Двойник короля 18 (СИ) - Скабер Артемий

«Она нашла способ вернуться. Сильная душа, опасная. Хорошо, что не почувствовала меня!» — произнёс дух.

Голос дрогнул на последней фразе. Едва заметно, но я уловил. Страх. Настоящий, глубинный страх. Великий хан боится свою мёртвую сестру. Почему? Что она могла ему сделать сейчас, когда оба мертвы? Хм… Нет, скорее, остерегается. Даже теперь, когда он дух, а она — рух, великий хан переживает о мёртвой сестрёнке.

Диск пульсировал неровно. Анализировал, чтобы лучше понимать старого хана. Красные линии стали ярче, глубже. Они пересекали белую поверхность, как шрамы.

«Беги! — посоветовали мне. — Против её ума, силы ты букашка. Она заняла тело и получила всю власть своей души. Ты ничего не сможешь ей сделать. Пока она не знает, кто ты и о твоём теле, беги, чужак»

Бежать? Интересное предложение от пленного духа своему тюремщику. Явно не из заботы о моём благополучии. Зачем ему это? Хочет, чтобы я оказался подальше от сестры? Или надеется, что в процессе бегства как-то освобожу его?

Букашка? Преувеличивает опасность, чтобы напугать меня? Или она действительно настолько могущественна? Проверим.

Улыбнулся. Вот это настрой! Вот это командная работа! То, что я задумал, сложилось в картинку. Пора приступить.

«Знаешь… — начал говорить. — Твои земли… Они стали меньше».

Давил на самолюбие, на гордость великого завоевателя. На самую болезненную точку для правителя — наследие, которое он оставил после себя.

«Невозможно! — тут же возмутился мужик. — Я построил царство, которое не сломить! В моих потомках моя кровь, кровь завоевателя и воина».

Диск вспыхнул с такой яростью, что на мгновение всё пространство залил ослепительный свет. Затем артефакт резко потемнел, почти до черноты, и красные линии сплелись в сложные узоры. Эмоциональная реакция превзошла ожидания. Задел за живое.

«Хочешь верь, хочешь нет, — пожал плечами. — Состояние твоего государства… Скажем так, не очень развитое. Не спорю, шаманизм, который спрятали и запутали, даёт вам некие возможности…»

Равнодушный тон, небрежные слова, словно обсуждаю погоду, а не великую империю. Специально принижаю значимость его наследия. Капля за каплей подтачиваю камень его гордости. Шаманизм — осознанно упомянул именно его. Это их сила, их особенность. Но говорю о нём пренебрежительно.

Пришлось ему объяснять, что я имею в виду. Как же старика прорвало! Столько ругани и брани вылетело из… диска. Дух очень возмущён, что его народ раскололся на два: монголов и джунгаров. Точнее, не так. Что всё-таки это случилось и за столько времени народ не объединился.

Волны энергии расходились от диска, как круги по воде. Каждое слово сопровождалось вспышкой света — белого, красного, иногда с золотыми искрами. Речь стала быстрой, сбивчивой.

Эмоциональная буря — ярость, боль, разочарование… Мне это и нужно было. Эмоции разрушают контроль, открывают слабые места, делают даже древних духов уязвимыми для манипуляции.

У меня на фоне его состояния случился лёгенький урок истории. Оказывается, прародителем джунгаров была как раз его сестрёнка. Она тоже хотела власти и начала сеять смуту, разделять народ. Интересно. Картина становится яснее. Цэрэн пыталась разделить людей ещё при жизни. Брат помешал, убил её. Но она вернулась как рух и продолжила своё дело, которое процвело в её отсутствие.

Тут нужно отдать должное. Много лет назад это было, а баба с головой… Это же надо одинаковым людям, с одинаковым языком, культурой и традициями внушить, что они разные. Классическая стратегия «разделяй и властвуй». Создать различия там, где их нет. Усилить мелкие отличия до непримиримых противоречий. Сформировать отдельные идентичности, настроить друг против друга, а потом пожинать плоды хаоса. Теперь понятно, почему эта тварь с джунгарами.

Диск мерцал, как пламя свечи на ветру. Эмоции духа передавались через эти изменения света. Боль от предательства, горечь от того, что план сестры всё-таки сработал, пусть и после его смерти. Ярость на саму мысль о разделении единого народа.

