Черный ратник (СИ) - Гато Макс

Оказавшись рядом со мной, она с силой ударила меня кулаком в грудь, потом ещё раз и ещё. Её удары были удивительно сильными для знахарки.

— Больше, — отчеканила командным голосом Алёна, — никогда так не делай.

Девушка нахмурилась и совершенно серьёзно посмотрела мне в глаза.

Я отвлёкся от её симпатичной мордашки и взглянул на восстанавливающегося Олафа.

— Он будет в порядке, — успокоил Алёну я. — Ты в него влила недельный запас зелий. Отдохнёт и будет как новенький.

Алёна открыла рот, чтобы что-то сказать, но осеклась. Выражение лица сменилось с гнева на привычное спокойствие.

Она нежно провела пальцами по моей щеке, а затем резко выдернула острый осколок камня, застрявший над моей бровью.

На небольшую острую вспышку боли я лишь улыбнулся.

— Признаю, заслужил.

— Садись, — требовательно сказала Алёна.

Я не стал спорить и сел на камень.

Холодные пальцы девушки тут же принялись проверять меня на повреждения. Меня напоили несколькими горькими зельями, намазали мазью, а лицо и вовсе заштопали в паре мест.

Я с удовольствием смотрел на недовольную моську Алёны, пока она была занята работой, и не переставал улыбаться.

— Ну что? — спросила она. — У меня что-то не так с лицом?

Я только пожал плечами.

Олаф закряхтел и с трудом встал.

— Нам пора, — тут же прошептал я, и Алёна отстранилась.

— Ты как? — спросил я у Олафа.

— Бывало и хуже, — хрипло ответил он и выпрямился.

Я же подошёл к площадке перед вратами и взглянул вниз, на предгорье и долину. Внизу творилось нечто невообразимое. Тени, ещё недавно клубившиеся плотной живой массой, начали терять форму. Они медленно таяли на глазах и расплывались.

— Хотите увидеть кое-что интересное? — спросил я и услышал, как Алёна с Олафом подходят ближе.

По всем склонам гор, насколько можно было видеть, творилось то же самое. Кошмары теряли форму и медленно испарялись.

Магическое давление, которое чувствовалось повсюду в горах, тоже медленно пропадало. Без подпитки якоря, который оказался ядром, сила кошмаров и теней просто-напросто иссякала. И я больше не чувствовал здесь присутсвия родной стихии.

— Охренеть, — как-то обескураженно произнёс Олаф.

— Ты… — раздался мягкий голос Алёны, — невероятный.

Я повернулся к ней. В глазах девушки стояли слёзы. Она неожиданно крепко обняла меня и чмокнула в щёку.

— Ты даже не представляешь, что ты сделал, — прошептала она, а затем отстранилась.

Я не знал, чем Олафу и Алёне так досадили Кошмары, поэтому просто кивнул.

— Пойдёмте, — сказал я. — Нужно выйти к своим.

Спуск обратно к Сизому Кряжу был уже не таким напряжённым, как дорога сюда. Разве что эйфория от боя схлынула, оставив после себя усталость и ломоту в мышцах. Мы шли молча. Я помогал Олафу спускаться.

Серый ратник принял на себя основные атаки голема, и потому даже под действием десятка зелий морщился и шёл тяжело. Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы он передохнул и отдышался. Когда мы наконец поднялись на знакомую площадку, встречали нас не только руны, но и люди.

Первым нас заметил Иван. Он вскочил с камней, и на его лице заиграла такая гримаса облегчения, что он сиял от счастья.

— Командир! Олаф! — голос белобрысого эхом разнёсся по горам.

На край площадки тут же выскочила Ярослава. Её рыжие волосы были растрёпаны, на шее красовалась свежая повязка, но в зелёных глазах горел огонь. Увидев, что мы целы, она замерла и выдохнула:

— Живые.

Из-за её спины выглянул Соловьёв. Лучник бегал глазами между мной, Олафом и Алёной.

Я опустил Олафа на камни.

— Всё, — коротко сообщил соратникам я. — Якорю конец.

В этот момент к нам вышел Громов. Он выглядел уже лучше: лицо не такое бледное, а зелёная аура светилась вокруг достаточно ярко.

— Я сразу понял, — заверил меня он, кивнув в сторону долины. — Раз тьма рассеялась, значит, у вас получилось.

