Самый дорогой враг (СИ) - Усова Василиса

— Я лишь не стал отдавать на растерзание своих людей. Довольно того, что их покои и вещи тщательно обыскали. А кухарка по собственному почину попробовала каждое блюдо с детского стола и служит, к слову, мне до сих пор!

— Тем не менее…

Алесия слушала набирающий обороты спор, прикусив губу. И пыталась уцепиться хоть за какую-нибудь деталь, которая позволила бы пролить свет истины на то, что произошло много лет назад. Задача не просто со звездочкой, а на грани невозможного. Если бы от виконтессы пытался избавиться старый Ормс, вряд ли бы он стал делать это в собственном замке, да еще и на празднике, где присутствовал его единственный сын.

Не дал пытать слуг? А разве она сама, оказавшись в подобной ситуации, отдала бы на растерзание Агнету? Женщина чуть качнула головой. Никогда. Только если бы преступление совершилось на ее глазах и не могло трактоваться двояко. А тут даже конкретного подозреваемого нет.

Кому было выгодно рассорить две семьи? Врагам Арельсов? Или Ормса, ведь старый граф был очень приближен к королю? А может, кто-то хотел занять теплое местечко рядом с троном?

Увы, на ее предположение старый граф качнул головой.

— К тому моменту я уже отошел от дел. К тому же, мы рассматривали все версии, даже самые невероятные.

Алесия нахмурилась.

— А где именно был яд?

Нортман дернул плечом и посмотрел в сторону.

— Они даже не смогли определить его вид, не говоря уже об источнике.

— Как и в случае с вашей первой женой. — тихо произнес старый Ормс. — Так может, все-таки, это был очень медленный яд, источники которого следовало искать в вашем замке?

После его слов, в библиотеке словно потянуло сквозняком. «Умерла при невыясненных обстоятельствах» — вдруг вспомнились женщине слова экономки. Что же касается Нортмана, он всегда уклонялся от любых воспоминаний о первой леди Арельс.

Может, первая графиня активно использовала ртутную косметику, что и привело ее к гибели? Но в таком случае был бы целый мор среди модниц. И это точно бы заметили. Алес на миг зажмурилась, пытаясь собрать разрозненные детали в единую картинку.

— Почему не смогли определить яд? Какие были симптомы?

— В твоем положении не стоит думать о подобных вещах. — попытался, было, возразить супруг.

— Какие. Были. Симптомы. — раздельно повторила женщина.

Ответил ей Ормс.

— Сперва девочка начала задыхаться. Няньки даже решили, что она поперхнулась. Но потом у нее начали отекать шея и лицо, что едва не привело к остановке дыхания. Только чудом все обошлось. К приезду лекаря виконтессе уже стало лучше.

— Однако несмотря на все его усилия, она еще долго потом страдала от сыпи. — прибавил Нортман и заметил, как у жены расширились глаза.

— Что… что было на детском столе из продуктов? — Алес вцепилась пальцами в столешницу.

Увы, тут мужчины не могли дать внятного ответа. Кто вообще помнит такие подробности через много лет? Пришлось сузить вопрос до очень конкретного.

— Давали ли детям тыкву?

Граф Ормс почесал подбородок.

— Дело было осенью, так что скорее всего да. Тыквенный суп или тыквенные пирожки…

Алесия повернулась к мужу.

— А в Арельсхолме ее готовили?

— Только при моем отце. Из-за чего я ее на дух не переносил. Но не хочешь же ты сказать…

— Хочу.

— Виконтесса отравилась тыквой? — старый Ормс поднял брови. — Простите, но это невозможно. Мой сын все детство питался тыквенным супом и, как видите, жив-здоров.

— Потому что для вашего сына она не опасна.

Алес на секунду задумалась. Не так-то просто объяснить, что такое аллергия и непереносимость продуктов, в мире, где до подобных знаний еще не доросли. Однако попробовать стоило. Поэтому она заговорила, медленно, взвешивая каждое слово.

— Видите ли, иногда наш организм, столкнувшись с каким-то продуктом впервые, может посчитать его за яд. Такое случается очень редко и не с каждым. Но эта реакция способна даже убить. Я думала, что это байка, придуманная моим отцом, чтобы я была умеренной в еде.

