Плач феникса (СИ) - Шебалин Дмитрий Васильевич

Испытывал ли Бес те же чувства, что и я? Вряд ли. Иначе он не называл бы прошедшее время «скоро». Лично мне показалось, что минула вечность, и я вот-вот помру в постели, предварительно измазав всё вокруг кровью из своей лопнувшей головы. Но в том, что это прекратится, он не солгал.

Облегчение наступило так же внезапно, как и случившийся приступ. Лёгкие наполнились воздухом, в голове началось проясняться, и на место страху пришли вопросы.

— «Что это было, Бес?»

— «Напоминание.»

— «О чём?»

— «О том, что время на исходе. Суть Ма́лека в твоей груди скоро распадётся. И тогда ты умрёшь.»

— «Но оговоренный срок не вышел!»

— «Ты неоднократно использовал мои силы. А в последнее время особенно часто. Это не проходит бесследно. Защита, созданная Малеком, разрушается. Как только она обнажит содержимое, это убьёт тебя.»

— «Но почему ты молчал⁈»

— «Тогда бы ты колебался. И мы бы погибли ещё раньше.»

— «Чёрт! Сколько у нас времени?»

— «А что ты сделаешь, если я скажу, что его у нас нет?»

— «Не поверю тебе. Разве ты хочешь смерти? Не-ет. Ты всегда хотел лишь одного — силы! Что ты задумал Бес? Отвечай!»

— «Жизнь нелинейна», — внутренний голос по-прежнему сохранял спокойствие, которого мне так не хватало самому. — Низшие верят в судьбу, потому что им так проще жить и оправдывать своё положение. Высшие же сами управляют реальностью, ибо знают, что любое предназначение — это кем-то навязанная воля. Тебе решать, пойти ли путём силы, или отдаться течению.'

— «Путём силы? Ты ведь хочешь поглотить сущность Малека, верно? Всегда хотел. С самого начала. Как только получал от меня подачку, начинал ковырять окружающую её оболочку, крупица за крупицей. И теперь, когда защита наконец дала трещину, ты пытаешь завернуть своё предательство в красивую словесную обёртку. Ты стал похож на человека, Бес.»

— «Я многому у тебя научился. Как и ты у меня. И мы можем продолжить этот путь вместе. Но мне тесно в этой смертной оболочке. Чтобы двигаться дальше, нам необходимо шагнуть за её рамки.»

— «Разорвав договоры и пожрав суть полубога?»

— «Это заложит основу. Первый шаг на пути к истинному величию.»

— «Ни ты, ни я после такого уже не будем прежними, Бес. Чем такая судьба лучше той, что уготована твоим собратьям, потерявшим собственное „я“?»

— «Я готов к этому.»

— «А я нет. Мы отправимся на север и закончим начатое. И в твоих интересах помочь мне с этим.»

— «Там тебя предадут, и мы растворимся в ничто. Лучше ударить первыми.»

— «Скажи, Бес, ты же затеял этот разговор, потому что сам сомневаешься? Ведь так?»

— «От тебя я получил не только хорошие черты.»

— «Или ты чувствуешь, что тебе уготовано нечто большее? Не ты ли говорил мне, что, глядя на дарованные тебе Отрёкшимся „слёзы“, ты чувствуешь надежду?»

— «Этот путь намного сложнее.»

— «Когда нас это останавливало? Мы получим ответы, когда доберёмся до домена Ма́лека. Главное успеть туда, пока эта бомба в моей груди не закончит свой финальный отсчёт. Так всё-таки, Бес, сколько мне осталось?»

— «Я не знаю. Но если ты решил пройти по пути надежды, то разве это важно? У тебя остаётся лишь один выход — спешить изо всех сил.»

Возможно, попроси я Кромвеля отправиться со мной, и он бы согласился. Ровно как и наоборот. Если бы он сам изъявил такое желание, я уж точно не стал бы такому предложению противиться. Вот только ни он, ни я, прощаясь друг с другом, ничего подобного не озвучили. С самого начала я чувствовал, что вовлекать его в свой поход за правдой — неправильная идея, и своё место мастер должен определить сам. В конце концов, если верить Бесу, у всех у нас есть своё право выбирать себе роль в творящейся истории. Так что мы просто похлопали друг друга по плечу и пожелали удачи. Тем более что кое-чем он мне всё-таки помочь успел. Да, я рассчитывал на более длительный срок, который смогу потратить на обучение, но судьба распорядилась иначе. Придётся довольствоваться теми знаниями, которые он успел передать за столь короткий срок. А ещё подарком, который он неожиданно преподнёс перед моим отъездом.