— Точно, — вдруг выпалил Иван. — Чего это мы…

Он подошёл к Олафу, и мы вместе помогли однорукому добраться в лагерь.

Соловьёв вместе с Ярославой начали засыпать Алёну вопросами. Меня вместе с Олафом решили не тревожить. Сестра милосердия отвечала им как могла, но в какой-то момент ей надоело.

— Всё, — холодно заверила она. — Достаточно.

Мы провели на Сизом Кряже остаток дня и ночь. Олаф пришёл в себя, мои раны тоже подзатянулись, поэтому было принято решение двинуться назад.

Обратный путь к землям Громовых был другим. Воздух стал чище, и даже угрюмые скалы казались менее враждебными. Но триумфальное шествие это не напоминало. Сначала мы встретили небольшую группу дозорных из Белоярска. Они смотрели на склоны с недоверчивым, почти суеверным страхом.

— Неужто всё? — спросил меня самый старший из них.

— Скорее всего, — ответил я неопределённо. — Но в ближайшие недели на вашем месте я был бы настороже.

Старший дозорный кивнул, и нас пропустили. Вот только в Белоярске мы останавливаться не стали. Испытание было закончено, и нужно было возвращаться в Ярмут и Цитадель. Громов был не против, ему, судя по всему, не особенно хотелось заезжать к дяде.

На ночлег остановились в хуторе, который проезжали по пути сюда. Дальше двинулись только на следующий день. И, выйдя на главный тракт, мы впервые увидели результаты третьего испытания.

Первыми нам встретились повозки, запряженные усталыми лошадьми. Они были завалены ранеными. Дальше нам встречались как Подмастерья, молодые парни и девушки с бледными лицами, с перевязанными ранами и пустыми глазами, в которых застыл ужас прошедшего боя, так и ратники.

Вороны в потрёпанных доспехах, Волки с серьёзными бледными лицами. Кроме караванов нам попадались и отдельные всадники. Среди них были как ратники, так и наёмники. Это было наглядным доказательством того, что атака на Чёрный ручей не была простой зачисткой. Это было полноценное сражение, где орден бросил в бой не только щенков, но и опытных бойцов.

Мы молча пропускали обозы и всадников вперёд. Ярослава смотрела на раненых с мрачной решимостью, Иван хмурился, сжимая рукоять меча, Соловьёву происходящее было вообще безразлично. Я с Олафом тоже реагировал спокойно. Каждый из Подмастерьев, а уж тем более из Воронов, Волков и Медведе', знал, на что шёл.

Въезд в Ярмут тоже не был особенно победным. Город был пропитан результатами боя. В мастерских чинили доспехи, пахло дымом, лекарственными травами и кровью. Повсюду сновали сёстры милосердия и орденские лекари, их лица были усталыми и сосредоточенными.

Когда мы въехали в цитадель, то ситуация почти не изменилась.

— Первые дни после боя всегда такие, — спокойно сказал своим я.

Мои слова вызвали лишь несколько удивлённых взглядов.

Наш въезд был тихим. Не было ликующих криков или поздравлений, только тяжёлая, выстраданная победа, купленная общей ценой. Я привёл отряд к конюшне и спешился.

— Неужели всё? — удивлённо спросила Ярослава.

Она смотрела на окружающих, на стены и до сих пор не верила, что третье испытание завершилось.

— Ещё нет, — покачал головой я. — Сначала нужно доложить инструктору.

— Ты командир, — усмехнулась Ярослава, её зелёные глаза заблестели. — Тебе и докладывать.

На самом деле я и так видел, что все устали. Даже не смотря на то, что с големом сражался только я, Олаф и Алёна, для остальных Подмастерьев эта вылазка была не менее сложной.

Я посмотрел на Олафа.

— Ему нужно в лазарет, — мягко произнесла Алёна.

— Я помогу! — тут же вызвался Иван.

Но Алёна только махнула рукой.

— Мы справимся, — она вопросительно посмотрела на меня.

Я кивнул, и Олаф с Алёной медленно зашагали в лазарет.

— Остальные свободны, — выдохнул я.

Передав лошадей конюхам, я сам зашагал к кабинету Евграфа. Я нагнал Алёну с Олафом, и однорукий окрикнул меня.

— Тим! — он достал из-за пазухи небольшой сконцентрированный камень, от которого всё ещё чувствовалась тьма. — Держи.