То капище, на котором мы были, — это место, где хан встретился с войсками джунгаров. Разбил их, сохранил Монголию. И как же было ему неприятно, что один из его же генералов воткнул нож в спину. В прямом смысле слова, когда он спал. Так хан и стал неприкаянным духом, привязанным к месту, где погибло много его воинов. А мужичок тот оказался любовничком сестры и мстил за её казнь.

Вот это страсти у них были! Выходит, сука решила наконец-то подмять под себя власть? А нынешний хан… Почему он молчит, бездействует? Придётся узнать.

Картина прошлого становилась всё чётче. История, написанная кровью, предательством и местью. Фамильная вражда, пережившая столетия, и сейчас я оказался в самом её центре.

Духа несло. Видимо, за столько времени он соскучился по общению. За тысячелетия в бестелесном виде и не такого сурового воина проймёт. Тем более я неплохой собеседник. Ещё и сестрёнка тело получила, а он стал экспонатом в моей коллекции. Это изрядно бьёт по самолюбию великого хана.

Слова лились потоком — горьким, яростным, ядовитым. О битвах, победах, стратегиях. О предательстве сестры, её хитрости, коварстве. О любовнике-генерале, его мести. О смерти, которая пришла не в бою, как подобает воину, а от руки убийцы, во сне.

Эмоции духа заполняли пространство, как буря заполняет небо. Тьма и свет чередовались в диске с такой скоростью, что создавалось впечатление движения, жизни. Он говорил, выплёскивая тысячелетнюю боль, ярость, одиночество. А я слушал. Впитывал каждое слово, каждую эмоцию.

«Знаешь… — хмыкнул. — Я тут к вам мир пришёл подписывать. А твоя сестрёнка заняла не абы какую-то тушку — выбрала жену сына хана. Понимаешь, к чему я клоню?»

Пора было перейти в наступление.

Монгол молчал. Тишина — абсолютная, звенящая. Диск замер, перестал пульсировать, словно дух затаил дыхание, хотя дышать ему было нечем.

«Мы сейчас с тобой в лагере джунгаров, которые напали на Каракорум. А она — в лагере своего, — выделил это слово, — народа с врагом. Что делает ваш хан? Не знаю, но чувствую, недолго твоему царству осталось!»

Последний удар. Самый сильный, по самому больному. Намёк на то, что его наследие вот-вот исчезнет полностью. И всё, за что он боролся, всё, что создавал, — будет уничтожено. Не кем-то чужим, а его собственной сестрой.

Диск покраснел. Весь. Он вибрировал и… Реакция превзошла ожидания: ярость — чистая, первобытная, неконтролируемая. Диск стал похож на раскалённый металл — алый, пульсирующий, готовый взорваться.

Улыбка на моём лице появилась в двух реальностях. Своей психологической игрой я добился того, что хотел, но не ожидал. На артефакте выступила… духовная эссенция. Она появилась внезапно — белая, светящаяся, с лёгким перламутровым отливом. Сочилась из диска, как кровь из раны. Субстанция силы, чистая концентрация духовной энергии.

Кажется, я нашёл способ, как мне выжать из великого духа его силу!

Субстанция была цвета и консистенции молока. Жадно проглотил. Даже в таких условиях умудряюсь получать выгоду.

Инстинкт сработал раньше мысли. Руки — не физические, астральные — потянулись к эссенции. При приближении ощущение показалось странным: словно касаешься чего-то одновременно жидкого и газообразного, материального и нематериального.

Вкуса не было. Или был, но не физический. Скорее, впечатление от него — сладость победы, терпкость силы, пряность знания.

Коснулся эссенции. Меня вырвало из пространственного кольца. По телу расползлось тепло, словно я дома, в своей кровати, где хорошо и уютно. А ещё та светящаяся точка, которую я воспринимал и видел как свою душу, тянула энергию из этой эссенции.

Ощущение нарастало. Тепло превращалось в жар, но не болезненный, а приятный — как солнечные лучи на коже в прохладный день. Энергия растекалась по телу от живота к конечностям, поднималась к голове, опускалась к ногам. Каждая клетка, каждый нерв, каждая капля крови впитывала эту силу, становилась ярче, сильнее, живее. Мышцы наливались силой, кожа словно светилась изнутри.