Не то «маяк», не то «путевой камень». В хрониках Золотой Башни он назывался по-разному. Какого́его истинное предназначение, никто толком не знал, даже сам Кромвель. Но безделушкой он не являлся точно, и потому наверняка стоил дорого.

— Это его ты хранил в той шкатулке? — спросил я ставшего другом мастера.

— Их, — поправил меня он. — Второй останется у меня. Каждый из камней знает, где находится другой. В какой бы уголок Павелена тебя не занесло, ты будешь чувствовать куда он зовёт.

— И не жалко тебе с таким расставаться?

— Ну пока они оба лежат рядом — они бесполезны. К тому же, я до сих пор не могу разгадать их загадку. Может быть, это получится у тебя.

Спорить я не стал и камень взял. На этом наш разговор как-то сам собой закончился. В этот день почему-то все предпочитали оставаться немногословными. Будто в последний путь меня провожали. Вот и Зайцы, узнав, что я не беру их с собой, кривили обиженные рожи, но придумать серьёзных аргументов не могли. Заключительный штурм, устроенный ковеном, не прошёл для парней бесследно. Именно они удерживали прореху в подорванных воротах, пока фельцы заваливали её обломками досок и камней. И половина из моих бойцов до сих пор были неходячими с перспективой восстановления не раньше, чем через декаду-другую. Пускай лучше побудут с Кромвелем и его Буресветами, которые вскоре отправятся в столицу. По крайней мере, доставленное наместнику письмо содержало именно такой приказ. Всем сильнейшим магам страны надлежало прибыть в распоряжение Императора.

Наместник, прослышав о моём внезапном отбытии, сначала порывался провожать меня с почестями, как героя Фельса. Однако, видимо, в очередной раз вспомнил об обещанной мной награде, которою ему ещё предстоит выплатить из городской казны, предварительно согласовав такие траты с имперской канцелярией. В итоге передумал и решил придерживаться нейтральной позиции, хотя бы пока не придёт ответ из Триема. Так что, до того момента, как я покину город, избегал встречи со мной.

Брок слонялся по городу чернее тучи, и на то причин у него было несколько. От его тысячи уцелело лишь 4 полных сотни, что само по себе было печальной историей, из-за которой он немного замкнулся в себе. Ещё по Вепрям я помнил, что он был одним из тех командиров, для которых жизни рядовых бойцов не были пустым звуком. А тут ещё и прилипшее с подачи прибывшего в город легата имя для отряда. Вместо «Защитников Фельса», на которых от так рассчитывал, их окрестили «Труподелами», что, учитывая потери, можно было расшифровать двояко. Кто в такой отряд пойдёт? И как с таким именем искать себе спокойные контракты? Но думаю, его депрессия — явление временное. Наместник уже намекал, что в его изрядно пострадавшую гвардию требуется пополнение, а заодно и новый глава. Так что, может и не придётся им искать новую работу.

Даже острая на язык Полема растеряла свой запал и стала какой-то серьёзной. Правда, перед этим я обнаружил её в той самой комнате, которую выделил мне Кромвель. Обнажённую и решительную. Стресс от пережитого сделал своё дело, и мои защитные редуты пали. Но на утро она растворилась словно туман и больше к близости не стремилась. Я даже словно юнец какой-то начал переживать, что не оправдал её завышенных ожиданий. Но к счастью, к длительной рефлексии я склонен не был, а ежедневные занятия с Кромвелем забирали всё моё время и внимание. В общем, за прошедшие дни мы и не поговорили с ней толком. Хорки докладывал, что она слонялась по большому городу, наблюдая за тем, как пережившие осаду люди постепенно начинали возвращаться к нормальной жизни. Но сегодня я вновь нашёл её в своей комнате. Такую же решительную, но на этот раз одетую в доспех и собранную в дорогу. А её пронзительные глаза смотрели на меня, будто она всё знала наперёд.