искристая, драгоценная? Или свитки древние, начертанные мудрецами под шепот богов?

День пролетел в радостных хлопотах. Кроме сундучка с ценностями Ягша собрала зелий и трав редких, что росли в одних лишь Выжженных землях. А потом осталось только ждать назначенного времени. Трудно это было!

Но ведьме не пристало бежать в гости по первому же зову. А Всеслава опять через седмицу голубку прислала – дескать, не забудь, милая наставница, местечко для тебя в тереме сготовлено.

Ну что за умница!

Однако, следуя обычаю, Ягша дождалась третьей птицы и лишь потом откликнулась. Теперь можно дорогую ученицу навестить – огненногривые кони уже бьют копытами, готовые мчать по воздуху в терем юной знахарки.

- Горницы содержать в чистоте и порядке. Да воду из колодца каждый день пить, - велела Ягша провожавшим ее слугам.

Зверолюды дружно тявкнули. На их острых, как у мышей, мордах застыла готовность служить хозяйке. А как же! Кощей ведь мог и прибить, а вот она – Ягша - хитростью дела вела.

И для этого прежде всего зачаровала воду, чтобы не множились ее подданные так скоро и не дурели от тесноты в собственных селениях. Теперь девки приносили по одному детенышу в год, а то и в два. А мужики стали куда спокойнее, работой занялись.

Однако иных Ягша все ж таки в жертву приносила – самых дурных и злых. Моране безразлично, чью душу пить.

Поправив подол расшитого самоцветами платья, Ягша щелкнула пальцами, и кони взвились в воздух. Под их копытами замелькали леса, горы и синие ленты рек. Солнце мчалось вслед за возочком, силясь его обогнать. Получилось-таки!

Лишь на закате взмыленные кони опустились на лужайку перед теремом.

- Наставница милая!

‍Радостный девичий крик медом окутал сердце. Ждала ее Всеславушка, ведьму черную… И Марьяна тут была, приветствовала, и дети ее, и сам князь, который выглядел хмуро. Медведь, что с него взять! Ягша улыбнулась, нарочно дразня сына Велеса. Мол, что ты мне сделаешь, князь, коли у твоей жены и дочери я в милости?

Дар едва слышно зарычал: говори ведьма, да не заговаривайся. Здесь тебе не Выжженные земли.

Что ж, это правда. У Семижильного хватит сил ее скрутить да в цепи запихнуть. Однако пусть между ними не завелось дружбы, однако сильной ненависти тоже. Так, терпели друг дружку, признавая, что худой мир лучше доброй ссоры.

Поэтому Ягша кивнула, и из возочка выпрыгнула ее любимая прислужница – мавка, которую однажды пленил Кощей. В руках у нее был толстобокий сундук.

- А я к вам с гостинцами, - возвестила Ягша. – Разбирайте. А мне отдохнуть охота.

Но рядом оказалась Искусница.

- Пойдем, бабушка-красавица, - засмеялась, протягивая руку. – Готова баня-то.

Ягша тоже хохотнула. Да, были времена – что тут скажешь.

- Ай удружила, доченька, - подыграла Искуснице. – Кости-то у меня стары…

- Зато на лицо – девица не старше двадцати весен.

Так, под беззлобные шутки, они и дошли до бани.

Ох, с каким же удовольствием Ягша прилегла на обитые шелками лавки! Искусница свое дело знала отменно. Еще в первый раз, когда только Марья-Марьяна пришла за цветком, Ягша и подумать не смела, что новая душа княгини окажется даровитой. Вынужденная прятать свой ведьмовской дар, она знала только, что грядут перемены и ей надо будет испытать пришлую. Ну вот и испытала… Кряхтит теперь от удовольствия, а в голове блаженная пустота. Век бы так лежала!