— Так оно, скорее всего и было, леди Арельс.

— Но один раз я лично стала свидетелем этого явления. Несколько лет назад. — женщина глубоко вдохнула. В памяти сами собой замелькали кадры. Замок Бартонов. Уютный вечер под запеченные тыквы и молоко. И утро, начавшееся с крика виконтессы Арельс, обнаружившей, что ее лицо покрыто пугающей сыпью. И это они еще очень легко отделались, получается… По коже, как и тогда, пробежал холодок.

— Об этом происшествии знают некоторые слуги из замка моего брата. Если пожелаете с ними поговорить, думаю, Лайон не станет возражать. — Алесия взглянула на мужа. — Помнишь, на Актае, и Лианне, и Робину, любые новые фрукты я позволяла пробовать по чуть-чуть?

— Я считал это просто причудой… почему ты не сказала⁈

— Я собиралась много раз. Но вечно находились более срочные темы для обсуждений.

— Простите, — вмешался Ормс. — Однако это все равно мало похоже на правду. Хоть вы, графиня, не из тех, кто стал бы лгать…

— Единственный способ доказать мою правоту — предложить Лие съесть при вас тыкву. — Алесия пристально посмотрела старому графу в глаза. Тот явно колебался. Желание убедить собеседницу, что она заблуждается, боролось с чисто человеческим чувством. И проиграло.

— Нет. — наконец сдался Ормс. — Если существует крошечный шанс, что это может навредить девочке… Словом, риск не стоит того.

Женщина кивнула. Впрочем, она все равно не позволила бы провести этот эксперимент. Риск действительно того не стоил.

— Ядом могут быть только продукты? — внезапно спросил супруг.

Алес качнула головой.

— Не обязательно. Иногда это шерсть, притирания для кожи, пыльца…

— Или цветы?

— Вполне. От них могут слезиться глаза, чесаться нос, но в особо тяжелых случаях даже они способны привести к смерти.

Нортман с громким стуком поставил на стол опустевшую чашку. Взгляд его застыл в одной точке.

— «Она боялась белых цветов. Белые цветы душили ее». — отстраненно проговорил он. — Это слова вдовствующей графини Богудс. Я несколько раз пытался с нею поговорить, но графиня лишь со смехом повторяет эту фразу. А еще, она временами бормочет, что надо всего лишь хорошенько высушить цветы и смешать их с пудрой, так никто ничего не поймет. — его слегка передернуло. — Я считал, что это просто бред безумной…

Старый Ормс вскинул голову, уловив его мысль.

— Вашу жену нашли в запертой изнутри комнате. Ни в косметике, ни в кувшине с водой не было яда.

— Зато могли быть измельченные цветы. — Нортман потер виски. — Первая леди Арельс цветы не жаловала. Один раз она даже избила служанку, за оставленный у кровати крошечный букет.

— Если так, то графиня Богудс убийца. — граф Ормс стукнул тростью об пол. — Но учитывая ее состояние, трудно будет добиться истины.

— С вашего позволения, я не стану давать этому ход. — лицо Нортмана вновь превратилось в маску. — Я донесу до Богудсов мысль, что их тетушка крайне опасна и позабочусь о том, чтобы остаток дней она провела взаперти. Не в Арельсхолме, разумеется, а в какой-нибудь крепости, подальше от столицы.

— Вы не хотите справедливости для своей первой жены?

— Она мать моей дочери. Одно это заставляет меня с уважением относиться к ее памяти. Но пусть все останется, как есть.

— Ваша преданность заслуживает уважения. — Ормс медленно поднялся из кресла. — Я не против еще раз обсудить все детали, но сейчас мне пора пить отвар.

Нортман, все еще погруженный в свои мысли, кивнул.

— А что насчет помолвки? — не удержалась Алесия.

На нее недоуменно уставились две пары глаз.

— Помолвки?

— Из-за чего мы здесь вообще собрались?

Мужчины переглянулись. Судя по всему, причина посиделок у обоих успела выветриться из головы. Особенно на фоне недавних открытий, которые хотелось хорошенько осмыслить.

— Полагаю, мой сын был неправ. — признал Ормс. — Раз все было так, как вы говорите, граф, Джеральсон обязан жениться. И он женится.