Мастер Рун (СИ) - Сластин Артем

Видимо из-за черной накидки, в которую я завернулся полностью, тот принял меня за галлюцинации или что-то подобное.

— Ааа. Наверх. — медленно протянул парень. — На небо хочешь? Будешь?

Он показал на трубку.

— Нет. Ты знаешь, как подняться в город? — я всё еще надеялся, что он подскажет, но начал обходить его по краю коридора, пропуская перед лицом.

— Да он тут везде, выход, — отмахнулся тот.

— Тогда я пошел.

Я уже сделал пару шагов, когда услышал позади скрежет, парень соскользнул с ящика, и что-то тяжёлое с глухим стуком упало на камень.

— Стой, призрак, — голос его изменился, стал резче, злее.

Я обернулся. Парень поднимался на ноги, покачиваясь, и в руке у него был нож, длинный, с зазубринами на лезвии. Расширенные зрачки сузились до булавочных головок, а на лице проступило выражение животной злобы.

— Ты сдашь меня, — прохрипел он, делая шаг вперёд. — Скажешь охране, что я тут курю. Они меня убьют. Хозяин запретил дурь в катакомбах. Убьют…

— Я никому ничего не скажу, — я попятился, чувствуя, как сердце колотится о рёбра. — Мне плевать на тебя и твою дурь, мне просто нужно выбраться отсюда.

— Врёшь! — он качнулся и бросился на меня с ножом наперевес, двигаясь быстрее, чем я ожидал от человека в таком состоянии.

Я увернулся, отшатнувшись к стене, и его лезвие просвистело мимо, распарывая ткань на моей накидке. Нападавший развернулся, споткнулся о собственные ноги, но не упал, а снова метнулся вперёд, размахивая ножом как безумный.

— Я тебя убью! Не дам сдать! — вопил он, и слюна летела с его губ.

Мой нож всё ещё был за пазухой. Я рванул накидку, нащупал рукоять с кольцом, выхватил оружие и едва успел выставить его перед собой, когда враг налетел на меня всем телом. Мы столкнулись, я упал на спину, а он, сверху, и его нож пролетел в паре сантиметров от моего лица, ударившись о камень и высекая искру.

Лезвие моего ножа провалилось во что-то мягкое, я услышал хрип и ощутил, как горячая жидкость полилась мне на руку. Человек дёрнулся, его глаза расширились, он открыл рот, но вместо слов оттуда вырвался только булькающий звук и новый поток крови.

Я оттолкнул его, вырвал нож из его живота и откатился в сторону. Парень упал лицом вниз, забился в конвульсиях, царапая пальцами камень, а потом затих, свернувшись калачиком.

— Видит Теера, я этого не хотел. Четверо мне свидетели. — прошептал я ошарашенный как скоротечной схваткой, так и тем что произошло потом.

Сидя на полу и тяжело дыша, я смотрел на окровавленный нож в своей руке. Я убил человека, просто зарезал, как бешенное животное. Человека, который напал, поправил я сам себя. Убил не потому что захотел, а потому что защищался. И всё это произошло за считанные секунды.

Тошнота подкатила к горлу, но я стиснул зубы и заставил себя подняться. Времени на переживания не было. Грань между мной и Лео стала настолько тонкой, что я спокойно задавил нарастающую панику с его стороны и дал осознание, что так было нужно. Убивать это плохо, но быть убитым человеком, которое из-за своей привычки превратилась даже не в существо, а в полноценную тварь… это благо. Я избавил других людей от серьезной опасности, потому что рано или поздно, но он наткнулся бы на кого-нибудь другого и прирезал его.

В отдалении всё ещё слышались крики, звон металла и чьи-то вопли значит. Эти звуки здорова так меня подгоняли. В тех всполохах что я успел увидеть, я могу зуб дать, что нападающие точно были представителями дома Вейран, а значит они пришли за мной, тут без вариантов. Еще и дядя исчез. Не удивлюсь если его труп плавает где-нибудь в море, с привязанным к ногам камнем. Достойный конец человека, который был непонятно кем. Жалеть его, и даже думать о нем, ни сил, ни желания не было.

Я вытер нож и руку о одежду мертвеца, спрятал оружие обратно за пазуху, подобрал валяющийся нож и побежал дальше по коридору, стараясь не поворачиваться и не смотреть на распростёртое тело позади. Сейчас мне нужно найти знаки.