А Марьяна знай наминает ее, да рассказывает, как в Великовелесье дела. Блаженный Чертознай из похода вернулся - плавал за моря, искал вместе со Святозаром тайную горницу для чтения. Вынюхал, где в песках ее строили, а после забросили. Потом еще про детей своих, а про сына больше прочего. Никак не найдет Ратибор себе деву по сердцу. Хочет непременно истинную, да видно Богам пока неугодно.

Зато дочери радуют. Варвара, вон, второй раз в тягости. Ну, это Ягша и так знала – зеркальце вещее шепнуло.

- Внук будет, - обронила задумчиво. – Хороший воин вырастет, храбрый.

А Марьяна только вздохнула:

- Уж мне эти воины… Спокойно ведь все!

- Покамест спокойно. Однако кочевые племена завсегда границы тревожили. А власть Веселины уже не та…

Муж ее шибко сдал за последнюю весну. А все из-за того, что не смог удержать блудный нрав и прельстился юной наложницей. Девка непроста оказалась - отравила хана, да и была такова.

Вот теперь грозный воин в подушках лежит, через раз дышит. А сын Веселины ещё слишком мал, чтобы занять отцовское место. К тому же знать недовольна, что править ими станет помесок, и баламутят народ - уже несколько семей под другие знамёна встали.

Тяжкое время грядёт. И Марьяна это понимала. Вздохнула тихонечко.

- Ратибор к тётке просится, чтобы порядок наводить, - поделилась своими страхами.

Но Ягша мотнула головой.

- Нельзя. Только хуже сделает. Кочевники – народ вольный, их хитростью брать надо, не силой. Отправь лучше Святозара…

Поразмыслив, княгиня согласилась. А после, закончив разминать, пригласила в горницу перекусить. Отпираться Ягша не стала. Живот настойчиво требовал пищи. Однако кроме яств на столе стоял ларчик со свитками. А рядышком с ним толклась Всеслава.

- Ну наконец-то! – всплеснула руками. – Я уж не чаяла дождаться. Наставница милая, гляди, что Чертознай из южных песков приволок. Откопал-таки свою древнюю читальную горницу.

Ягша вмиг позабыла о голоде. Всегда она уважала премудрости так же пылко, как и драгоценности или злато. Любила разобрать стёршиеся от времени руны, а потом принести в жертву Моране редкие знания. За то богиня благоволила старшей дочери, да и Кощей всегда хвалил… Тварь подлая.

Утихшая было злость всколыхнулась, обжигая будто наново. Хоть и сдох он, псина черная, однако все равно радости сердцу нет.

Ещё ныло оно… помнило жаркие речи колдуна, хотело им верить. Вот глупости!

И Ягша поспешила раскрыть первый свиток.

- Древнее наречие? – присвистнула, касаясь поблекших от времени рун. – Занятно…

- Чертознай половину только разобрать смог, - молвила Всеслава. – Вот тут про каменное зелье вроде. И в других свитках про отвары.

Ну да, такое Гане без надобности. Он искал всякие необычности, кликал их механикой.

Ягша над этим только посмеивалась. Дурачок, что с него взять.

А пальцы уже касались второго свитка, бережно раскрывали ветхую кожу, которая держалась разве что на милости Богов. Взгляд пробежался по рунам. Один раз, другой… а потом руки вдруг задрожали и в груди сделалось маятно до дурноты.

- Быть не может, - шепнула, вчитываясь в знаки. – Это же…

И замолкла, глянула на стоявшую рядышком Всеславу. Неужто знала все?! Да, именно так… Поэтому и позвала на праздник - сама хотела драгоценный дар отдать! Ягша качнулась было обнять свою милую Всеславушку, однако сдержала порыв. Не к лицу черной ведьме нежничать!

- Что ж... благодарю за подарок. Надо полагать, и пир будет так же хорош?

- А это завтра узнаем, - улыбнулась и, наконец, оставила Ягшу в одиночестве.

Дверь ещё не хлопнула, а ведьма уже разворачивала ломкий от времени свиток, торопливо обводила одну руну за другой, а сердце бухало так, что, казалось, богам слышно.