Коридор петлял, уводя всё глубже в катакомбы. Я бежал, прижимая накидку к груди, чтобы не споткнуться о её края, и всматривался в стены, пытаясь разглядеть хоть что-то похожее на знаки контрабандистов. Свет здесь был скудным, редкие светильники на стенах давно закончились, и я просто своровал последний, что висел на перекрёстке, и теперь шел с ним в полной темноте.

Вернулся к мысли, на которой меня прервали, о том, что Тинг говорил, что знаки — это карта. Каждый символ указывает путь. Я вспоминал его слова, его движения, когда он водил пальцем по царапинам на камне. Десять полосок — каждый второй поворот направо. Две косые черты значат что-то ещё.

Только когда наступила полная тишина, мне пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Сердце колотилось как бешеное, в ушах гудело, а руки всё ещё дрожали после схватки. Я провёл рукой по стене, ощупывая камень. Ничего. Гладкая поверхность, никаких царапин.

— Где же вы, твою мать? — прошипел я сквозь зубы и двинулся дальше, выбирая наугад правый коридор.

Шаги эхом отдавались в темноте. Я ускорился, практически побежал, пока не наткнулся на очередную развилку.

Здесь я остановился и заставил себя дышать медленнее. Спокойно. Тинг не торопился. Он внимательно смотрел. Я поднял руку к ближайшей стене и начал методично ощупывать её, сантиметр за сантиметром. И наткнулся. Тонкие линии. Глубокие, прорезанные чем-то острым. Я наклонился ближе, щурясь в полумраке, и различил рисунок: шесть вертикальных полосок, перечёркнутых одной косой чертой.

— Вот ты где, — выдохнул я с облегчением.

Шесть полосок. Что это значило? Каждый шестой поворот? Или наоборот — пропустить шесть? Тинг говорил, что логика простая, но сейчас, стоя в темноте с окровавленными руками и гудящей головой, я не мог вспомнить точно.

Попробуем так: каждый третий поворот налево. Я решил действовать интуитивно, полагаясь на смутное воспоминание о том, как Тинг объяснял систему. Шесть полосок, одна черта — значит, нечётные повороты.

Я пошёл дальше, считая развилки. Первая — прямо. Вторая — прямо. Третья — налево. Коридор сузился, потолок стал ниже, и мне пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о выступающие камни. Воздух здесь был спёртым, давно не проветриваемым.

Ещё три поворота, и я снова нашёл знак. На этот раз восемь полосок, две косые черты. Я прислонился лбом к холодной стене, пытаясь сообразить.

— Восемь… два раза перечёркнуто… — пробормотал я. — Каждый четвёртый? Или каждый второй из восьми?

Плевать. Я выбрал второй поворот направо и побежал дальше.

Коридор вывел меня в небольшую круглую камеру с тремя выходами. Посередине валялись обломки деревянных ящиков, какие-то тряпки, пустые бутылки. Похоже, здесь кто-то обитал. Или обитает.

Шорох.

Я замер, вслушиваясь. Звук повторился, лёгкий, скребущий, как будто что-то ползло по камню. Из дальнего выхода, того, что слева, показалась тень. Низкая, сгорбленная, двигающаяся урывками.

Она выползла на свет факела, и я увидел её во всей красе: тощее слегка светящееся тело, покрытое редкой шерстью, из которой торчали белые костяные шипы. Глаза горели тусклым красным светом. Пасть была приоткрыта, обнажая ряды мелких острых зубов.

Тварь учуяла меня. Голова дёрнулась в мою сторону, шипы на спине встали дыбом, и она издала звук — нечто среднее между писком и рычанием.

— Только не это, — выдохнул я, отступая к стене.

Крыса прыгнула, и я ударил ее ногой. Попал. Моя нога врезалась ей в морду, она взвизгнула и отлетела к стене, но тут же вскочила, ещё более разъярённая, но я не дал возможность даже попытаться атаковать. Ударил сам, моя нога снова врезалась ей в бок, впечатывая тело в камень и ломая кости.

— Ну давай, давай! — заорал я, чувствуя, как адреналин затопляет разум.

Удар вышел сильным, крыса захрипела и покатилась по полу. Я не дал ей опомниться. Шагнул вперёд и с размаху впечатал ботинок ей в рёбра. Хруст. Ещё удар. И ещё.

Тварь забилась, попыталась укусить, но я наступил ей на шею, придавив к камню. Она царапала мои штаны когтями, рвала ткань, но я давил сильнее, пока не услышал финальный хруст, и она затихла.